Валерий Козырев - Джесси
– Дыши носом, слышишь, Аня, носом! – кричал, почти умолял Вока, удерживая её за плечи.
Она без сил опустилась на траву. Девушка старалась следовать совету Воки и дышать носом, – и тогда спазмы прекращались, но стоило ей сделать вздох ртом, в непреодолимом желании вздохнуть полными легкими, как спазмы начинались вновь.
– Аня, дыши носом, только носом, – уговаривал её Вока.
Наконец, она смогла вздохнуть свободно.
– Фу-у! – шумно выдохнул Вока. – Ну ты, Анюта, и напугала!
– Я и сама перепугалась! – она взглянула на Гену. – Спасибо, Гена! Ты подоспел вовремя, а то мне было уже совсем плохо…
– В следующий раз соберёшься поплавать – зови меня, – улыбнулся он.
Она тоже попыталась улыбнуться, что удалось ей с трудом.
– Непременно, ведь ты теперь – мой спаситель!
Все засмеялись, засмеялся и Гена. Аня улыбнулась. И похоже, что в этот раз это было ей уже не так трудно.
Отдохнув, ребята поплыли назад. А Аня, Гена и Вока, не искушая судьбу, пошли пешком в обход озера.
К вечеру, чуть поодаль от костра, растянули две палатки. Ребята бредешком наловили плотвы и карасей. И Вока, вооружившись самодельным охотничьим ножом, – армейским подарком Вальки, почистил и выпотрошил улов. Потом сварил в большом ведре сначала мелкую рыбу, вынул её, затем в ту же воду положил нарезанный кубиками картофель и почти сразу же за ним запустил в ведро крупную рыбу. И, уже когда уха была почти готова, забросил в неё нашинкованный репчатый лук и предусмотрительно взятые им специи. По лагерю поплыл аромат настоящей рыбацкой ухи… А тем временем над озером сгущались сумерки, превращая окружавшие поляну кусты и деревья в сказочные вычурные пейзажи. Над водой то и дело, со свистом рассекая крыльями воздух, низко проносились утки. У другого берега озера гулко била крупная рыба. От воды тянуло сыростью и запахом прелых водорослей. И всё это покрывалось многоголосым гвалтом лягушачьего концерта. Ужинали долго, со смехом подначивая друг друга. Потом допоздна пели под гитару песни. И Вике вспомнилось, что тогда, на сенокосе, молодёжь вот так же по вечерам допоздна засиживалась у костра… И сердце её замирало, когда она встречалась взглядом с Геной. Сейчас он сидел напротив, и она взглянула на него. Казалось, что он ощутил её взгляд и тоже взглянул на неё. Их глаза встретились, он улыбнулся. Ей захотелось броситься к нему, обнять и, уткнувшись в плечо, заплакать. Но она лишь улыбнулась в ответ, её улыбка была печальной…
Ночью заснуть мешали комары, несметным количеством набившиеся в палатки. Только Веня, здоровенный краснощёкий хлопец, прохрапел до утра, накрыв голову курткой, что тоже не создавало атмосферу комфортного отдыха в палатке у ребят.
Домой вернулись к вечеру следующего дня – усталые, пропахшие дымом костра, но весёлые и с огромным желанием побывать на этом озере ещё.
После отдыха на озере Гена ближе сошёлся с церковной молодежью. Ближе познакомился он и с Аней, с которой до этого лишь обменивался приветствиями. И даже стал посещать молодежные общения, которые проходили в церковном здании по вечерам. И как-то раз после одного из таких служений Аня подошла к нему и скромно улыбнулась, не решаясь или же смущаясь спросить о чём-то. Гена заметил это.
– Чем могу служить? – шутливо, галантно склонил он голову.
– Гена, а правда, что ты разбираешься в радиотехнике?.. – она смотрела чуть виновато.
– Совсем немножко.
– У меня магнитофон сломался… Не мог бы ты его посмотреть?..
– Посмотреть – могу, отремонтировать не обещаю, – сказал он, улыбаясь.
– Ну, хоть посмотреть… Может, его уже вообще выкинуть нужно.
– Извини за «не обещаю», это такая дежурная шутка у радиомехаников. Конечно же, я посмотрю твой магнитофон. И если смогу, то обязательно отремонтирую.
На следующий день, сразу же после работы, он заехал к ней.
– Что будешь пить: кофе, чай? – спросила она.
– Кофе, моя слабость.
– Моя тоже.
– Но если не возражаешь, сначала я бы хотел посмотреть, что с магнитофоном.
Аня принесла и поставила на журнальный столик портативный магнитофон. Гена снял заднюю крышку, измерил вольтметром контактные соединения – прибор показывал, что на входе перегорел предохранитель. Он быстро заменил его, – благо таковой имелся у него на всякий случай с собой, и магнитофон заработал.
