Малькольм Брэдбери - Профессор Криминале
Мы вошли в веселенький вагончик швейцарского фуникулера, сбегавшего вниз по крутому склону от центра серенького города к такой же масти озеру. «Он называется «канатка», — объяснила девушка из турбюро, и по дороге вниз подумалось мне, что не в первый раз на протяжении моей охоты за философом меня тащат по Европе на чудном крючке, привязанном к концу веревки. Мы спускались между дорогими аккуратными апартаментами с выхоленными цветами в ящиках, стоявших вдоль улиц, где располагались — до чего я был, увы, беспечен — весьма изысканные магазины. На конечной — «Порт Уши» — дверь с лязгом отворилась, мы сошли, и перед нами распростерлось озеро. У обыкновенного причала стоял на якоре обыкновенный швейцарский белый пароход под развевающимся красно-белым флагом. На дальнем берегу в холодных сумерках видны были огни французского курорта Эвиан, чье имя хорошо знакомо посетителям любой приличной забегаловки, а далее — горы Савойи, уже присыпанные преждевременным снежком и ожидавшие вот-вот прихода зимнего сезона.
Я остановился, сверился с путеводителем, и далее мы зашагали через площадь, над которой возвышался генерал Гисан, тот, что объединил швейцарцев для борьбы за их нейтралитет, когда Европу обожгла вторая мировая. Прошли мимо отеля «Англетер», где, доложила вывеска, лорд Байрон в 1816 году слагал, усевшись на террасе, длинную и грустную поэму об утраченной свободе под названием «Шильонский узник». Но наша цель была иной. Искомая гостиница, где поселился Басло Криминале — «Бо риваж палас», коль скоро Козима была права, — и в самом деле оказалась о-го-го. Какой-какой, а уж укромной, неприметной счесть ее никак было нельзя. Внушительный фасад с огромными балконами светился белизною даже в сумерках. На флагштоках в вышине реяли флаги крупных наций. Шоферы в форменных фуражках смахивали каждую пылинку со сверкающих «роллс-ройсов» и прочих «кадиллаков», расположившихся на подъездных аллеях. Вплывали в здание и выплывали из него арабы в белых балахонах. Костюмы западного образца, что следовали через галерею, были явно сшиты на заказ. Здесь проводились конференции в защиту мира, подписывались договоры. Я был под впечатлением, как, судя по всему, и Илдико.
«И впрямь недурно, — изрекла она. — Ну что, мы будем жить здесь?» «Нет, мы не будем, Илдико, — ответил я. — Живет здесь Басло Криминале. Чтобы жить здесь, нужно быть весьма богатым, очень старым и прибыть с дипломатической миссией. Возможно, надо быть к тому же королевской крови». «Криминале Басло-то не королевской крови», — возразила Илдико. «Возможно, — согласился я. — Но он король, хотя и не в буквальном смысле. Должно быть, его книжки в самом деле хорошо идут. Чтобы позволить себе номер в «Бо риваж паласе», надобно продать их тьму». «Но мне здесь нравится», — сказала Илдико. «Очень может быть, — ответил я. — Однако же мы тут затем, чтоб Криминале выследить, а вовсе не затем, чтобы участвовать с ним вместе в светской жизни. Так или иначе, вспомни про финансовую смету нашей передачи. К несчастью, я не автор мировых бестселлеров». «А если я достану деньги?» — вопросила Илдико. «Я сомневаюсь, что они вообще тут принимают форинты, — ответил я. — Табличку видела? Лорд Байрон не любил отказывать себе в удобствах, и, однако, даже он не мог себе позволить номер в «Бо риваж паласе». Поэтому давай поищем где-нибудь поблизости местечко подешевле». «Ненавижу тебя, — прошипела Илдико, подхватывая вещи. — Почему, ну почему же ты всегда такой сквалыга?»
Если уж совсем по-честному (а вы ведь знаете, что я могу, когда хочу), то далее я, что и говорить, сглупил. Но следует тогда признать, что я вообще наделал множество ошибок, занимаясь поисками Криминале, которые кого угодно сбили б с панталыку. Короче, я положил глаз на «Англетер». Эта гостиница была удобно расположена недалеко от места, где остановился Басло, — ежели, конечно, Козима располагала верной информацией, в чем я, признаюсь, начал сомневаться, — и к тому ж ее название потрафляло моему не бьющему ключом, однако не совсем иссякшему патриотическому чувству. К сожалению, узнали мы, в Лозанне проходила конференция, а то и две, ввиду чего все номера были уже забиты. Несолоно хлебавши двинулись мы далее и за углом, откуда почти видно было озеро — если сесть на тротуар, точней, на сточную канаву и нагнуться чуточку вперед, видать его вполне прилично, — обнаружили еще одну гостиницу, малютку «Цвингли». Что греха таить, не гранд-отель, но я все время чувствовал у своего плеча дыхание Лавинии и знал, что ничего пристойнее она бы не стерпела. И в самом деле, «Цвингли» не сподобился ни звездочки в путеводителе — как выяснилось, совершенно справедливо.
