Джеффри Арчер - Дети судьбы
— Мы чувствуем то же самое, — сказал Том. — С чего, по-твоему, мы должны начать?
— Конечно, я знаю, что за последние годы наши конкуренты нас опередили — наверно, потому что как семейная фирма мы уделяли больше внимания отношениям с клиентами, чем практическим результатам. — Нат кивнул в знак согласия. — Вы также знаете, что другие банки хотели приобрести наш контрольный пакет, но я не хотел бы, чтобы наш банк в конце концов стал анонимным филиалом какой-то большой корпорации. Так я вам скажу, что я имею в виду. Я хочу, чтобы за первые шесть месяцев вы перевернули банк шиворот-навыворот. Я даю вам carte blanche:[50] вы можете задавать любые вопросы, открывать любые двери, читать любые папки, изучать любые счета. Через шесть месяцев вы мне доложите, что нужно сделать. И не бойтесь меня обидеть, потому что я знаю: чтобы банк дожил до следующего столетия, он должен быть капитально перестроен. Итак, каков ваш первый вопрос?
— Могу я получить ключи от входной двери? — спросил Нат.
— Зачем? — спросил мистер Рассел.
— Потому что в наши дни банк должен открываться раньше, чем в десять утра.
Когда Том вёз его обратно в Нью-Йорк, они с Натом начали разбирать свои обязанности.
— Папа был очень тронут тем, что ради него ты отказался от предложения, которое тебе сделал «Чейз-Манхэттен».
— Ты принёс такую же жертву, когда ушёл из «Бэнк оф Америка».
— Да, но старик всегда рассчитывал, что я займу его место, когда ему стукнет шестьдесят пять, а я как раз собирался его предупредить, что мне это не улыбается.
— Почему?
— У меня нет идей насчёт того, как спасти банк, а у тебя есть.
— Спасти? — переспросил Нат.
— Да, нечего себя обманывать. Ты изучил балансовый отчёт, так что ты хорошо знаешь, что у нас только-только хватает денег, чтобы мои родители могли сохранять свой прежний уровень жизни. Но прибыли уже несколько лет не поднимались: дело в том, что банку больше нужен твой творческий дар, а не моя работоспособность. Так что давай договоримся об одном: я собираюсь подчиняться тебе как главе фирмы.
— Но всё-таки тебе нужно стать председателем правления, когда твой отец уйдёт на пенсию.
— Почему? — спросил Том. — Ведь именно ты будешь принимать все стратегические решения.
— Потому что банк носит твою фамилию, а в таком городе, как Хартфорд, это всё ещё кое-что значит. Столь же важно, чтобы клиенты никогда не узнали, что намерен сделать глава фирмы, находящийся за кулисами.
— Я соглашусь на это при одном условии — чтобы все зарплаты, все премиальные и прочие финансовые вознаграждения распределялись поровну, — сказал Том.
— Очень великодушно с твоей стороны.
— Вовсе нет, — ответил Том. — Это — скорее расчёт, чем великодушие, потому что пятьдесят процентов тебя даст более высокую прибыль, чем сто процентов меня.
— Не забудь, что из-за меня банк Моргана только что потерял целое состояние.
— Я не сомневаюсь, что этот опыт тебя чему-то научил.
— Как мы оба научились на опыте столкновения с Ралфом Эллиотом.
— Сейчас это имя быльём поросло. Кстати, не знаешь, чем он занимается? — спросил Том.
— Я слышал, что после Стэнфорда он стал большой шишкой в какой-то нью-йоркской юридической фирме.
— Не хотел бы я быть его клиентом, — сказал Том.
— Или, если на то пошло, клиентом юриста, выступающего против него.
— По крайней мере, об этом мне сейчас не надо беспокоиться.
— Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь, Том, потому что если что-нибудь у нас пойдёт не так, он захочет представлять противоположную сторону.
* * *Они сидели кружком около кровати, болтая о чём угодно, только не о том, о чём думали. Единственным исключением была Люси, которая прочно уселась на середине кровати и обращалась со своим дедом так, словно он был конём-качалкой. Дети Джоанны вели себя более сдержанно. Флетчер поверить не мог, как быстро растёт Гарри-младший.
— А теперь, пока я ещё не очень устал, — сказал Гарри, — я хочу поговорить с Флетчером наедине.
Марта выдворила всех членов семьи из палаты, явно зная, о чём её муж хочет побеседовать со своим зятем.
— Увидимся дома, — сказала Энни, уволакивая упирающуюся Люси.
— А после этого нам нужно ехать обратно в Риджвуд, — напомнил ей Флетчер. — Я не могу позволить себе завтра опоздать на работу.
Энни, закрывая дверь, кивнула. Флетчер подвинул стул к кровати сенатора.
