Маделин Уикхем - Коктейль для троих
– Тогда с девочкой все,– сказала сестра и, закрыв карту, посмотрела на Мэгги.– Ну а как вы себя чувствуете? Вас что-нибудь беспокоит?
Вздрогнув, Мэгги подняла голову и покраснела. Она не ожидала, что сестра станет расспрашивать о ее собственном самочувствии.
– Нет,– сказала наконец Мэгги.– Меня ничего не беспокоит. У меня все в порядке.
– Муж вам помогает? Заботится?
– Он старается,– честно ответила Мэгги.– Он, правда, очень занят на работе, но делает все, что может.
– Это хорошо,– кивнула патронажная сестра.– А вы? Вы часто выходите?
– Д-да. То есть не то чтобы очень часто, но… С ребенком это нелегко,– сказала Мэгги и покраснела.
Ей очень не хотелось оправдываться.
– Понятно.– Медсестра сочувственно улыбнулась и поднесла к губам чашку с чаем, который предложила ей Мэгги.– А подруги у вас есть?
Эти слова поразили Мэгги, как удар молнии. Она не сумела сдержаться и со стыдом почувствовала, как на глазах выступили слезы.
– Миссис Дрейкфорд, что с вами? – встревоженно спросила медсестра, поспешно наклоняясь к ней.
– Ничего страшного,– ответила Мэгги, чувствуя, что слезы текут и текут по лицу.– Это… это сейчас пройдет.
Теплое весеннее солнце ласково грело плечи Кэндис и Роксаны, которые сидели на скамейке во дворе церкви Святой Бригитты и прислушивались к доносящимся из открытых дверей траурным мелодиям. Роксана смотрела прямо перед собой, но, казалось, ничего не видела, ничего не замечала. Кэндис изредка поглядывала на небо, на несущиеся по нему облака и думала о том, как же они с Мэгги были слепы. А может, просто Роксана с Ральфом были слишком осторожны? Целых шесть лет они вели тайную жизнь и ухитрились ничем не выдать своих чувств.
Но больше всего в рассказе Роксаны Кэндис поразило то, что эти двое действительно любили друг друга – любили сильно, самоотверженно, страстно. Она была потрясена, когда поняла, что, несмотря на всю свою насмешливость, непочтительность и даже некоторую черствость, Роксана оказалась способна на подлинное чувство, на настоящие, глубокие отношения.
– А как же все твои мужчины? – рискнула спросить Кэндис и получила в ответ пронзительный, чуть насмешливый взгляд.
– Кэндис,– сказала Роксана таким голосом, словно разговаривала с умственно отсталым ребенком,– не было никаких мужчин.
Теперь, глубоко затягиваясь сигаретой, Роксана говорила, не поворачивая головы:
– А ведь мне показалось, что я ему больше не нужна! Это был мой постоянный кошмар, и я решила – сбылось. Он велел мне ехать на Кипр и попытаться начать новую жизнь. Сама понимаешь, в каком я была состоянии. Он меня уничтожил…– Роксана швырнула сигарету в урну.– Несомненно, Ральф желал мне добра. Видимо, он уже тогда знал, что ему недолго осталось…
– Конечно знал! – выпалила Кэндис и прикусила язык, но было поздно.
Роксана всем телом повернулась к ней.
– Что ты имеешь в виду? – спросила она.
– Ничего, это я так…– пробормотала Кэндис, от души жалея, что не откусила себе язык.
Но Роксану этот ответ не удовлетворил, и она продолжала пристально смотреть на Кэндис.
– Кэн, скажи правду! Ты знала, что Ральф болен? Откуда? Он тебе говорил?
Она явно старалась взять себя в руки, но ей это удавалось плохо.
– Нет, он мне ничего не говорил. Просто один раз, когда Ральфа не было, ему позвонили из Чаринг-Кросса, а я подошла к телефону. Но тогда я ничего не поняла. Это могло быть все, что угодно, вплоть до планового визита к дантисту, к урологу… Ну, я не знаю, чем еще болеют мужчины в таком возрасте.
– Когда это было? – спросила Роксана дрожащим голосом, и Кэндис попыталась вспомнить.
– Не знаю точно. Месяца два тому назад.
Она посмотрела на Роксану и поморщилась под ее взглядом.
– И ты ничего не сказала! – Роксана покачала головой.– Ни мне, ни Мэгги… Почему?
– Да что там было говорить? – удивилась Кэндис.– Я же сказала – я не поняла, что это так важно.
– И ты даже не задумалась, зачем Ральфу могут звонить из больницы? – продолжала гнуть свое Роксана.– Неужели ты даже не попыталась догадаться?
– Ну, может быть, мне и было чуточку любопытно,– призналась Кэндис, чувствуя странную неловкость.
Она твердо знала, что ни в чем не виновата, и все же ей было не по себе. Из церкви донеслись последние аккорды траурного гимна, потом зазвучала заупокойная молитва.
– Ты знала, что Ральф умирает, а я – нет! Роксана слегка тряхнула головой, словно стараясь привести в порядок мысли.
