Фатерлянд - Мураками Рю
— Что вы хотите этим сказать? — наконец вымолвил Кидо.
«Он всегда задает этот вопрос», — Ямагива с трудом подавил смех. Идиотский вопрос.
— Об этом сообщили сами террористы? — спросил Сигемицу.
— Нет, — ответил Оикава, — это стало известно от отпущенных со стадиона заложников и от владельцев конфискованных автомобилей.
— Дезинформация, — заявил Кидо. — Если бы они действительно собирались сделать это, то не стали бы рассказывать о своих планах заложникам.
Он вдруг закрыл лицо руками. На девяносто девять процентов это ложь. Но один-то процент все равно остается. Что, если правда? Не станешь же звонить террористам и просить подтвердить информацию. Ямагиве вдруг пришла в голову мысль, что ему даже повезло вылететь со службы. События развивались по наихудшему сценарию, и совсем не удивительно, что все в зале скисли. Задачка была из тех, которые, как ни решай, все равно останешься виноватым. Террористическая атака на Токио в любом случае будет означать падение кабинета и, соответственно, конец политической карьеры Кидо и Сигемицу.
Корейца трудно отличить от японца, к тому же захватившие стадион говорили по-японски. Переодевшимся в гражданскую одежду бандитам будет нетрудно пронести оружие на борт самолета или в поезд и добраться до Токио. В японских аэропортах нет инфракрасных и металлодетекторов, что используются в США для досмотра ручной клади. Можно также отправить оружие с курьером и путешествовать налегке, ведь проследить за всеми курьерскими операциями вряд ли возможно. Пассажиры скоростных поездов личному досмотру не подвергаются. У большинства японцев нет такой привычки — постоянно носить с собой паспорт или иное удостоверение личности, а значит, проверка на внутренних линиях — задача неосуществимая. Можно, конечно, издать срочной указ о том, чтобы все имели при себе личные документы, но что делать, если боевики уже добрались до Токио? Транспортные самолеты корейцев приземлились в половине десятого утра, но никто не знает, как давно высадился передовой отряд, тот, что появился на стадионе. Кто-то из них мог сразу же направиться в столицу. Картина вырисовывалась кошмарная.
— А почему бы не рассмотреть вопрос о нападении на Северную Корею? — спросил Умецу.
Семь лет назад Умецу и его товарищи из правой фракции Либерально-демократической партии разработали и провели законопроект, запрещающий перевод денежных средств в Северную Корею. Однако закон оказался не настолько эффективен, как предполагалось, потому что деньги можно было без особого труда перевести через страны третьего мира.
— Что вы имеете в виду, говоря о нападении на Северную Корею? — снова забрюзжал Сигемицу.
Умецу ослабил галстук и треснул по столу обеими руками:
— Я имею в виду, что это похоже на ситуацию, когда к вам в дом залез вор, а вы спокойно сидите и наблюдаете за ним! Да за спиной «повстанческой армии», или как там ее еще называют, стоит этот карликовый генералиссимус и дергает за ниточки! Ну нет, мы не имеем права снимать с повестки дня вопрос о силовом решении проблемы. По крайней мере, сама угроза нападения с нашей стороны дает определенные возможности.
Мацуока Кусуко, сидевшая рядом с Умецу, кивала каждому его слову. Она сделала себе имя в те времена, когда, будучи главным исполнительным директором японского отделения крупного иностранного телекоммуникационного холдинга, попыталась выкупить компанию NTT Data. Она была не столько экспертом в сфере телекоммуникационных технологий, сколько увлеченной бизнес-леди западного типа. До того как ее пригласили занять должность в кабинете, Мацуока курировала выкуп около двадцати корпораций при поддержке американского инвестиционного банка. У нее было круглое, словно полная луна, лицо; фигуру облекало короткое красное платье с глубоким вырезом на спине. Ей исполнилось пятьдесят четыре, и своим характером она олицетворяла агрессивный стиль Маргарет Тэтчер.
— Хорошо, но Девятая статья Конституции, как вам известно, пока что не отменена, — заметил Сигемицу.
— Боже ж ты мой, вы все еще об этом говорите всерьез! — качнул головой Умецу. — Но видите ли, — продолжил он более спокойным голосом, — в принципе, между самообороной и нападением не существует никакой разницы. Проблемой скорее является то, вынуждают ли государство к такому шагу внешние обстоятельства, или же оно всего лишь рассматривает такую возможность. Я прикажу мобилизовать флот Сил самообороны в Японском море — пусть всыпят Великому Руководителю по первое число. Отправим нарушителей границы домой, чтобы впредь неповадно было. Считаю, что это самое толковое решение. Вы согласны, господин Охаси?
