Андрей Шляхов - Записки школьного врача
Этим-то друзья и отличаются от прочей публики. Даже горькую правду они умеют высказать так, что хочется слушать ее снова и снова. В сущности, я очень одинок. Наверное, потому, что не хочу никого впускать в свою жизнь…
Причиной сегодняшнего массового «падежа» педагогов стало плохое настроение Эмилии Леонардовны. Точнее – не плохое, а очень плохое настроение, по выражению Марины – «хреновое донельзя». Директор явилась на работу пылая гневом и сразу же начала рвать и метать.
Шутки шутками, а заместителю по безопасности пришлось снимать кардиограмму и делать укол. Хорошо еще, что обошлось без госпитализации, гипертонический криз – это вам не насморк. Вообще-то я, верный поликлинической привычке госпитализировать всех, кого только можно госпитализировать, предложил Вячеславу Андреевичу вызвать скорую и «проехать в больницу», но он отказался. Категорически.
Эмилия Леонардовна – монстр. За каких-то десять минут довести сурового, привыкшего ко всему мужчину, отставного подполковника МВД, до гипертонического криза – это ж не всякий сможет. Я, например бы, не смог. И добро, если бы ограничилась одним Вячеславом Андреевичем… Нет – пострадавшие, опаленные, так сказать, директорским гневом, начали поступать ко мне один за другим. Я сидел и чувствовал себя как на передовой. Очень верное сравнение, да.
Самому мне крупно повезло – не попал под горячую директорскую руку. Хоть и не было за мной никакой вины, но что с того? «Наказания без вины не бывает» – это не про нашу Эмилию Леонардовну.
Директорский гнев был вызван появлением в Интернете пятнадцатиминутного «антирекламного» ролика нашей гимназии. Ролик я посмотрел урывками в перерывах между оказанием квалифицированной медицинской помощи нашим педагогам.
Ролик как ролик – короткие зарисовки с уроков, смонтированные в единый ряд. Только вот зарисовки были подобраны… несколько однобоко, что ли. Ролик состоял только из негатива – ученики дерзят педагогам, педагоги повышают голос на учеников (да, бывает в нашей гимназии и такое), педагогические оговорки во время уроков и тому подобное. Посмотришь и сразу понимаешь, что «Пантеону наук» до образцового учебного заведения очень далеко. Семь верст до небес, и все лесом.
Судя по всему, смонтировали ролик из записей, сделанных недавно установленными в гимназии камерами. Вот тебе и прогрессивные новшества. Ясное дело – если взять записи по всем кабинетам за целый месяц, то пятнадцать минут негатива из них выжать можно. Только ведь это никто не объясняет в Интернете. Ролик озаглавлен: «Гимназия „Пантеон наук“ – худшая гимназия Москвы», и его содержание полностью соответствует заголовку. Смотрите, люди добрые, наслаждайтесь и решайте, стоит ли вам отдавать своих детей в это учебное заведение.
Эмилия Леонардовна подозревала происки конкурентов, имеющих своих агентов среди сотрудников гимназии.
Вячеслав Андреевич склонялся к другой версии. Он подозревал недавно уволенного охранника, которого уволили нехорошо, со скандалом, уличив в распитии спиртных напитков во время ночного дежурства.
– Это Овчинников, больше некому! – пыхтел Вячеслав Андреевич. – У него и времени было предостаточно, чтобы надергать весь это компромат! Он все время ночами дежурил, один на здание. И характер у него был самый что ни на есть сволочной, не человек, а граф Монте-Кристо!
– Только как-то нелогично получается, – усомнился я, – он, что же, заранее знал, что вы его уволите, если успел компроматом запастись? Или вы его не сразу уволили?
– Как не сразу? Сразу, как только запах от него унюхал. У меня с этим строго. – Вячеслав Андреевич призадумался. – А ролик этот паскудный он раньше, конечно, готовил.
– Зачем?
– Потому что такая вот у него гнилая натура! – убежденно ответил зам по безопасности.
Вполне может быть. Гадкие люди только о гадостях и думают. Доступ к записям с камер у охранников свободный, ключи у них есть ото всех помещений, а шкаф, где хранились диски с записями, на особый ключ не запирался – зачем? И видеокамеры ночью выключены. Короче говоря, ночной охранник – он в гимназии и царь и бог, может делать все что захочет.
Эмилию Леонардовну понять можно – такой сильный удар по репутации гимназии! Старайся теперь, доказывай, что ты не верблюд, то есть что твоя гимназия – совершенство во всех отношениях. Да и как станешь доказывать? Размещать в Интернете больше хвалебных статей? Лишние затраты, и к тому же люди всегда больше и охотнее верят плохому, нежели хорошему. Или встречный ролик запустить из сплошного позитива?
