Софи Кинселла - Ты умеешь хранить секреты?
Мы молча переглядываемся, взвешивая ее слова.
Дело в том, что цветы действительно потрясающие.
— Так вы берете букет или нет? — спрашивает посыльный.
— Я…
О Боже, я окончательно сбита с толку.
— Эмма, отослав их, ты проявишь слабость, — решительно заявляет Джемайма. — Со стороны покажется, будто ты не можешь вынести ни малейшего напоминания о нем. — А вот если оставишь, это будет все равно что бросить ему в лицо: «Ты мне безразличен»! Пойми, ты стойкая. Гордая. Ты…
— Ну ладно, ладно, — не выдерживаю я, выхватывая ручку у посыльного. — Так и быть, подпишу. Но не могли бы вы передать, что это совсем не означает прощения. И что он циничный, бессердечный, жестокий, подлый и так далее. И если бы не вечеринка Джемаймы, весь этот мусор оказался бы на помойке!
К концу своей речи я уже вся красная и задыхаюсь. И с такой силой ставлю точку, что ручка протыкает страницу.
— Вы можете все это запомнить?
Посыльный с интересом смотрит на меня.
— Дорогая, я всего лишь работаю в отделе доставки.
— Знаю! — внезапно кричит Лиззи, выхватывает у него тетрадь и выводит печатными буквами под моим именем: БЕЗ ПРЕДУБЕЖДЕНИЯ.
— И что ты имела в виду? — недоумеваю я.
— Я никогда не прощу тебя, ты совершенный подонок… но цветы все равно оставлю себе.
— И ты все равно с ним сквитаешься, — решительно добавляет Джемайма.
* * *Как назло, сегодня выдалось удивительно ясное, теплое утро, когда кажется, что Лондон действительно лучший город в мире. И пока я иду к метро, на душе становится легче.
Может, Лиззи права? Может, на работе уже все забыли? А я себе бог знает что навоображала! Подумаешь, большое дело! И кому все это интересно? Наверняка уже успел разразиться очередной небольшой скандальчик или всплыла новая сплетня. Предположим, все только и говорят о… футболе. Или о политике. Точно!
С чем-то вроде некоторого (как позже выяснилось, совершенно лишнего) оживления толкаю стеклянную дверь в вестибюль и вхожу, высоко подняв голову.
— …покрывало с Барби! — отдается эхом от мраморных стен. Около лифта парень из бухгалтерии просвещает женщину с прикрепленным к груди пропуском «Посетитель». Та жадно ловит каждое слово.
— …все это время трахалась с Джеком Харпером? — доносится сверху.
Поднимаю глаза и вижу стайку взбегающих по лестнице девушек.
— Кого мне жаль, так это Коннора, — говорит одна. — Бедняга, как ему не…
— …притворялась, будто любит джаз! — негодует кто-то, выходя из лифта. — И зачем, спрашивается, это ей понадобилось?
О'кей. Значит, они не забыли.
Мои надежды тают, как лед на солнце. Я уже подумываю сбежать и провести остаток жизни, не высовывая носа из-под одеяла.
Но это весьма затруднительно.
Во-первых, уже через неделю я умру от скуки.
А во-вторых… нужно выдержать. Необходимо.
Стиснув кулаки, я медленно поднимаюсь по лестнице и иду по коридору. Встречные беззастенчиво таращатся на меня или делают вид, будто не замечают, хотя это плохо им удается. При моем приближении все разговоры обрываются.
Подойдя к двери отдела маркетинга, я собираюсь с духом, принимаю равнодушный вид и вхожу.
— Привет всем.
Снимаю жакет и вешаю на стул.
— Эмма! — со злорадным восторгом восклицает Артемис. — Надо же!
— Доброе утро, Эмма, — говорит Пол, выходя из своего кабинета, и окидывает меня оценивающим взглядом. — Ты в порядке?
— Спасибо, в полном.
— Ты ни о чем не хотела… потолковать? — спрашивает он, и, к моему полному изумлению, похоже, совершенно серьезно.
Интересно, что он вообразил? Что я брошусь ему на шею и начну рыдать: «Этот подонок Джек Харпер использовал меня»?
До этого я еще не дошла. И наверное, дойду, только когда совсем жить не захочется.
— Нет, — отвечаю я, краснея. — Спасибо, все хорошо.
Он кивает, хмурится и продолжает уже более деловым тоном:
— Полагаю, ты исчезла вчера, потому что решила взять работу на дом?
— Э… да. — Я откашливаюсь. — Совершенно верно.
— И без сомнения, многое успела за это время?
— Ну… да. Очень.
— Превосходно. Я так и думал. Продолжай в том же духе. А остальным… — Пол предостерегающе оглядывает комнату, — советую помнить, что я сказал.
— Разумеется, — отвечает за всех Артемис. — Мы помним.
Пол закрывает за собой дверь, я медленно сажусь и пристально смотрю в монитор, ожидая, пока появится картинка.
