Минеко Иваски - Настоящие мемуары гейши
– А это Джиничиро Сато, художник, чья картина вам так понравилась, – сказала она.
– Но вы так молоды! – вырвалось у меня.
– Я не так сильно уверен в этом, – усмехнулся он. (Ему было двадцать девять.)
– Мне очень понравилась картина, – без колебаний, заявила я, – можно ли купить ее у вас?
– О, можете просто взять ее, – ответил он. – Берите. Она ваша.
Я была ошеломлена.
– Нет-нет, я не могу принять такой подарок, – сказала я, – он слишком дорогой. Кроме того, если я не заплачу, то не почувствую картину своей.
Он даже слышать об этом не хотел.
– Если вам нравится картина, я хочу, чтобы она была вашей, – его голос звучал абсолютно искренне.
Миссис С. была с ним согласна. – Дорогая, думаю, вам стоит принять его предложение, – сказала она.
– Хорошо, – решилась я, – в таком случае, я с благодарностью принимаю картину, но обязательно отблагодарю вас в будущем.
Я не представляла, насколько пророческими оказались мои слова. Однако я так мало поговорила со стилистом, что нам пришлось назначать еще одну встречу на следующий вечер.
На протяжении нескольких следующих недель, я еще несколько раз встречалась с Джином.
Казалось, он появляется везде, где я встречаюсь с миссис С. В начале ноября меня пригласили на домашнюю вечеринку, и он был там. Он долго смотрел на меня, но я не слишком над этим задумывалась. Он был очень остроумным и веселым. Шестого ноября мне позвонила миссис С.
– Минеко-сан, – проговорила она, – мне надо побеседовать с вами о важном деле. Мистер Сато попросил меня поговорить от его имени. Он просит вас стать его женой.
Я думала, она шутит, и что-то саркастично ответила. Но она настаивала, что говорит совершенно серьезно.
– В таком случае, – ответила я, – передайте ему, что я даже не буду думать о его предложении.
Но она продолжала мне звонить каждое утро ровно в десять часов, чтобы повторить его предложение. Это начинало надоедать. Однако она делала то же самое и с ним! Она была умной женщиной. В конце концов Джин позвонил мне и прокричал, чтобы я оставила его в покое. Я проорала, что ничего не делала и что это он должен оставить меня в покое. Наконец мы разобрались, что это дело рук миссис С. Мы расстроились. Джин попросил о встрече, чтобы извиниться.
Вместо того чтобы извиниться, он сделал мне предложение. Я отказалась. Он вернулся через несколько дней, приведя с собой миссис С, и снова сделал предложение. Я снова отказалась. Должна признаться, я была заинтригована его дерзостью. Но мои отказы, кажется, не смущали его. Он пришел снова. И снова сделал предложение.
Вопреки самой себе, я стала задумываться. Я почти не знала этого человека, но у него было то, что я искала. Мне хотелось удержать эстетический блеск угасающей фамилии Ивасаки. Введение в семью великого художника было одним из путей, а Джин был невероятно талантлив. В этом я не сомневалась ни минуты. Я верила тогда и верю сейчас, что однажды Джин будет удостоен звания «Здравствующего Сокровища Нации». Дело не только в том, что он талантлив. У него есть степень магистра по истории искусств одной из лучших школ Японии, школы Гэйдай в Токио, и он обладает обширными знаниями в своей области.
Я не становилась моложе. Мне хотелось иметь детей и узнать, что значит быть замужем. Джин был таким милым. В нем не было ничего, что вызывало бы протест.
Я решила взять новый старт.
На его четвертое предложение я дала согласие, но при одном условии. Я заставила его пообещать мне, что он даст мне развод через три месяца, если я не буду счастлива.
Мы поженились второго декабря, через двадцать три дня после знакомства.
Эпилог
Что случилось дальше?
Я должна была стать главой семьи, и мама Масако усыновила Джина, он взял имя Ивасаки.
Я не остановилась на достигнутом и получила лицензию художественного эксперта. Я поговорила со своими финансистами в клубе и объяснила свою позицию. Все они дали мне свое благословение. Я встретила на удивление небольшое сопротивление со стороны мамы Масако. Поскольку Джин был человеком обаятельным и симпатичным, мама Масако быстро нашла ему место в своем сердце. Впрочем, как и всегда.
Я так никогда и не открыла салон красоты. Как только я увидела картины Джина, мой план испарился и на его месте возник другой. Та картина полностью изменила мою жизнь.
Продав новое здание и закрыв клуб, мы с Джином переехали жить в Ямашина. Я забеременела.
Мама продолжала жить в Гион Кобу и работать гейко. Кунико оказалась не слишком успешной в своем деле и не добилась успеха. Покорно приняв действительность, она переехала в мой дом. Она была безмерно рада предстоящему появлению ребенка.
