Морли Каллаган - Радость на небесах. Тихий уголок. И снова к солнцу
— А я и не знал, что в городе есть такие уютные местечки, мистер Шор, — сказал Ал.
— Внизу обычный ресторан. Кажется, он уже закрыт, — сказал Шор неуверенно. Нет, это не клуб. Сюда может приходить кто угодно. Сам он бывает тут уже много лет.
Официант принес тосты и паштет из зайчатины. Необыкновенно вкусный.
— Пить что-нибудь будете, мистер Шор? — спросил официант.
— Да, с паштетом мое «виши», — сказал Шор.
Минеральную воду «виши» с паштетом! Тут Ал вдумался в происходящее, оживился и испытал одно из своих озарений. Он внезапно понял, что и Шору в свою очередь что-то от него нужно.
Шор закурил сигару и принялся расспрашивать Ала. Он задавал вопрос за вопросом: где он родился, кто были его родители, о чем у него дома разговаривали и что он читал в детстве. Затем, видимо, он начал раздумывать над какими-то ответами, как будто хотел точно определить, каков же Ал на самом деле. Умолкнув, он скользнул взглядом по молодой женщине, которая все еще пребывала в великолепном одиночестве, а затем, откинувшись, стал разглядывать колбаску пепла, которой теперь оканчивалась его сигара. Вид у него был несколько озадаченный.
— Молодой человек, который воспринимает все по-своему… Это всегда удивительно, — сказал Шор, словно беседуя сам с собой. Потом пожал плечами. — Не знаю, Ал. Мне нравится этот город. Он меня всегда устраивал. Надежное место. Когда в колледже я начал писать, это никого не заинтересовало. Никого здесь не заинтересовала моя первая книга. И это было прекрасно. У меня было что-то, принадлежащее только мне. Еще один мир — вокруг, вне города. — Он улыбнулся своим воспоминаниям. — Как-то в Нью-Йорке один человек спросил меня: «Там у себя в городишке с кем ты можешь поговорить о своей работе, Юджин?» А я сказал: «Сам с собой, с кем же еще?» И знаете что, Ал? — Тут он иронически усмехнулся по собственному адресу. — Сегодня, когда я вас слушал и разговаривал с вами, меня не оставляло ощущение, которое в этом городе, как мне казалось, возникнуть у меня не могло. Наверно, я уже изголодался по разговору о моей работе.
«Концы с концами не сходятся, — думал Ал. — Ему же так удобно и спокойно живется в этом городе. Быть может, он ни во что не ставит местных интеллектуалов? Гордый, высокомерный человек?»
— Идемте, Ал. Я отвезу вас домой, — сказал Шор. Официант не подал счета. Метрдотель, когда они проходили мимо, с улыбкой поклонился им. Шор шел позади Ала, и, когда они поравнялись со столиком элегантной красавицы с чувственным ртом, Ал уголком глаза заметил, что Шор на ходу погладил ее по плечу, а она коснулась его руки — похлопала ее ласково, дружески. А ведь Шор ничем не выдал, что знаком с ней.
Шел снег, тяжелые хлопья медленно кружили в тихом, почти теплом воздухе — мягкий, — весенний, ласковый снег дарил ночи неизъяснимую прелесть. Сев в машину, они проехали два квартала на север, а потом повернули на запад. Туман словно впитывал тающий снег. Все, на что падал свет фар, расплывалось в желтом сиянии. Они остановились на углу Бей-стрит, ожидая, когда загорится зеленый сигнал. На западе вздымались освещенные прожекторами башни административных зданий, а еще дальше к центру такие же башни висели в воздухе, будто золотые шары.
— Золотые шары над лавкой закладчика, — сказал Шор.
— Вот, значит, как вы относитесь к этому городу, — начал Ал, но в эту минуту впереди затормозил почтовый пикап, из него выскочил человек с пачкой утренних газет, бросил их в снег рядом с газетным автоматом на углу и метнулся назад к машине, которая даже не успела толком остановиться.
— Минутку, Ал, — сказал Шор. Он вылез из машины и подошел к автомату. Уперев руку в бок, он посмотрел на пачку газет в снегу. Ал увидел, как он нагнулся, выдернул из пачки газету, потом сунул руку в карман и снова нагнулся к пачке. Весь облепленный мокрым снегом, он быстрым шагом подошел к машине и положил газету рядом с собой на сиденье.
— Без утренней газеты мне не уснуть, — сказал он и проехал через перекресток.
Позади них просигналила какая-то машина. Когда Шор прибавил скорость, взвыла сирена.
— Что за черт? — удивился Шор.
Он свернул к тротуару, и тут же прямо за ними остановилась полицейская машина. Шор опустил стекло со своей стороны, и подошедший полицейский заглянул внутрь.
— Что такое? — спросил Шор.
— Выходите из машины. Оба, — потребовал полицейский.
— В чем дело? — сказал Ал.
