Кейт Уотерхаус - Конторские будни
Явно заранее отрепетированная речь, подумал Грайс. Оглядевшись, он увидел, что все почтительно слушают Ферьера. А Копланд, игравший здесь, по-видимому, всего лишь вторую скрипку, не только мирился с тем, что его подчиненный по «Альбиону» захватил власть, но слушал его как спасителя человечества.
— Печатника можно уподобить бродячему врачевателю древности, мистер Грайс, он способен излечить от любого недуга — или по крайней мере способен убедить людей, что ему подвластен любой недуг, а этого часто вполне достаточно. Ваше предприятие лихорадит? Закажите печатнику рекламные плакаты или брошюры — многие процветающие фирмы завоевали себе место под солнцем благодаря красочным рекламным брошюрам. Печатник изготовит вам вывеску, объявление о часах работы конторы, фирменный календарь с рекламой ваших товаров. Потребители не помнят адреса фирмы? Значит, вам нужны конверты о отштампованным на них адресом вашей фирмы. Заказчик хочет получать товары почтой? Для этого нужны типографские бланки почтовых заказов. Каталог товаров — тоже дело печатника. Изящная упаковка, красочные бумажные сумки — тоже. Чтобы заказчик расплатился с вами, пошлите ему отпечатанный в типографии счет. А заодно уж не забудьте обзавестись и типовым напоминанием: «Вы пропустили срок платежа. Будем вам очень благодарны, если вы по возможности быстро оплатите наш счет».
Слушатели весело захихикали. Возможно, он работает лектором-почасовиком на вечерних курсах по печатному делу, подумал Грайс. Язык у него подвешен прекрасно, и умения заинтересовать слушателей ему, конечно, не занимать.
— Я не знаю, кто вам обо мне говорил, мистер Грайс, но что-то вы, по-видимому, слышали, раз пришли. Я всю жизнь был печатником. Меня обучили этому делу в маленькой хаммерсмитской типографии. Ничего особенно серьезного мы, как правило, не печатали: нам заказывали лотерейные билеты, а не красочно иллюстрированные Травники, о которых пишет мистер Беннет. Но иногда и мы получали необычные заказы — нам поручали изготовить серию литографий или, например, отпечатать малым тиражом книгу, издаваемую автором за собственный счет. И тогда мне приходилось не только печатать, но и переплетать книгу и подготавливать для переплета тисненую кожу — я освоил все профессии полиграфиста. Мы, конечно, состояли в профсоюзе, а профсоюзные законы запрещают работать не по своей специальности, но мы привыкли делать все что нужно, была бы работа. А потом нашу типографию купил «Альбион», и меня перевели сюда, в это здание. Да я и не возражал, потому что по реконструкции улицы нашу маленькую типографию все равно должны были снести. Ее и снесли, начисто своротили бульдозерами. И вот получилось, что деньги-то «Альбион» заплатил, но ничего не приобрел, а только ослабил свое финансовое положение.
Все это, разумеется, было интересно, Да только Грайса-то не касалось. Неужели они так и не спросят его, зачем он пришел? Ведь им должно вроде бы казаться, что он отправится отсюда прямо к Лукасу и выдаст их всех с головой. Ну а если не к Лукасу, то к Пам. Надо бы, кстати, выяснить, в каких они отношениях с альбионской труппой, ведь по крайней мере один из них, Ваарт, похаживал на собрания любителей. Так кого же поддерживает эта шайка?
Между тем Ваарт, который был тут явно в своей стихии, кого бы из альбионцев он ни поддерживал, мечтательно сказал:
— А работа на здешних фабриках кипела вовсю, с утра до ночи, стало'ть, кипела, это каждый, небось, помнит.
— Совершенно верно, — подтвердил Ферьер, но обращался он по-прежнему к Грайсу. — Вы не можете себе представить, каким оживленным был в те времена Грэйн-Ярд. Небольшие фирмы арендовали здесь каждый склад, каждый пакгауз, на помещения был такой спрос, что существовал даже список фирм, которые ждали своей очереди. Склады-то здесь пустовали давно, потому что городские власти запретили пользоваться речными причалами, просто сломали их, но планов использования этого района с его складами было великое множество. Да ничего из этих планов не вышло, городские власти решили снести все здешние постройки ради какого-то грандиозного проекта. И вот, когда кончался срок аренды, ее больше не возобновляли, мастерские и фабрики одна за другой закрывались, пустели и прогорали прибрежные кафе, и в конце концов коммерция здесь умерла, а типография стала конторой. Одним росчерком пера печатников превратили в конторских служащих и кладовщиков: мы еще приходили сюда на работу, но занимались никому не нужной писаниной — составляли инвентаризационные списки, описи оборудования, архивные реестры, — пока нас не перевели в новое здание за рекой. Нечего и говорить, что грандиозный проект, задуманный городскими властями, так и остался на бумаге, — мы вполне могли бы работать печатниками в нашей типографии до сегодняшнего дня и худо ли, бедно ли, но зарабатывать себе на пропитание честным трудом. Как говорит Арнольд Беннет: «Спокойная и неспешная коммерция давала почти неосязаемые прибыли, но все же кормила людей».
