Дарья Асламова - В любви, как на войне
Они вылетели в коридор разом, все трое с удивившей меня резвостью.
– Это кто бы нам такое говорил?! – решительно начала одна из них с прилипшей над верхней губой семечкой. – Кто вчера пришел в гостиницу в два часа ночи в юбке до пупа пьянее грязи?!
– Мужики ее каждую ночь привозят. Нет, ну вы видали?! – добавила вторая.
– А кто вчера забыл выключить свет в общем коридоре?! – напала третья.
В этот момент я точно поняла, что я в Урюпинске. Они наступали на меня, грозные, как целое войско, в тапочках на босу ногу, в распахнутых ситцевых халатах, из-под которых выглядывало несвежее нижнее белье. Ошеломленная, я несколько секунд молча открывала и закрывала рот, как рыба под водой. Потом глубоко вздохнула, уперла руки в бока и вывалила перед ними необъятную груду дурных слов, которыми вынуждена давиться любая приличная женщина. С меня мигом слетела культурная оснастка – предмет моей гордости.
Мы стояли в коридоре, четыре сумасшедшие стервы, и орали так, как будто наступил конец света. Верно говорят мужики, что у бога самая плохая выдумка – это бабы.
Не знаю, кто из нас получал больше удовольствия от этой перепалки. Куда делись мои светские манеры, французские духи и вечернее платье? Я ничем, в сущности, не отличалась от моих товарок. Мне бы метлу в руки или на худой конец кулек семечек, и я бы себя показала.
Наоравшись вдоволь, мы разбежались по комнатам и захлопнули двери. Далее я сделала то, что сделала бы любая кухарка. Я сняла туфли, на цыпочках подкралась к двери и, с наслаждением припав ухом к замочной скважине, тридцать минут простояла в такой неэстетичной позе, слушая, что говорят обо мне соседки. Тогда-то до меня и доперло все остроумие и точность главного лозунга, написанного большими буквами на центральной площади Урюпинска. Лозунг этот так хорош и так уместен, что я процитирую его во весь голос:
"УРЮПИНСК – ЭТО МЫ!"
ЛЮБОВЬ
Эта история разобьет сердце всякого человеческого существа, у которого еще есть сердце, способное разбиться. Каждый, кто понимает, что такое смерть, поэзия, красота и чудо, вспомнит свои восемнадцать лет. Речь пойдет о страсти. О той, что не торгуется. Для которой и жизнь – недорогая цена. Которую нельзя осуждать и нельзя оправдывать. Можно только наблюдать ее последствия с невольной дрожью и страхом перед могуществом стихии, как смотрит человек на молнию, торнадо или тайфун, а потом, оправившись от изумления, говорит: "Так не бывает!" ТАК БЫВАЕТ.
Страсть пагубна. Либо она убивает, либо умирает сама. Она убила Антония и Клеопатру, Ромео и Джульетту, Тристана и Изольду. Для нее не имеет значения, какой век сейчас на дворе, потому что страсть вне времени. Подходить с меркой логики и разума к одержимому страстью так же нелег, как если бы мы попытались привлечь к суду вулкан или прислать повестку грозе.
Речь не о любви, а о любвище. Дошедшие до нас предания о прославленных любовниках прежних времен едва ли превосходят в силе и неистовстве историю, которую я собираюсь вам рассказать. Историю сумрачную и романтическую, как баллада.
Жила-была девочка в городе Самарканде. Не девочка, а кусочек радуги. Милая, послушная и нежная, как овечка. С красивым и страстным именем Зарема. Родители в ней души не чаяли. А рядом жил мальчик-таджик по имени Хуршет. Дети дружили, как дружат все дети. Потом родители Заремы, крымские татары, переехали в Симферополь, где папа Заремы, которого все звали дядя Шевкет, открыл свой небольшой, но прибыльный торговый бизнес.
Время шло, торговое дело развивалось, потребовались рабочие руки. И они нашлись.
Из Самарканда в Симферополь на заработки к дяде Шевкету приехали три брататаджика, одного из которых звали Хуршет, Тот самый мальчик Хуршет, который теперь вырос и похорошел так, что девушки на улице оглядывались ему вслед.
Красивый малый. Рост метр восемьдесят, фигура как у бога, глаза как косточки сливы. Загляденье, а не парень. Работящий, веселый и вспыльчивый. В небольшом квартале Симферополя, где в одноэтажных частных домиках живут крымские татары, в основном выходцы из Узбекистана, Хуршет был, что называется, "первый парень на деревне". В этом тесном маленьком мирке соседей и знакомых о нем много толковали, много судачили.
Помните, с чего начинается трагедия Шекспира "Ромео и Джульетта"? С незначительной и вроде бы не идущей к делу влюбленности Ромео в некую Розалину. Проба сил, период ученичества в любви. То же случилось и с нашим героем. Роман со взрослой женщиной, матерью двоих детей, которая совсем потеряла голову от мальчишки и ушла от мужа. Она забрасывала Хуршета сумасшедшими письмами, шпионила за ним, ходила к гадалкам и пыталась колдовать.
