Брэдли Дентон - Лунатики
Однако Клео и Тони получили удовольствие, обращаясь с Биллом с той же любезностью, какую они выказывали по отношению к любому, кто прикасается к их матери. Короче говоря, они фыркали ему прямо в лицо и пролили соус ему на колени. Сердце Хэлли наполнилось гордостью, и она удовлетворила их горячую просьбу провести уикенд с бабушкой.
Так что, убедившись, что Билл ушел и больше не вернется, Хэлли поцеловала детей на прощание, строго-настрого наказала бабушке не дурить им головы баптистской пропагандой и ушла на четыре свободных дня. Вечер четверга она провела дома в гордом одиночестве, но в пятницу решила побаловать себя кинофильмом.
Она пошла смотреть «Пианино»,[20] и когда Харви Кайтел показался голым, она не удержалась от одобрительного возгласа. Несколько человек в кинозале на нее зашикали, но парень, сидевший прямо за ней, перегнулся через сиденье и прошептал: «Это же просто спецэффект».
После кинофильма они продолжили беседу на парковочной стоянке, а затем пошли вместе поужинать, а затем вместе легли в постель. В какой-то момент он сообщил, что юрист, и раскрыл, что зовут его Дуэйном. Тогда Хэлли ему сказала, что если его род занятий она еще может простить, то имя Дуэйн – это уже чересчур.
– Я буду называть тебя «Этот-Как-Тебя», если ты не против, – сказала она, думая при этом, что он и впрямь довольно симпатичен, несмотря на маленькое брюшко и уже намечавшуюся лысину.
– Прекрасно, – ответил он. – Тогда я буду называть тебя Холли.
– Ты не так произносишь, – попыталась она его поправить. – Меня зовут Хэлли, а не Холли.
Он усмехнулся и поцеловал ее, и она почувствовала что от него все еще пахнет жареной кукурузой из кинотеатра.
– Если тебе можно называть меня «Этот-Как-Тебя», то мне можно называть тебя Холли. Кстати, вспомни, что Харви Кейтел был не единственным голым актером в том фильме.
Хэлли сделала вид, что оскорблена.
– Я не уверена, что хочу называться именем актрисы, которая настолько ниже меня ростом. – Она поразмышляла с минутку. – Думаю, что могла бы называть тебя Харви, хотя это не намного лучше Дуэйна.
Он прижал ее к себе крепче.
– Разве ты не должна изображать из себя немую?
И некоторое время они действительно не говорили.
Остаток уикенда они провели вместе, и Хэлли наслаждалась каждой секундой. Она думала, что Этому-Как-Его тоже понравилось. Она даже думала, что, может, они решат увидеться снова.
Но, глядя на шесть широких полос света, которые отбрасывал вниз на перекресток искусственный лунный свет – единственный лунный свет, видимый сейчас из-за облаков, – Хэлли уже знала, что она и Этот-Как-Его в лучшем случае станут просто друзьями и, возможно, любовниками на час. О браке или даже о совместном проживании не могло быть и речи. Она даже сомневалась, что будут еженедельные обеды или трах, поскольку, как бы им ни было хорошо вместе, все бы изменилось, будь рядом Клео и Тони.
В этом часть проблемы, возникшей с Карлом Шугарманом. Хэлли думала, что могла бы в него влюбиться, но однажды вечером он говорил с Тони таким голосом, который можно было назвать отеческим. Голос не был ни придирчивым, ни даже командирским, но вместе с тем имел оттенок собственничества. И на этом все.
Ее дети принадлежали только ей. Больше никому.
И это означало, что, пока Клео и Тони не вырастут и не встанут на ноги, она не сможет ввести в семью мужчину. Попытка сделать это поставила бы перед ней и мужчиной неразрешимую дилемму. Карл Шугарман испортил их отношения, когда в его голосе прозвучала отеческая забота, но Этот-Как-Его мог бы испортить их так же легко, если бы в его голосе прозвучало безразличие. Мужчина мог бы найти точку идеального равновесия между этими двумя крайностями и некоторое время балансировать, но Хэлли сомневалась, что кто бы то ни было, будь он хоть святым, сумел бы продержаться долго. Томми не смог, и Карл Шугарман не смог, и Этот-Как-Его тоже не сможет.
Хэлли представляла себе лишь одного человека, который бы это смог, и этим человеком был Стивен Корман. Но не было ни малейшей возможности вступить со Стивеном в отношения такого рода. Хотя ей и льстило его влечение к ней, ответного влечения она не чувствовала. Она не знала почему – в нем же совсем не было недостатков. Вообще-то она думала, что он просто душка. Но только не для нее.
К тому же он женат на Кэти. А у Хэлли имелись правила на этот счет.
