Кевин Милн - Шаги навстречу

Папа тоже прилипает лбом к окну:

— Наверное, нам стоит спуститься и выйти к ним.

— Нет! — останавливает его мама. — Пусть сами разбираются. Может быть, они поцелуются и все уладят.

— Фу, гадость! — бормочет Кейд.

— Они вылезают из машины, — комментирует мама. — Как мило! Тэннер заставляет Энн сесть обратно, чтобы он мог открыть для нее дверцу.

— Но она не очень-то радуется, — замечаю я. — Посмотри на ее сердитое лицо. Даже без бинокля видно… Блин! Она нас заметила!

Непроизвольно вся семья прячется под подоконник. Через пару секунд открывается входная дверь, и Энн кричит наверх:

— Привет! Я знаю, что вы все шпионите за мной. Можете спускаться.

— Фу! — фыркает Кейд. — Не очень-то затянулся прощальный поцелуй.

Папа улыбается и хлопает Кейда по спине:

— Я тоже об этом подумал.

Когда мы спускаемся, нас на пороге ждет сердитая Энн.

— Ой! — деликатно говорит мама. — Неприятно пахнет.

Энн еще больше хмурится:

— На самом деле воняет рыбой.

Вонь одновременно бьет всем в нос.

— Значит, свидание было вонючим, да? — говорит папа, пытаясь развеять обстановку.

— Нет. Свидание прошло отлично. Я просто… перевернула на себя рыбу.

Мама с улыбкой наклоняет голову на бок:

— А что вы делали с рыбой?

— Как будто сама не знаешь! Кормили морских львов.

— Откуда мне знать?

— Потому что это написано на кровати, в списке того, что нужно сделать перед смертью. Я даже рада, что ты все ему рассказала. Действительно было весело. По большей части.

— Ты писала на кровати? — спрашивает папа.

— Ты хотела покормить морских львов? — удивляется мама.

Энн не проведешь.

— Ладно вам. Я знаю, что это ты ему сказала.

— От тебя воняет, — говорю я. — Нужно переодеться.

Папа кивает в знак солидарности:

— Отличная мысль. Энн, ступай наверх, переоденься, а потом мы все хотим послушать твою рыбную историю.

Энн поворачивается налево:

— Тэннер, ты останешься или поедешь?

— Останусь. По крайней мере, пока ты все им не расскажешь.

— Как скажешь, — обиженно говорит она и шагает к лестнице, ведущей на второй этаж. Через пять минут она возвращается. — Ты нечего им не говорил, нет? — интересуется она у Тэннера, опускаясь рядом с ним на диван.

— Нет.

Папа перебрасывает ногу на ногу.

— О чем речь?

— Ни о чем. Об этом даже говорить не стоило бы. Если честно, я бы и не сказала, если бы Тэннер не настаивал.

В уголках рта Тэннера зажигается улыбка.

— Дело вот в чем, — продолжает Энн. — Хотя не дело, а дельце. Тэннер повез меня в Асторию кормить морских львов. Круто было. Там возле пристани живет большая стая, а у Тэннера было целое ведро рыбы…

— Селедки, — уточняет Тэннер.

— Верно, селедки. И я бросила им одну рыбку, и морской лев поймал ее прямо в воздухе — изумительное зрелище! Но потом я… споткнулась и упала на ведро с рыбой, и вся оказалась в рыбе. Если честно, я лежала среди селедки. На палубе. Вот поэтому… я такая мокрая и воняю рыбой. Из-за этого мы и вернулись рано домой.

— Это все? — спрашивает мама.

— Все.

Тэннер скрещивает руки и откашливается. Он явно полагает, что сказано еще не все.

— Говори, Энн, не томи, — велит папа.

Сестра с протяжным вздохом закатывает глаза.

— Ладно. Кое-что еще произошло. Понимаете… я как будто бы… ненадолго потеряла сознание, когда бросила рыбу. Потому и упала. Признаться, я здорово ударилась головой о ведро, когда падала, поэтому у меня здесь небольшая шишка. — Она потирает левую сторону головы, прямо над ухом.

— Боже мой! — восклицает мама.

— Ты должна была нам позвонить, — добавляет папа. — Сколько ты находилась без сознания?

— Пару секунд! Ничего страшного. Я вообще не хотела вам ничего рассказывать, потому что знала, что вы раздуете из мухи слона.

Мама вскакивает и начинает расхаживать по комнате.

— Энн, мы твои родители, поэтому имеем право волноваться. И речь идет о твоей жизни. Мы не раздуваем из мухи слона. Мы просто хотим защитить тебя.

— Но со мной все в порядке, — тут же возражает Энн. — Видите? — она тыкает в себя пальцем и улыбается. — Мам, люди часто теряют сознание. К моему сердцу это не имеет никакого отношения.