— Я долго обдумывал то, что собираюсь сказать, — начал сенатор. — Единственный человек, с которым я это обсудил, — это Марта, и она со мной полностью согласна. И, как многое из того, что было сделано за последние тридцать лет, я не уверен, что это изначально не была её идея. Я обещал Марте, что не выставлю свою кандидатуру на будущих выборах. — Сенатор помедлил. — Вижу, что вы не возражаете; из этого я заключаю, что в этом вопросе вы согласны с моей женой и дочерью.
— Энни предпочла бы, чтобы вы жили до глубокой старости, чем умерли, произнося речь в Сенате даже на самую важную в мире тему, — сказал Флетчер, — и я с ней согласен.
— Я знаю, Флетчер, что они правы, но мне будет недоставать Сената.
— И Сенату будет вас недоставать, сэр, как вы можете видеть по карточкам и букетам цветов в этой палате.
Сенатор пропустил этот комплимент мимо ушей, не желая отвлекаться от своей мысли.
— Когда родился Джимми, у меня появилась безумная надежда, что когда-нибудь он займёт моё место, или, может быть, даже представителем нашего штата поедет в Вашингтон. Но вскоре я понял, что это невозможно. Не то чтобы я им не гордился, но он просто-напросто не создан для политической деятельности.
— Он дважды отличился, добившись моего избрания, — возразил Флетчер.
— Да, это верно, — сказал Гарри, — однако Джимми суждено всегда оставаться кочегаром, потому что он не создан работать машинистом. — Он снова помедлил. — Но вот примерно двенадцать лет назад на футбольном матче Хочкиса с Тафтом я познакомился с мальчиком, который, как я сразу понял, ждёт не дождётся, чтобы стать машинистом. Кстати, я никогда не забуду этой встречи.
— Я тоже, — сказал Флетчер.
— И вот этот мальчик стал прекрасным молодым человеком, и я горжусь, что он — мой зять и отец моей внучки. И прежде чем я стану излишне сентиментальным, я хотел бы перейти к делу — на случай, если один из нас заснёт. Очень скоро все узнают, что я не буду добиваться переизбрания в Сенат. — Он поднял голову и в упор посмотрел на Флетчера. — Я хотел бы в то же время сказать, как я горжусь, что мой зять Флетчер Давенпорт согласился баллотироваться на моё место.
28
Нату не потребовалось шести месяцев, чтобы обнаружить, почему банк Рассела уже десять лет не увеличивал свои прибыли. Банк игнорировал почти все основные принципы современного банковского дела. Банк Рассела всё ещё жил в эпоху рукописных гроссбухов, личных счетов и искренней убеждённости в том, что компьютер гораздо чаще делает ошибки, чем человек, и, следовательно, покупать компьютеры — это всего лишь бесполезная трата времени и денег. Нат посещал кабинет мистера Рассела по три или четыре раза в день, только для того, чтобы узнать, что нечто, о чём они договорились утром, было отменено в полдень. Это обычно случалось после того, как какой-то старый служащий банка выходил из того же кабинета с довольной улыбкой. И собирать осколки приходилось Тому. Если бы он день за днём не объяснял своему отцу, почему необходимы перемены, через шесть месяцев никакого отчёта не появилось бы.
Нат приходил домой измотанный и иногда рассерженный. Он предупредил Су Лин, что когда он в конце концов представит свой отчёт, дело, по-видимому, дойдёт до открытого столкновения, и он не уверен, что останется вице-председателем правления банка, если председатель правления всё ещё будет неспособен переварить рекомендованные Натом изменения. Су Лин не жаловалась, хотя она только что организовала переезд в новый дом, продала квартиру в Нью-Йорке, нашла школу для Льюка и готовилась осенью приступить к работе в качестве профессора статистики в Коннектикутском университете. Мысль о переселении обратно в Нью-Йорк вовсе её не привлекала.
Она советовала Нату, какие компьютеры будут рентабельнее для банка, а по вечерам вела курсы для тех банковских служащих, которые поняли, что им нужно ещё очень многому научиться — и вовсе не только тому, чтобы нажимать кнопку «ввод». Но для Ната самой серьёзной проблемой являлось то, что в банке был переизбыток служащих. Он уже объяснил председателю правления, что в банке Рассела работает семьдесят один человек, а банк Беннета — единственный другой независимый банк в городе — предлагает те же услуги, хотя в нём — лишь тридцать девять служащих. Нат написал отчёт о финансовых последствиях переизбытка персонала, предложив программу раннего выхода на пенсию, которая, хотя и сократит прибыли банка за ближайшие три года, будет выгодной в долгосрочной перспективе. Это был пункт, от которого Нат не намеревался отступать. Поскольку, как он объяснил Тому и Су Лин за обедом, если они этого не сделают в течение двух лет, то есть до тех пор, пока мистер Рассел не уйдёт на пенсию, все они станут безработными.