Моя красавица дочь Косукэ родилась в сентябре.
Мама продолжала работать, но каждую неделю приходила к нам и была частью нашей семьи.
Джин не просто хороший художник. Он также эксперт по реставрации картин. Меня восхищал этот аспект его работы, глубокие познания в искусстве и его техника. Я попросила научить меня, и он взял меня в ученицы. Кунико тоже хотела учиться и присоединялась к урокам после того, как укладывала ребенка спать. Мы обе получили сертификаты.
В 1988 году мы построили великолепный дом в Ивакура, северном пригороде Киото, с большими мастерскими для всех нас. Моя дочь расцветала и доросла до элегантной и грациозной танцовщицы.
Думаю, это было самое счастливое время в жизни Кунико. К сожалению, оно было недолгим для нее. В 1996 году она умерла, когда ей было шестьдесят три года.
В конце восьмидесятых у мамы Масако совсем испортилось зрение, и мы решили, что пора ей оставить работу. Она достаточно долго проработала, и ей было уже за шестьдесят. Прожив с нами отпущенное ей время, она умерла в 1998 году в возрасте семидесяти пяти лет.
Двадцать первого июня 1997 года я проснулась без пятнадцати шесть утра от ужасной боли в горле. Немного позже зазвонил телефон.
Звонивший был одним из ассистентов Тошё, он сообщил мне, что Тошё умер этим утром от рака горла. Его последние годы не были счастливыми. Он погряз в банкротстве, болезни и наркотиках.
Я пыталась помочь ему, но у меня тоже были серьезные проблемы. Близкие друзья посоветовали мне не вмешиваться, и я прислушалась к их совету.
Тремя месяцами раньше Тошё сам пригласил меня к себе. Так что у меня была, по крайней мере, возможность с ним попрощаться. Сейчас он говорил мне «до свидания».
Яэко оставила работу на два или три года позже меня. Она продала свой дом в Киото и отдала деньги своему сыну Мамору, чтобы тот построил другой, в Кобэ. Она тоже собиралась там жить. Вместо этого на постройку дома Мамору потратил деньги жены, а свои спустил на женщин. Когда Яэко переехала в новый дом, она на собственной шкуре почувствовала, что значит не быть хозяйкой. Ее невестка выделила ей комнату размером со шкаф, а позже выселила вообще.
В последние годы у Яэко развилась болезнь Альцгеймера и она стала еще более невыносимой. Никто из шести моих братьев и сестер не поддерживает с ней отношений. Даже я точно не знаю, где она живет. Это грустно, но мне кажется, что Яэко получила то, что заслужила.
Мои собственные дни свободны и неорганизованны. Я больше не подчиняюсь диктату школы Иноуэ. Я танцую когда хочу, что хочу и где хочу.
Я благодарна за все хорошее, что было в моей в жизни. Это незабываемо. Я в долгу перед своим отцом за гордость и цельность характера, они провели меня через бушующую жизнь к твердому берегу. И маме Сакагучи, и тетушке Оима, и маме Масако за то, что научили меня быть свободной и независимой.
Я часто навещаю Гион Кобу. Теперь меня встречают как гостью, а не исполнительницу. Молодые майко и гейко не узнают меня, и это вызывает ностальгию. Но они точно слышали обо мне. Узнав, что меня зовут Минеко, они впадают в транс и переспрашивают: «Вы правда Минеко? Та самая? Легенда?» Мне нравится проводить с ними время.
Карюкаи изменился. Когда я уходила, в экспансивных и щедрых покровителях, хорошо знающих нашу запутанную систему, не было недостатка. К сожалению, теперь это не так. Непонятно, что происходит с японским обществом, но можно сказать, что сейчас тяжело найти столько же обеспеченных людей, как много лет назад. Людей, желавших бы поддержать «мир цветов и ив». Боюсь, что в ближайшем будущем традиционная культура Гион Кобу и других карюкаи прекратит свое существование. Мысль об этом доставляет мне немалое горе.
15 апреля 2002 года Киото, Япония
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Эта работа никогда не была бы закончена, если бы не неизменное терпение и поддержка моего мужа Джина. Начиная с первого удивленного взгляда, когда я впервые много лет назад сказала ему о том, что хочу написать книгу о своем опыте гейко, и по сей день он убеждал меня писать именно то, что я думала. Сквозь смех и слезы, несмотря на ссоры, я ценю его совет и доброту.
Хочу также поблагодарить свою дочь Коко за помощь в вопросах, в которых я разбиралась десятилетиями. Именно она дала мне ключи к их пониманию, за что я очень ей благодарна.