– Ну вот, видишь, работает как часы, а ты его выкидывать собралась… Он еще лет сто прослужит! «Романтик» – это же бронированная модель! Сам видел, как какой-то парнишка на таком вот магнитофоне со снежной горки съехал, потом включил его и, как ни в чём ни бывало, дальше пошел.
– Спасибо! Ты – настоящий герой, всегда приходишь мне на помощь.
– Не преувеличивай, никакой я не герой. А на озере просто рядом оказался. Не я, так Вока бы тебе помог.
– Но ведь не Вока, а ты спас меня…
– Думаю, это звучит более скромно. Скажем, просто помог выплыть.
– Всё равно ты герой, тебе даже медаль «За спасение утопающих» полагается!
Гена рассмеялся:
– Тогда как герою – можно чашечку кофе?
Аня спохватилась.
– Извини, пожалуйста! Ты посиди, я сейчас…
Она вышла на кухню готовить кофе, а Гена остался в комнате. Разглядывая вещи можно было составить определенный образ их хозяйки. Например, массивный медный подсвечник с семью канделябрами, одиноко стоящий на комоде, раскрывал её как натуру мечтательную, романтичную; множество аудиокассет, аккуратно расставленных в пластмассовой кассетнице и гитара, висевшая на стене, свидетельствовали сами за себя – не чужда музыки; массивные книжные полки с изрядным количество книг, матово поблескивающих корешками, говорили о пытливости ума и о том, о чем еще может говорить наличие богатой книгами домашней библиотеки – о любви к познанию; волейбольный мяч в углу комнаты дополнял образ Ани как девушки спортивной, возможно, азартной. И, хотя все вещи в комнате были расставлены аккуратно, даже с некой долей педантизма, в ней было как-то по-особенному, по-домашнему тепло и уютно.
– А вот и кофе! – Аня улыбалась и была необычайно хороша в просторной футболке и джинсах. На столик она поставила поднос с двумя чашечками кофе, блюдцем печенья и с сахарницей. – Тебе с сахаром? – улыбнулась она. Её улыбка чуть приоткрывала ровные белоснежные зубы. Словно что-то ухнуло в сердце Гены– так уже было в его жизни: две чашечки кофе, красивая девушка и её располагающая улыбка…
– Нет, спасибо, я без сахара.
Вероятно, его голос был несколько странен, и Аня с удивлением посмотрела на него.
– Ты никуда не торопишься? – спросила она.
– Нет, у меня абсолютно свободный вечер.
Кофе Аня готовила превосходный. И Гена, выпив одну чашечку, попросил ещё и вторую. Уже дома, вспомнив о ней, улыбнулся. Она так отличается от девчат из церкви – что своей короткой стрижкой каштановых волос, что заводным, дерзким характером… И почувствовал, что его тянет к ней. «О, нет! только не это! – тряхнул он головой. – Хватит с меня и Вики, которой дурачил голову почти два года…»
Аня не приходила в церковь, она родилась в ней – так говорят о детях, чьи родители – прихожане евангельских церквей. Отец умер, когда ей было пять лет, и они с сестренкой Дашкой, которая была моложе ее на два года, остались одни на руках у матери. На церковные служения она брала их с собой, потому как оставить было не с кем. Да и, в общем-то, обычное это дело: семьи евангельских христиан многодетны – сколько Бог дал, столько и родили, и на церковные служения, как правило, ходят всей своей большой семьей. Матери обычно сидят с грудничками, а отцы семейств и старшие дети присматривают за младшими – вот такая семейная евангельская идиллия. Взрослея, дети редко уходят в «мир», чаще остаются в приходе; оттого-то и не скудеют людьми стародавние евангельские церкви.
Гену Аня знала давно – с тех самых пор, когда он с Вокой, – которого она вообще знала с самого детства, стал ходить в церковь. Взрослея, он стал обращать на себя внимание девушек отличной спортивной фигурой, был вежлив, учтив. Потом он перестал бывать в церкви, и кто-то из подруг сказал ей, что Гена болен. Причем, болен серьёзно. Шло время, почему-то она часто вспоминала о нём и, когда вспоминала, молилась. И вот он опять стал ходить в церковь, и был уже не один – рядом с ним, почти всегда, была высокая красивая девушка, и они смотрелись хорошей парой. Но, когда отдыхали на озере, Аня обратила внимание, что девушка, – она уже знала, что её зовут Вика, проводит больше времени с Вокой. Странно, но она почему-то обрадовалась этому… А вечером, когда сидели у костра, вдруг поняла, что ей уже не безразличен этот юноша. И дело было вовсе не в том, что он вытащил её, уже задыхавшуюся, из воды, а совершенно в другом. В чем-то, чему она могла дать лишь самое смутное объяснение. Тогда она постаралась отогнать от себя эти мысли. Но вот уже снова ловит себя на том, что на каждом молодежном собрании ищет его взглядом, и если он не пришел, заметно грустнеет. А сегодня, когда пили кофе, обратила внимание, какие добрые и внимательные у него глаза…