— Центральное новостное агентство Кореи сообщило, что Северная Корея считает этих людей бунтовщиками, — отозвался министр иностранных дел Охаси, — и со своей стороны предложило решить этот вопрос силовым путем. Но мы информировали северокорейское руководство по дипломатическим каналам, что им следует избегать подобных действий. Не хватало еще только развязывания гражданской войны между корейцами на нашей территории!
Охаси начинал свою политическую карьеру в Бюро по делам Азии и Океании. Кроме того, он успел поработать в японском консульстве в Нью-Йорке и часто посещал Пекин по дипломатической линии, поэтому имел надежные контакты как с американцами, так и с китайцами. Поскольку в последнее время отношения между двумя державами ухудшились, Кидо и Сигемицу пригласили пятидесятилетнего Охаси на должность министра иностранных дел. Впрочем, больших успехов на этом поприще Охаси пока что не достиг.
— Более того, замечу, что и Штаты, и Китай будут против военной операции с нашей стороны, — добавил министр.
При этих словах Умецу побагровел.
— Какое, черт возьми, нам дело до Америки и Китая?! — рявкнул он, подавшись вперед. — Мы им ничем не обязаны! Что, теперь и шагу не ступить без их одобрения? И уж поскольку на нашей территории базируются американские войска, отчего же они ничего не предпринимают? Ради чего подписывался Договор о безопасности, а? Какова реакция властей США на случившееся? Я слышал, что мы даже связаться с ними не можем!
— Успокойтесь, Умецу! — вскричал секретарь кабинета, воздевая руки. — Дело чрезвычайной важности, так что давайте будем говорить о нем, а не об американцах.
Умецу кивнул, прикрыл глаза и испустил глубокий вздох.
«Жалкое зрелище», — прокомментировал про себя Ямагива. Он понимал, что творилось в душе Умецу, но министр противоречил сам себе, сетуя на необходимость согласования действий с Америкой и одновременно возмущаясь бездействием американской армии.
Именно под руководством Умецу несколько лет назад правая фракция ЛДП, настроенная против США, санкционировала отправку в Ирак нескольких частей Сил самообороны, чтобы продемонстрировать преданность администрации президента Джорджа Буша. Япония нуждалась в поддержке американцев, чтобы противостоять государствам-соседям, и чтобы эту поддержку получать, надо было делать реверансы. Но спустя некоторое время обстоятельства изменились. В связи с падением доллара роль мирового лидера Соединенных Штатов стала не такой очевидной, а сохранять приоритет — удовольствие не из дешевых. Конечно, в военном отношении США оставались могущественной державой, но в качестве расчетной валюты, особенно в области нефтяной промышленности, все больше укреплялся евро. И вот тогда Штаты объявили о смягчении своей позиции в отношении Северной Кореи, причем без всяких согласований с Японией. Само собой, на КНДР им было наплевать, но зато это решение серьезно укрепило отношения Штатов с Китаем. Япония оказалась в положении брошенной содержанки: деньги закончились, прощай, дорогая. В том, чтобы быть содержанкой, нет ничего плохого — пока женщина проводит время с мужчиной, сообразуясь со своей выгодой, она не испытывает сожалений, даже если он ей изменяет. Но когда теплятся романтические чувства, то, будучи брошенной, женщина способна возненавидеть своего охладевшего благодетеля. Примерно так и случилось — правая фракция ЛДП, а вслед за ней и большинство японцев сочли поведение США недостойным и были возмущены политикой бывшего партнера. Разрядка в американо-корейских отношениях также возбуждала недовольство. Умецу отнюдь не был милитаристом, но его чувства и гордость японца были задеты политикой Соединенных Штатов. Называть политиков вроде Умецу дураками было, конечно, перебором. Очевидно: Япония с самого начала должна была придерживаться куда более жесткой политической линии. Если общественное мнение требует жестких мер, государственные деятели, склонные к компромиссам, будут рассматриваться как враги, затрудняющие переговоры и ведущие страну к гибели. В Японии возникли политические движения, ратующие за внесение изменений в Конституцию, и некоторые политики все громче высказывались за отмену или хотя бы корректировку Девятой статьи, чтобы обеспечить полномасштабное наращивание военного потенциала, включая ядерный. Однако следствием таких действий были враждебные настроения в соседних странах, и дальнейшие шаги только усугубили бы международную изоляцию страны. Но… порвав с США, перессорившись со всеми странами Восточной Азии и начав конфронтацию с Китаем, Япония должна была объединить свои тело и душу. В этом-то и заключалась главная проблема, считал Ямагива.