Вячеславу Андреевичу как ответственному за безопасность досталось первому и крепче прочих. Как ни крути, а случившееся – его косяк. Почему не обеспечил надлежащее хранение записей? Почему распустил охранников? Почему считает, что агенты конкурентов в числе сотрудников гимназии – это смешно?
– Это действительно смешно. – Вячеслав Андреевич говорил со мной, но на самом деле продолжал диалог с Эмилией Леонардовной, теперь он хотя бы получил возможность высказаться. – Ну какая агентура конкурентов? Овчинка выделки не стоит. Не те у нас масштабы, чтобы об этом речь вести.
– Но с другой стороны, педагогический мир так же тесен, как и медицинский, – возразил я. – Кто-то раньше работал у конкурентов. Кто-то дружит с кем– то, кто работает у конкурентов. Много ниточек – целый клубок.
– Так-то оно так, но одно дело сплетню рассказать, и совсем другое – просматривать записи, выбирая из них такие вот ягодки. Я Эмилию Леонардовну сразу спросил – как она себе представляет этот процесс? Как и когда педагог может добраться до записей и подолгу их просматривать? Или, скажем, скопировать? Педагоги – они всегда на виду. И доступа ко всем ключам у них нет.
Логично, у педагогов и впрямь нет такой возможности. Да, скорее всего это охранник постарался.
– А что она вам на это ответила? – полюбопытствовал я.
– Смеетесь, доктор? – нахмурился Вячеслав Андреевич.
Да, действительно, идиотский вопрос я задал. Эмилия Леонардовна на подобные вопросы не отвечает. А если и ответит, то очередным обвинением. Чем-то вроде: «Это я должна вас спрашивать „как“ и „когда“, а не вы меня!» Вулкан огнедышащий, а не женщина. А с виду, на посторонний взгляд, такая милая дама, добрейшей души человек, можно сказать…
«Поучаствовавшим» в ролике педагогам тоже досталось. Для каждого Эмилия Леонардовна нашла несколько теплых слов, подчас даже очень теплых. Прямиком из директорского кабинета педагоги отправлялись в медпункт, где изливали мне душу в обмен на медицинские рекомендации.
– Ну – прикрикнула я разок, что с того?
– Учитель – тоже человек. Может ошибаться, может сказать что-нибудь не в тему. Нельзя же за каждую оговорку лицом в грязь тыкать!
– Попадись мне этот режиссёр! Задушила бы голыми руками!
– Вы представляете, Сергей Юрьевич! Я работаю в гимназии со дня ее основания, и меня, как девчонку… такими словами…
– Дайте мне яду, Сергей Юрьевич! Яду! Я так больше не могу!
– Нет, ну разве ж так можно! Как будто мы не люди…
– Так меня еще никто никогда не унижал! И за что? За то, что я старалась всем угодить…
Всем угодить невозможно. Это как невинность соблюсти и капитал приобрести, как рыбку съесть и не пострадать при этом нисколько, как совместить ежа и ужа… Бедные педагоги. Как гуманист (а какого врача нельзя назвать гуманистом?) я им искренне сочувствовал. Действительно – незавидное положение. С одной стороны – донельзя избалованные безбашенные ученики, с другой – чрезмерно взыскательная и излишне строгая администрация. Ужас-ужас-ужас… Только высокая зарплата может послужить утешением.
Грустные думы о несовершенстве мироздания потребовали соответствующего музыкального сопровождения. На смену Джо Дассену пришел Малинин со своим вечным:
Я украшу стихи неумелыми нотами,И забьется романс в предзакатных лучах,И кружением пчел над медовыми сотамиЗакружится печаль, об ушедшем печаль.Печали свет из лабиринтов памяти,Печали цвет размыто-голубой.А наша жизнь стоит на папертиИ просит о любви с протянутой рукой… [3]
Мне стало отчаянно жаль всех – себя, Марину, несчастных педагогов, еще более несчастную Эмилию Леонардовну… Это – сигнал, говорящий о том, что пива достаточно, пора отправляться на боковую.
Заснул я сразу, едва успел утвердить голову на подушке. Всю ночь мне снились цветные сны – васильковые луга, фейерверки, какой-то непонятный карнавал. Говорят, что цветные сны есть не что иное, как признак нервного расстройства, но я с этим утверждением категорически не согласен. У меня, например, никаких нервных расстройств нет, а цветные сны бывают. Довольно часто бывают, уж раз в неделю – точно.
«Ох, лето красное, любил бы я тебя…»
– Хочется чего-то необычного. – Марина раскинула руки, словно птица крылья. – Чего-то такого…