Эта скандальная связь дала великолепный повод к сплетням в квартале, – ведь здесь так мало пищи для воображения.
Между тем дядя Шевкет преуспевал, – дела шли в гору. Его авторитет и влияние в мусульманской общине возрастали. Три очаровательные дочери дяди Шевкета считались лучшими невестами в районе. Каждому парню лестно было бы взять в жены девушку из такой почтенной, обеспеченной и набожной семьи. Особенной популярностью пользовалась Зарема, любимица отца, цветок его жизни. Едва опушившаяся душенька с последним розовым лучом детства на щеках. Миниатюрная нежная фигурка, внимательный взгляд красивых удлиненных глаз, улыбка солнечным зайчиком дрожит на губах. Все любили ее за приветливое ласковое обхождение, ровный нрав и послушание. Она много читала, интересно рассуждала и всерьез интересовалась религией. Но главным увлечением Заремы были цветы. Весь дом она уставила горшочками с цветами, могла часами ухаживать за ними, плакать над сломанным стеблем и всегда твердила, что цветы – как дети. И как ребенку дают монетки на мороженое, так отец дарил Зареме деньги на очередной горшочек с какой-нибудь геранью.
Жизнь, казалось, сулила одни дары. Но нельзя искушать богов длительным благоденствием, и на крепкую мусульманскую семью посыпались удары судьбы.
Сначала ушла из дому старшая дочь дяди Шевкета Динара, решительная и упрямая девушка с таким же твердым, как у отца, характером. Она и раньше огорчала семью своим своеволием, а тут влюбилась и убежала с молодым шалопаем. Этот практичный негодяй вытянул у дяди Шевкета немало денег с помощью Динары. Он даже заставил девушку оформить на него новую машину.
Зарема резко осуждала сестру. Своей любимой подруге Диане (одной ей Зарема поверяла нехитрые свои секреты) она говорила: "Как можно уйти из дому и так оскорбить отца?! Я бы ни за что не смогла так поступить. Это просто плевок им в душу".
Но беды на этом не кончились. Умер от рака мозга единственный сын дяди Шевкета, четырнадцатилетний веселый мальчик. Весь мир для родителей Заремы стал черным.
Именно тогда девушка показала себя преданной дочерью. Не раз она говорила матери: "Не плачьте о нем, мама. Ему только хуже от этого. Он сейчас ангелом летает над вами и видит ваши слезы". – "У вас есть утешение, – твердили сердобольные соседи родителям Заремы, – бог наградил вас чудесной дочерью".
Именно в ту пору в жизнь Заремы вошел Хур-шет. Они часто виделись, болтали и играли в нарды. Хуршету очень нравилась милая дочка хозяина. Иногда он оставался ночевать у них в доме.
Никто не скажет теперь, как это произошло: любовь сразила их как пуля или подкралась незаметно, как вор. Сами они считали для себя главным днем 17 октября, день их первого настоящего свидания. Никто из родни не расслышал поспешных шагов их страсти, влюбленные были осторожны. Тайна, которая напряженно встала между ними, сделала их сообщниками. Хуршет любил Зарему по-новому, как ребенка и как невесту. Чувство его было полно слепого и жаркого целомудрия. Она была девственницей и должна была остаться девственницей до свадьбы. Ни один циничный момент не оскорбил их отношений.
"Как ты можешь верить ему, Зарема? – удивлялась Диана. – У него были женщины до тебя. Все эти истории, о которых люди говорят. Столько шуму". – "Я ему доверяю, – спокойно отвечала Зарема. – Мне Хуршет никогда не солжет". В ту пору она записала в своем дневнике: "Любить человека – это значит видеть его таким, каким его задумал бог". И не Зарема ревновала Хуршета, красавчика и любимца женщин, а Хуршет ревновал скромную и невинную Зарему.
Рядом с ним она казалась пятнадцатилетним ребенком. Ее макушка едва доставала до его груди, но она неплохо с ним управлялась, эта девочка. "Он ее во всем слушался, – рассказывает Диана. – Она запретила ему пить, и он бросил, ей не нравилось, что он курит, и он никогда не курил в ее присутствии. Он,., даже не знаю, как лучше выразиться… Он ее безмерно уважал. Зарема вообще сильный человек. И никто никогда не мог заставить ее сделать то, чего она не хочет".
Все лето Зарема сходила с ума от любви. Она запоем читала любовные романы – те дешевые одноразовые книжонки, которые продаются на всех лотках. Она покупала их, а когда не хватало денег, обменивалась книжками с подругами. Иногда проглатывала роман за ночь. Девочкам в этом возрасте безразлично, какие книжки читать – плохие или хорошие, какое вино пить – дешевое или дорогое, ибо хмель в них самих. Зарема много размышляла о любви и делала записи в дневнике: "Быть человеком – это много, но быть женщиной – еще больше", "Совершенная женщина есть более высокий тип человека, чем совершенный мужчина, и гораздо более редкий". И еще: "Если счастье случай, то бог с ним; хотелось бы, чтобы счастье пришло как заслуга".
