Анна Гавальда - Утешительная партия игры в петанк
Разыскивая свою машину, узнал ее «Вольво», припаркованную наискосок под платанами, напротив почты.
Багажник опять открыт, и те же собаки так же дружелюбно приветствовали его.
Открыл ежедневник, нашел страницу за 9 августа, перечитал названия городов, через которые предстояло ехать.
С полчаса просто рулил, «не обдумывая мысль». [159] Стал искать заправку, нашел ее за супермаркетом, потратил уйму времени, отыскивая трижды проклятую кнопку, открывающую бензобак. Полез в бардачок, достал инструкцию, уже не скрывал раздражения, нашел-таки кнопку, заправил машину, пошел платить – дал не ту карту, потом ввел неверный пин-код, бросил это дело, заплатил наличными, отъехал и сделал три круга по площади прежде, чем разобрался в своих каракулях.
Включил радио, выключил. Прикурил сигарету, затушил. Покачал головой, тут же пожалел об этом. Снова началась мигрень. Наконец, увидел нужный ему указатель. Остановился перед стоп-линией, посмотрел налево, посмотрел направо, посмотрел прямо и…
…решил поупражняться в склонении местоимений:
– Какой же я дурак. Какой же ты дурак. Какой же он дурак!
5
Она что-то искала в кармане фартука:
– Да?
– Здравствуйте, мне бы… Мне бы хотелось ломтик того шоколадного торта, который пекся у вас в духовке вчера вечером, примерно без четверти девять…
Подняла голову.
– Ну да, – продолжал он, теребя записную книжку с потрепанной обложкой, – понимаете… площадка для игры в петанк, гигантский караоке… Я все-таки пожалел, что не взял билет…
Она ответила не сразу, нахмурила брови и прикусила губу, чтобы не улыбнуться.
– Их было три.
– То есть?
– Три торта… В духовке…
– Да?
– Да, – ответила она все также сдержанно, – у нас не принято мелочиться.
– Это я заметил.
– So? [160]
– Ну и… Может, положите мне тогда по ломтику каждого? Не глядя на него, отрезала три малюсеньких кусочка и подала их ему на тарелке:
– С вас два евро. Заплатите девушке, которая стоит рядом…
– Кейт, куда вы хотели пригласить меня?
– Наверно, поужинать. Но я передумала.
– Да?
Она уже подавала торт кому-то еще.
– А если я вас приглашу? Выпрямилась и вежливо отказала:
– Я обещала помочь им туг все убрать, на мне полдюжины малышей, а ближайший ресторан в пятидесяти километрах отсюда, ну как, нравится?
– Вы о чем?
– О торте.
Эээ… Шарлю уже было не до него… Думал, как бы выразиться поудачней, но тут его оттеснил со сцены какой-то запыхавшийся и явно раздраженный тип:
– Слушайте, это ваш сын должен сегодня вести игру «Бей, не жалей!»?
– Да, но вы попросили его взять на себя буфет.
– Ах да, конечно! Ладно, наплевать, я попрошу…
– Подождите, – перебила она его, поворачиваясь к Шарлю, – Алексис сказал мне, что вы архитектор, да?
– Ну… да.
– Значит, этот аттракцион на вас. Надо выстроить что-то из груды консервных банок, это ведь по вашей части? Жерар! Никого больше не ищите.
Пока Шарль уплетал торт, Жерар уже вел его в глубь школьного двора.
– Неу!
Что еще…
Он повернулся, ожидая очередного подвоха.
На сей раз ничего.
Обошлось.
Только подмигнула, не выпуская из рук большой нож.
***– В начале каждой партии дети должны отдавать вам синие билетики, они знают где их купить, выигравшие выбирают приз в картонной коробке. Во второй половине дня кто-нибудь из родителей зайдет вас ненадолго подменить, если вам захочется передохнуть, объяснил ему этот Жерар, отодвигая мальчишек, которые уже теснились вокруг них. Идет? Вопросы есть?
– Вопросов нет.
– Тогда удачи вам! На этот аттракцион добровольцев найти очень трудно, потом поймете, почему… – сделал вид, что закрывает уши руками, – здесь будет довольно шумно.
Первые десять минут Шарль просто складывал в карман билетики, раздавал «боеприпасы» – набитые песком носки, и расставлял консервные банки, потом освоился и поступил, как обычно: рационализировал процесс.
Скинул пиджак на табурет и объявил новый план застройки:
– Так! Помолчите две минуты, ничего не слышно. Ты… найди мне кусок мела… И хватит базарить. Все выстраиваемся в очередь, один за другим. Первый, кто попытается пролезть без очереди, окажется среди консервных банок! Поняли? Спасибо.