— Во-во, кормила, и зарабатывали мы наши денежки не дурацкой писаниной, — проворчал Ваарт. Эти слова завершили рассказ Ферьера. Все молчали. Грайс почувствовал, что теперь объяснений ждут от него, хотя из их разговоров он так и не понял, зачем, собственно, они сюда ходят. Он откашлялся и, надеясь, что его кашель не сочтут нервозным, сказал:
— Я, признаться, здорово удивился, когда по случайности узнал, что старую типографию не снесли. Ну, и решил посмотреть — Грант-Пейнтон-то и сам был уверен и меня убедил, что ее давно нет.
— А это уж Ваарт постарался, — с усмешкой сказал Копланд.
— Маленький-то, стало'ть, слушок, он большое дело может сделать, верно? — Ваарт постукал себя пальцем по ноздре, и выглядело это, на взгляд Грайса, очень вульгарно. Таким жестом лондонские рабочие подчеркивают, наверно, свое хитроумие, подумал он.
И сейчас же опять заговорил Ферьер — ему, по всей вероятности, было совершенно ясно, что если уж нужны какие-нибудь пояснения, то давать их должен он.
— Типография, как вы, конечно, знаете, превратилась в трест, и когда построили эту гнусную стекляшку на Грейвчерч-стрит, нас всех перевели туда. Но типографский-то дом и в самом деле хотели снести — я сам видел объявление муниципалитета на воротах типографии, оно висело там несколько месяцев. Я, видите ли, захаживал сюда, потому что на набережной неподалеку от типографии есть очень уютный паб, и я там обедал, чтоб не таскаться в поганый «Лакомщик».
Ну да, паб «Корона», про который говорил Парслоу. Грайс хотел было вставить, что там, как он слышал, есть внутренний дворик, где можно выпить на свежем воздухе, но промолчал: и эта вставка, и слова в защиту «Лакомщика», которые вертелись у него на языке, прозвучали бы сейчас, пожалуй, не к месту.
— Но типографию так и не снесли. Я поспрашивал кое-кого в Грэйн-Ярде и узнал, что реконструкция заморожена. Нехватка средств. Можно было надеяться, что здешние здания опять сдадут в аренду, но и этого не произошло. А некоторые из нас к тому времени уже начали догадываться, на кого мы работаем в так называемом «Альбионе», и я стал подозревать, что про типографию просто забыли. Приняли какое-то решение да и положили, как говорится, под сукно — в государственных учреждениях такое часто случается. Ну, а я подобрал ключи к сторожке и обнаружил все типографское оборудование на прежнем месте. И «Уофдейл», и линотипы, и переплетные станки — словом, все оборудование, которое стоит многие тысячи фунтов, брошено ржаветь и пропадать. Значит, про типографию действительно забыли. И я скажу вам, в чем тут дело, мистер Грайс. Все документы, касающиеся нашей старой типографии, обречены на вечное забвение в Архивном секторе этой проклятой стекляшки за рекой.
— Вот, стало'ть, куда нас жизнь-то загнала! — Ваарт удовлетворенно подмигнул Грайсу, довольный то ли своим резюме, то ли сложившейся ситуацией.
— Стало быть, так, — бездумно откликнулся Грайс. Но чувствуя, что от него ждут чего-то еще, как эхо повторил Ваартовы слова: — Вот, стало быть, куда вас всех жизнь-то загнала. — А Ферьер принял его реплику за просьбу продолжать.
— Представьте себе, мистер Грайс, я, рабочий-печатник, должен был сидеть за конторским столом, а все типографское оборудование ржавело, никому не нужное, в пустой типографии! Что бы вы сделали на моем месте, мистер Грайс?
Грайс вежливо, но молча покачал головой. Он-то просто стал бы весело рассказывать сослуживцам про идиотизм начальства. «Анекдот, да и только!» — с ухмылочкой приговаривал бы он, разгуливая по отделам. Но Ферьер, конечно, ждал от него искреннего сочувствия тяжкому горю.
— Я поделился своими замыслами с Джеком Ваартом, и он полностью меня поддержал, так же как и Дуглас, альбионский швейцар — вон он стоит, — у которого любовь к печатному делу вошла в плоть и кровь. хотя он был здесь всего-навсего подсобным рабочим. Потом, очень, разумеется, осторожно, мы рассказали другим — тем, кто предпочел сокращению стекляшку на Грейвчерч-стрит. Но никто нашими планами не заинтересовался: людей больше устраивало отсиживаться за конторскими столами или дремать по углам с метлой в руках, дожидаясь пенсии, — некоторые из них были когда-то первоклассными мастерами-печатниками, но разленились и постепенно приохотились к безделью. Возможно, если б они узнали, что «Уофдейл», целый и невредимый, стоит в пустой типографии, им снова захотелось бы работать, да опасно было открывать этим перерожденцам всю правду. Тогда мы стали отыскивать старых служащих, которым надоело бездельничать, и туманно намекали им, что хотим организовать маленькую типографию. Мистер Копланд присоединился к нам первый.