Но все равно хотелось верить, что это уютное местечко: аккуратность, чистота, порядок, как здесь водится. В конце концов, швейцарское традиционное гостеприимство вкупе с развитым гостиничным хозяйством покорило мир, и вряд ли нам грозило угодить в отпетую трущобу. Я подошел к суровой деве, восседавшей за конторкой; та признала, что у них имеются незанятые комнаты, и цену назвала вполне разумную. Стоя рядом с раздраженной Илдико, я сделал запись в книге (мистер и миссис Фрэнсис Джей), лиры поменял на франки, подал наши паспорта и попросил двухместный номер. Тут и обнаружилось, что заведению сему присущи пара-тройка недостатков, от которых гости более высокой категории там, за углом, в отеле «Бо риваж палас», наверное, избавлены. Девица протянула два ключа. «Нет-нет, двухместный», — попросил я. «И чтобы хорошая двуспальная кровать», — сказала Илдико. «Ах, нон, месье», — отрезала девица.
«Нет?» — переспросил я. Дева подняла два наших паспорта, британский и венгерский, с разными фамилиями, и обрушила их на конторку. «Вуаля, месье», — произнесла она ликующе. «Но мы же вместе», — протянул я. «Се не па посибль ан Сюис», — сказала девушка. Сейчас бы я, конечно, тотчас отступился и пошел искать на побережье что-нибудь другое или, может, просто попытался бы ее подмазать. Но тогда я был совсем зеленым, а гостиница — достаточно дешевой, даже с точки зрения Лавинии, к тому же Басло Криминале находился сразу за углом. «Ну хорошо, пусть будут два отдельных», — согласился я, беря ключи. «Се мьё, месье», — сказала девушка. «Два отдельных? Почему?» — спросила Илдико, взирая на меня с недоумением. «Швейцария ведь кальвинистская страна», — ответил я. «Так что, у них нет секса?» — вопросила Илдико. «Наверняка имеется, — ответил я. — Их, видишь, все-таки изрядное количество... Но, может, исключительно по протестантским праздникам». «Но ведь тебе это не нравится? — сказала Илдико. — Чего же ты не протестуешь? Может быть, ей надо дать на лапу?» «Бесполезно, — отвечал я. — Это очень строгая страна. Они хотят, чтоб мы вели себя как полагается. Тут даже не дозволено стирать по воскресеньям». «Я приехала на это озеро не для того, чтобы стирать, — парировала Илдико. — Как и не для того, чтоб спать одной на односпальной койке!»
Видя, что девица вылупилась с явным осуждением, я потащил Илдико прочь. «Нам дьявольски не повезло, — сказал я, — но спасибо хоть, у них для нас вообще нашелся номер». «Ты полагаешь, в «Бо риваж паласе» Басло Криминале и эту ошизительную мисс Белли поселили в одноместных номерах?» — спросила Илдико. «Мне «Бо риваж» не по карману, — сказал я. — К тому же это ведь всего на пару дней». «На пару дней? — спросила Илдико довольно громко. — Целую пару дней обходиться без меня в постели — это тебе ничего?» «Еще как чего», — ответил я. «Я что, тебя так утомила? Может, тебе мое тело опротивело?» «Я обожаю его, — поспешил заверить я, бросая взгляд на деву за конторкой, яростно постукивавшую карандашом, — у тебя просто умопомрачительное тело. Но ведь мы же можем иногда встречаться...» «В коридоре, что ли? — возмутилась Илдико. — Вот цирк-то!» «Ну, пойдем разложим вещи, — предложил я ей и повернулся к строгой деве: — Где здесь лифт?» «Лифта нет, — ответствовала та. — По лестнице», «И лифта нет? — взъярилась Илдико. — Какая прелесть! До чего же повезло нам, что швейцарцы уже выдумали лестницы!»
Итак, наше пребывание в Лозанне началось не лучшим образом и некоторое время продолжалось в том же духе. Мы вскарабкались по лестнице, проследовали полутемным коридором из разряда тех, где свет вдруг гаснет именно тогда, когда он нужен позарез, и отыскали номер Илдико. «Нет, нет, ты глянь, — вскричала она в ярости, швыряя сумки на кровать. — И это называется «хороший номер»? Да в тюрьме куда приличнее! И тайная полиция со мной лучше обращалась!» В самом деле, совершенствовать там было что: всей обстановки — небольшая односпальная кровать, у изголовья коей примостился крошка столик, на стене — обширная подцвеченная литография Джона Нокса. В грязное окошко виден был зацементированный двор-коробка, украшенный торчавшим в середине баком для пустых бутылок. «Не блеск», — признал я. «Надо же, он согласился», — процедила Илдико. «Но ночку-то, другую можно потерпеть, — сказал я. — Пока не выполним свою задачу. Мне необходимо выяснить, что Басло Криминале делает в Лозанне».