– Ничего я не знала! – воскликнула Кэндис.– Ты говоришь глупости, Рокси. Ну сама посуди: откуда мне было…
– Ты знала! – резко перебила ее Роксана.– И Синтия тоже знала. Весь мир знал, одна я… Где я была, когда он умирал? Грела кости в Ницце, в этой поганой Ницце возле их поганого бассейна!
Роксана негромко всхлипнула, и ее плечи затряслись. Кэндис с ужасом смотрела на подругу.
– Я должна была догадаться! – проговорила наконец Роксана каким-то чужим, хриплым голосом.– Ведь я видела, что он изменился. Ральф похудел, одежда висела на нем, как на вешалке, а я… Знаешь, что я думала? Я думала, он так плохо выглядит, потому что хочет уйти от жены – хочет, но пока не решается. Я думала, он хочет жить со мной, создать семью, может быть даже завести детей… А он просто умирал! Умирал и знал это.– Роксана немного помолчала.– И ты знала,– добавила она жестко.
Кэндис в смятении попыталась обнять ее за плечи, но Роксана оттолкнула ее руку.
– Я не в силах об этом думать! – воскликнула она.– Как мне теперь жить с этим? Все знали, кроме меня… Ты должна была сказать мне, Кэндис!
– Но ведь я ничего не знала про вас с Ральфом! – в отчаянии воскликнула Кэндис, чувствуя, что еще немного, и она тоже разревется.– Мне и в голову не приходило, что вы… Даже если бы я знала, что он умирает, я упомянула бы об этом разве что случайно.
Она снова потянулась к Роксане, но та отодвинулась и встала.
– Не могу я здесь оставаться…– прошептала она.– И видеть тебя не могу! Как ты могла так поступить со мною – знать и не сказать?
– Но, Роксана, я же ни в чем не виновата! – вскричала Кэндис.– Я не виновата, пойми ты наконец!
– Я знаю,– неожиданно согласилась Роксана.– Я знаю, ты ни при чем, и все равно я не могу тебя видеть. Прости…
И, не глядя на Кэндис, она выбежала из церковного двора.
Мэгги в последний раз вытерла глаза и отпила глоток свежего душистого чая.
– Ну, вот и славно,– сказала патронажная сестра.– Не беспокойтесь, Мэгги, молодые матери часто впадают в депрессию, это абсолютно нормально.
– Но ведь у меня нет никаких причин для депрессии,– слабо возразила Мэгги.– У меня есть муж, который меня любит, красивый большой дом за городом, и к тому же я могу позволить себе не работать. Нет, по-моему, у меня все хорошо…
И она оглядела просторную, прекрасно обставленную гостиную. Пианино в углу, фотографии на стенах, камин, французские окна, выходящие на ухоженную лужайку перед домом. Многие женщины могли ей только позавидовать.
Медсестра проследила за ее взглядом.
– Вполне согласна с вами, милочка, за исключением одного,– сказала она.– Вы здесь совершенно одна. Вы живете слишком уединенно, слишком изолированно, поэтому даже самые пустячные проблемы кажутся вам непреодолимыми препятствиями. Где ваши родители, дорогая?
– Они живут очень далеко, в Дербишире,– вздохнула Мэгги.– Зато моя свекровь живет всего в нескольких милях отсюда.
– Она вам помогает?
Мэгги собиралась уже сказать: «Да», но вместо этого пробормотала смущенно:
– Вообще-то… нет, не особенно.
– Понимаю,– тактично заметила медсестра.– Вы не очень ладите, правда?
– Нет, мы ладим. Просто, когда она приезжает, я чувствую себя никуда не годной матерью и полной неумехой,– откровенно призналась Мэгги и вдруг почувствовала, что ей стало как будто немножечко легче.– Она справляется с делами так быстро и ловко, а я… я все делаю плохо,– закончила она, тяжело вздохнув.
– Я совершенно уверена, что это не так,– без тени сомнения заявила медсестра.
– Но я говорю правду! – воскликнула Мэгги.– Я ничего, ничего не могу сделать как следует! – Она содрогнулась.– Когда я рожала, я даже не поняла, что у меня начались схватки. Это свекровь сказала, что мне нужно срочно ехать в больницу, если я не хочу родить в прихожей на коврике для ботинок. И она оказалась права, а я… я выглядела полной дурой! А еще у меня не получается поддерживать в доме идеальный порядок, печь ячменные лепешки и готовить пудинг по-шотландски. Однажды я меняла Люси подгузник и… Словом, я вышла из себя, и Пэдди застала меня с поличным. Она слышала, как я орала на собственного ребенка! – Мэгги горестно высморкалась.– В общем, она считает меня отвратительной матерью.
– Вы преувеличиваете, Мэгги. Безусловно, это не так.
– Нет, так! Я по глазам вижу! Каждый раз, когда Пэдди приезжает к нам, она смотрит на меня так, словно хочет сказать: «Тебе бы в куклы играть, а не детей воспитывать, Мэгги Филипс!»