«Все будет хорошо, — повторяю я себе. — Все будет хорошо, нужно только сосредоточиться на работе, с головой уйти…»
Неожиданно до меня доносится чье-то громкое пение. Знакомая мелодия! Да это…
«Карпентерз».
Один… второй… еще несколько человек присоединились к хору…
«Рядом с тобо-о-ой…»
— Что с тобой, Эмма? — осведомляется Ник, когда я резко вскидываю голову. — Дать носовой платочек?
«Рядом с тобо-о-ой…» — снова заводят шутники, и я слышу приглушенный смех.
Но реагировать нельзя. Не стоит доставлять им такого удовольствия.
Стараясь оставаться спокойной, я проверяю электронную почту и тихо ахаю. Обычно каждое утро меня ждет не более десятка сообщений. Сегодня их девяносто пять.
Па: Мне в самом деле нужно поговорить…
Кэрол: Я уже нашла для клуба Барби еще двоих членов!
Мойра: Я знаю, где можно достать очень удобные стринги!
Шарон: И давно это у вас?
Фиона: Напоминаю о семинарах «Познай собственное тело».
Я просматриваю бесконечный список, и знакомая боль сжимает сердце.
Три электронных письма от Джека.
Что мне делать?
Прочесть?
Моя рука нерешительно касается «мыши». Может, дать ему шанс объясниться? Или он и этого не заслужил?
— Кстати, Эмма, — с невинным видом начинает Артемис, протягивая мне пластиковый пакет. — У меня тут джемпер… думаю, тебе он понравится. Лично мне он немного мал, но зато такой миленький. И должен тебе подойти, тем более что… — Она ловит взгляд Кэролайн. — …у тебя восьмой размер.
И обе разражаются истерическим хохотом.
— Спасибо, Артемис, — сухо отвечаю я. — Ты очень добра.
— Иду за кофе! — объявляет Фергюс, вставая. — Кому принести?
— Мне лучше «Харвиз бристол крим»! — громко просит Ник.
— Ха-ха, — говорю я тихо.
— О, Эмма, я совсем забыл, — добавляет Ник, вразвалочку подходя к моему столу. — В администрации новая секретарша. Видела? Это что-то!
Он многозначительно подмигивает, но я отвечаю непонимающим взглядом. До меня в самом деле не сразу доходит.
— А причесочка! Каждая прядка торчит отдельно! Не говоря уж о дангери![40] Просто класс!
— Заткнись! — бешено кричу я, заливаясь краской — Я не… не… отвалите вы все!
Дрожащими от злости руками быстро удаляю сообщения Джека. Ничего он не заслуживает. Никаких шансов!
Вскакиваю и, тяжело дыша, вылетаю из комнаты. Бегу в туалет, захлопываю за собой дверь и прислоняюсь горячим лбом к зеркалу. Внутри, как лава, кипит ненависть к Джеку Харперу. Имеет ли он хоть какое-то понятие, что мне приходится выносить? Имеет ли хоть малейшее представление, что сделал со мной?
— Эмма! — зовет кто-то. Я вздрагиваю, готовая к худшему.
Я и не слышала, как вошла Кэти. Она стоит за моей спиной с косметичкой в руках. Ее лицо отражается в зеркале рядом с моим… и она не улыбается. Совсем как в фильме «Роковая страсть».
— Значит, — сдавленно начинает она, — ты не любишь вязаные вещи.
О Боже! О Боже! Что я натворила? Взбаламутила тот тихий омут, который до сих пор назывался «Кэти». Не буди лиха… И что теперь? А вдруг она пронзит меня спицей?!
— Кэти, — отвечаю я, и сердце мое бешено колотится. — Кэти, пожалуйста, послушай… я никогда не говорила…
— Эмма, и не пытайся, — повелительно поднимает руку Кэти. — Нет смысла. Мы обе знаем правду.
— Он ошибся, — быстро говорю я. — Все напутал! То есть… дело в том, что я не люблю… вязать. Ну, знаешь, столько возни, и нитки пугаются…
— Вчера я очень расстроилась, — перебивает меня Кэти с жутковатой улыбкой. — Но после работы сразу пошла домой и позвонила маме. И знаешь, что она мне сказала?
— Ч-что? — заикаюсь я.
— Что… что тоже не любит вязаные вещи.
— Как это?
Я круто разворачиваюсь и открываю рот. От изумления. Потому что сказать мне нечего.
— И бабушка тоже.
Сейчас, с раскрасневшимся лицом, моя подруга похожа на прежнюю Кэти.
— И остальные мои родственники. Они все это время притворялись. Совсем как ты. Теперь я все понимаю! — возбужденно тараторит она. — Знаешь, на прошлое Рождество я связала бабушке покрывало на диван, а она вскоре сказала, что его украли взломщики. Но спрашивается, каким это взломщикам понадобилось вязаное покрывало?
— Кэти… прямо не знаю, что сказать…