Взял мел, прочертил на асфальте две четкие линии и сделал вертикальную отметку на деревянном столбе:
– Так, это ростомер. Те, кто ниже этой черты, могут подходить к первой линии, остальные отступают за вторую. Ясно?
Ясно.
– Дальше… Малыши стреляют вот в эти жестянки, – он указал им на самые большие, те что дал повар, десятилитровые из-под морковки с зеленым горошком или очищенных помидор. – Те, кто постарше, должны попасть вот в эти… (эти банки были поменьше, и их было гораздо больше). Каждый имеет право на четыре выстрела, а чтобы получить приз, стрелять надо точно. Вам все понятно? Уважительные кивки.
– И последнее… Я не намерен тратить свой выходной на уборку за вами, поэтому мне нужен помощник… Кто хочет быть моим первым помощником? Как вы понимаете, ему полагаются бесплатные броски…
Битва за право быть помощником.
– Прекрасно, – радостно объявил генерал Баланда. – А теперь… Пусть победит сильнейший!
Больше ему делать ничего не пришлось, разве что подсчитывать очки, подбадривать малышей и подзуживать подростков. Направляя руку первых, вторым предлагал свои очки, чтобы немножко сбить с них спесь: ха! Подумаешь, «Бей, не жалей», шарах! – и чаще всего попадали в стену.
Довольно скоро собралась толпа, популярность обязывает, и Шарль подумал, что хоть он и вышел с честью из этого испытания, к вечеру наверняка оглохнет.
Да, с честью, а кстати… Время от времени поднимал голову и искал ее взглядом. Ему бы так хотелось, чтобы она увидела его таким – победителем армии элитных стрелков, но нет. Она все еще занималась тортами, болтала, смеялась, наклоняясь к детям, которые подходили поцеловать ее, и… И до него, как он понимал, ей дела не было.
Если он вообще еще хоть что-нибудь понимал…
Ну и ладно. Все равно был счастлив. Любил браться за новые проекты, а строить здания из алюминия – уж это точно было впервые.
Жан Пруве бы им гордился…
Никто, конечно, его не подменил, ему хотелось в туалет, покурить, и в конце концов синие билетики он отменил.
– У тебя кончились?
– Ну… да…
– Ладно… Сыграй еще разок…
Без билетика? Слух об этом разнесся столь быстро, что ему тут же пришлось отказаться от таких шалостей. Он стал настоящим Консервным Королем, примирился с этим и впервые за многие годы пожалел, что под рукой нет блокнота. Некоторые улыбки, выражения лиц, позы заслуживали того, чтобы быть запечатленными…
К нему подошел Лука:
– Я отдал попугая папе.
– Правильно сделал.
– Это не попугай. Это белый голубь.
Да, да… А тут еще и Ясин появился…
Спасла лотерея. Как только стали объявлять призы, мальчишки исчезли, как по взмаху волшебной палочки. Неблагодарные, подумал он, вздохнув с облегчением. Отдал записи с результатами, подобрал разбросанные по всему двору носки, сложил все банки в джутовый мешок и принялся собирать фантики, морщась всякий раз, как приходилось наклоняться.
Щупал свои бока.
Почему ему так больно?
Почему?
Взял пиджак и пошел искать, где бы покурить, так, чтобы не попасться на глаза школьному надзирателю.
Сначала завернул в туалет и… смутился: унитазы были слишком низкими. Прицелился как мог и вновь ощутил запах желтого мыла, того самого, которое совсем не мылится, вот оно, тут как тут, сохнет на хромированной подставке.
Никуда не деться от этих воспоминаний… Спрятался за старым зданием школы, чтобы выкурить сигарету.
Ууу… Кайф…
Даже граффити не сильно изменились. Те же сердечки, те же «Такой-то + Такая-то = Вечная Любовь», те же сиськи-пиписьки, те же яростные замарывания чьих-то обнародованных секретов.
Швырнул окурок за школьную стену и вернулся туда, где орали динамики.
Шел медленно. Не очень понимал, куда идти. Не хотелось снова видеть Ачексиса. Не слушая чушь, которую продолжал нести приятель Жан-Пьера, мысленно отсчитывал часы, отделявшие его от маршальских бульваров.
Ладно… На этот раз я с ней попрощаюсь. Goodbye, So long, Farewell, [161] словарного запаса хватит… Или просто «адье», одно из тех замечательно красивых слов, которые путешествуют без паспорта.
Да… a Dieu, с Богом – это неплохо для женщины… которая…
Был погружен в эти досужие размышления, когда на него набросился Лука:
– Шарль! Ты выиграл!
– Что, водные велосипеды?
– Нет! Огромную корзину с паштетами и колбасой! О, Господи!