— Уверена?

— Сто процентов. Я просто переволновалась, когда кормила морских львов, я прыгнула, и закричала, и… не знаю. По-моему, мне в нос ударил запах рыбы. Голова закружилась и… плюх. Прямо в ведро.

Мама с папой озабоченно переглядываются.

— И все? Никаких колющих болей?

— Нет.

Быть не может… Она врет им прямо в лицо! Неужели я одна в этой семье вижу, когда Энн врет?

— Никаких других симптомов?

— Нет. Просто от запаха рыбы немножко закружилась голова. — Маму с папой, похоже, эти заверения не убедили, поэтому Энн хмурится и проникновенно добавляет: — Честно.

— Ладно, — наконец произносит отец. — Если это все — так тому и быть. Но ты бы нам рассказала, Энн, если было бы что рассказывать, так ведь?

— Конечно, папа.

Обманщица.

Он подходит, обнимает дочь одной рукой за плечо.

— Отлично. Потому что в любой день ты можешь оказаться первой на очереди. И больше тебе не нужен будет пейджер, и нам не придется постоянно тревожиться о таких вещах.

— Не могу дождаться, — уверяет она отца.

Папа отпускает Энн и протягивает руку Тэннеру:

— Спасибо, что сразу привез ее домой. Очень ответственно с твоей стороны.

Тэннер пожимает плечами:

— Мне показалось это самым разумным. Кроме того, если бы я не привез Энн домой, то рисковал тем, что на второе свидание со мной ее не пустят. — Он выдерживает паузу. — Если вы позволите…

Папа кивает:

— Давай подождем пару дней, убедимся, что с ней больше не случится подобных приступов, но потом, убежден, мы найдем способ договориться.

Родители еще раз благодарят его, Энн тоже, а потом он уходит.

Даже с открытым окном на втором этаже спать слишком жарко. Энн занимает нижнюю койку, но я уверена, она тоже не спит, думает об испорченном свидании. Не понимаю, почему ей постоянно не везет? Почему у нее всегда так? Разве я не жалею, что Тэннер выбрал не меня? Жалею, ни для кого не секрет. Но раз уж она отправилась с ним на свидание, неужели все не могло пройти гладко?

Может быть, все дело в ней самой? Не везет — так не везет? Или жизнь на самом деле несправедлива к девочке-подростку, которая за несчастных два года не может нормально сходить на свидание с единственным парнем, который вообще обратил на нее внимание?

Не сомневаюсь, что именно в эту минуту она задает себе те же самые вопросы.

Пролежав достаточно долго в тишине, я хочу получить ответы на некоторые вопросы.

— Ну и?..

— Что «ну и»?

— Ты будешь мне рассказывать?

Энн отвечает не сразу:

— А что ты хочешь узнать?

— Ну… наверное, больше всего мне хочется знать, почему вы в машине ссорились?

Она опять продолжительное время молчит. Потом я слышу, как она поворачивается на бок.

— Когда мы вернулись домой, я просила его ничего не говорить родителям о том, что случилось, но он ответил, что подписал договор и отвечает за мою безопасность. Поэтому просто вынужден будет все рассказать. Я пыталась убедить его, что со мной все в порядке, но он стоял на своем: если родители узнают, что что-то произошло, а мы промолчали, нам больше никогда не разрешат встречаться.

— Это правда.

— Знаю. Очень мило с его стороны. Я просто не хотела, чтобы они злились.

— Поэтому соврала?

— Когда?

— Когда рассказывала, что потеряла сознание. Уверяла, что от запаха рыбы. Но я видела, как ты в последнее время морщишься. Всему виной сердце, да?

Кровать качается, когда она вновь переворачивается на спину.

— Ты представляешь, что бы произошло, если бы я рассказала им о том, что у меня колет сердце? Они тут же отправили бы всех нас в Портленд, чтобы быть поближе к моим врачам. И что в этом хорошего? Врачи будут меня снова оперировать? Нет. Существуют лекарства, которые могут замедлить развитие болезни? Нет. И что самое важное: представится ли мне еще одна возможность пойти с Тэннером на свидание, если я буду сидеть в Портленде? Точно нет! Неужели ты не понимаешь? Мне пришлось обмануть. Ради нас всех.

— А Тэннер знает, почему ты на самом деле потеряла сознание?

Она шепотом отвечает:

— Нет, — а спустя несколько секунд спрашивает: — Еще есть вопросы? Или остальные ответы ты получила, когда шпионила за мной?

— Я не шпионила… Случайно вышло. Я услышала, как подъехала машина, выглянула в окно, чтобы узнать, кто пожаловал. Не думала, что это ты, потому что было еще слишком рано.

— Да, рано. Но зачем было продолжать следить?

— Прости, — шепчу я.