Такие вот дела. Ни один мужчина не мог отвечать ее требованиям. Пока ее дети оставались ее детьми, Хэлли обречена лишь на случайные связи. Не слишком-то радует, но такова цена, которую она заплатила за то, что у нее есть Клео и Тони… ну, она же не могла отвезти их за город и оставить там на обочине.
В результате поиграться в дом с Этим-Как-Его было довольно весело, но теперь с ним покончено. Через несколько минут настанет время отправляться домой и спуститься с небес на землю.
Хэлли улыбалась, а глаза ее слезились, пока она пристально глядела на Лунную Башню. По городу было разбросано еще шестнадцать, оставшихся от тридцати одной, возведенной в 1895 году. Тогда шесть углеродных ламп-фонарей на вершине каждой башни работали от электричества колорадской дамбы. Система освещения была так хороша, что Остин прославился как город вечного лунного света – и, следовательно, предположила Хэлли, как город вечного безумия. Переход на современные лампы дневного света, похоже, ничего не изменил.
Теперь она жалела, что они с Этим-Как-Его в субботу не сумели подняться на башню в западном университетском городке. Если бы они добрались до вершины, ей бы удалось открутить одну лампу. Тогда она подарила бы ее Джеку, чтобы он мог держать кусочек Луны у себя в квартире и таким образом сходить с ума и раздеваться в любое время и в закрытом помещении, а не раз в месяц на улице.
– Уж пожалуйста, будь в доме, – пробормотала Хэлли. Джек пообещал ей, что сегодня поедет на джипе к ее дому на Холмах, несмотря на то, что будет там один. Тот случай на утесе Боннелл два месяца назад был досадной ошибкой, уверял он. Теперь он поведет себя лучше и, прежде чем разденется, убедится, что оказался за пределами городской черты.
Хэлли хотелось в это верить. Никто из их сомнительной компашки не смог поехать с ним в этом месяце, потому что Полнолуние попало на понедельник после праздников и у всех накопилось слишком много работы. Даже Стивен, этот Мистер Готов-Помочь, сказал, что из-за скопившейся груды бумаг на этот раз он – пас.
Но на прошлой неделе Хэлли говорила с Томми Моррисоном, и тот сказал, что будет у себя на Холмах со Дня благодарения до Нового года. Поэтому она попросила Томми проведать Джека сегодня вечером. Он согласился. И поскольку у Томми был телефон, он пообещал Хэлли позвонить ей около десяти, чтобы сердце ее было спокойно.
Облака над Лунной Башней прорезала белая вспышка, и затем грянул гром. Резко запахло озоном, чему Хэлли очень удивилась. Чтобы запах был столь сильным, молния должна ударить совсем близко, но единственная молния, которую она видела, была высоко в облаках.
Пока она так размышляла, лампы наверху башни мигнули и потускнели. Но через секунду вновь засияли, все ярче и ярче, пока Хэлли не стало больно смотреть и ей не пришлось опустить взгляд.
Она увидела вокруг себя целых шесть своих теней. Тени была такими темными, а свет вокруг таким ярким и голубовато-белым, что Хэлли уверилась: сейчас лампы на Лунной Башне взорвутся и на нее обрушится ливень стеклянных осколков.
Она побежала к северу, думая, что попробует до взрыва рвануть через Девятую улицу в парк Вулдридж, но сделала всего несколько шагов, и тут освещение снова потускнело. Поэтому Хэлли остановилась и посмотрела на тротуар в надежде, что это даст ее глазам шанс прийти в норму. Она увидела, как по бетону гуляют яркие синие пятна, и вспомнила, как в 1982 году попробовала ЛСД.
Тут резкий порыв ветра взъерошил ей волосы, и огромная тень упала через тротуар и мелькавшие, словно в калейдоскопе, синие картинки.
Хэлли пришлось снова посмотреть на башню.
На мгновение сквозь синий калейдоскоп она вроде бы разглядела огромную сову, которую загипнотизировали башенные лампы, и теперь сова летала вокруг них, как ночная бабочка вокруг лампочки в подъезде. Но потом, щурясь на огни, в ярком свете которых синий калейдоскоп исчез, Хэлли поняла, что у существа, летавшего вокруг Лунной Башни, перья только на крыльях и что некоторые из этих перьев выпали и, кружась, опускаются на тротуар. Теперь Хэлли разглядела и черные волосы, и молочную кожу.
Это не сова. Это Лили.
И хотя Хэлли в августе своими глазами видела у двери своего дома, как Лили взлетает в небо, ее все равно шокировало это зрелище – Лили кругами летает на высоте больше ста пятидесяти футов в центре города Остин. С полминуты Хэлли лишь молча смотрела. Потом, решив окликнуть Лили и спросить, что за чертовщина творится, она заметила людей, шедших по тротуару от библиотеки. Так что она быстро отвела взгляд, испугавшись, как бы они не проследили за ее взглядом и не посмотрели на башню. Она понятия не имела, что может случиться, если они так сделают, и не хотела выяснять.