Снег валил густо, но они различили брюзгливое выражение на красивом лице широкоплечего полицейского и поняли, что он настроен скверно.
Борода Ала явно заинтересовала полицейского и подтвердила его подозрения, но за сеткой снежных хлопьев ему было трудно разобрать, принадлежит Шор к богатым людям или нет. Машина Шора — не большая и не новая, а этот полицейский давно усвоил, что с бедными людьми можно обходиться без того почтения, которое следует выказывать богатым. Как-то само собой разумелось, что все богатые люди всегда на стороне полиции.
— Будьте так любезны, — сказал он со служебной вежливостью, — пройдите и сядьте на заднее сиденье моей машины.
— Да в чем дело, черт побери? — сердито спросил Ал.
— Спокойнее, Ал, — сказал мистер Шор. Они пошли за полицейским, влезли в его машину и ждали там, пока он не расположился на переднем сиденье, не зажег лампочку и не принялся сверлить их взглядом.
— Ну так что же? — нетерпеливо спросил Шор.
— Я наблюдал за вами на перекрестке и видел, как вы взяли газету, — сказал полицейский. — А к автомату даже не подошли. Это что, у вас такая привычка?
— Вы думаете, что я украл газету?
— А как вы это называете? По-вашему, так это и не кража?
— Нет, почему же, — сказал Шор посмеиваясь, — я знаю, что кражи — наше национальное развлечение… — И вдруг до него дошло. — Да вы что, всерьез? Уверяю вас, я заплатил за газету.
— Вы к автомату не подходили. Просто вытащили ее из пачки. Я все видел.
— А что я оставил четверть доллара, вы не видели?
— Как это — оставили? В снег бросили? Ну, знаете…
— Газеты перевязаны проволокой. Я подсунул монету под нее. — Шор возмущенно откинулся на сиденье. — Уверяю вас, я за газету заплатил.
Полицейский сидел молча, все с тем же брюзгливым выражением на лице, и Шор сказал сердито:
— Почему бы вам не вернуться туда и не проверить?
— Ничего себе ночку выбрали, гонять человека туда-сюда, — сказал полицейский с холодной злостью. Потом слегка улыбнулся, в первый раз нарушив свою деревянность. Он явно рассчитывал получить удовольствие. — Ладно, — сказал он, — вернемся и поглядим. Полезайте в свою машину. Я поеду за вами. Когда выйдете из машины, ждите меня.
Снова сев за руль, Шор долго не поворачивал ключа зажигания. Ал хотел было что-то сказать — и не смог. Он не сомневался, что Шор думает о том, не забрал ли монету случайный прохожий, увидев ее под проволокой. На нее мог польститься какой-нибудь парнишка или пьянчуга. Этот неприятный, угрюмый, без проблеска юмора полицейский, конечно, с удовольствием обвинит его в мелком воровстве… Но вот Шор включил мотор и развернул машину: решил доказать, что он не вор. Ал испытывал мучительную неловкость.
— Будем надеяться, что она там, — сказал Шор. Его улыбка еще больше встревожила Ала.
Они подъехали к углу, вылезли, подождали полицейского и вместе с ним пошли через улицу. Пачка газет лежала на прежнем месте, но проволоку скрывала снежная пелена. Около пачки виднелись следы. Они описывали полукруг, словно кто-то задержался тут, а потом пошел дальше.
— Ну что ж, поглядим, — сказал полицейский, и Шор, пригнувшись, начал сметать снег. Он сметал его, пока не обнажилась проволока. Под проволокой мокро поблескивала монета достоинством в четверть доллара.
— Так, так, так, — небрежно сказал полицейский. — Даже чаевые оставили. Широкий человек.
Шор медленно, с облегчением выпрямился, и тут унизительность происходящего уязвила его гордость.
— Да, шуточка что надо, — сказал он. — Клоун, как я погляжу. Бьюсь об заклад, что вас так и называют — полицейский-циркач. Идемте, Ал.
Полицейский стоял в снегу, не пытаясь помешать им перейти улицу, но Ал чувствовал, что он провожает их оскорбленным взглядом. Хоть бы Шор поскорее включил мотор и уехал! Полицейский стремительным шагом подошел к машине и постучал в стекло дверцы, а когда Шор опустил стекло, всунул голову внутрь.
— В такую погоду нельзя садиться за руль пьяным. Когда я вас остановил и вы опустили стекло, от вас так разило спиртным, что я еле на ногах устоял.
— Машину веду я, и я не пил, — сказал Шор.
— Пил только я, — сказал Ал.
— Здоровы же вы пить! Вся машина пропахла спиртным.
— Печка была включена, а все стекла подняты, — объяснил Ал.
— Эй вы! — сказал полицейский Шору и выжидающе замолчал, а Шор глядел на него. Выжидал тот по меньшей мере десять секунд. Лицо его, освещенное включенной в машине лампочкой, было полно терпеливо сдерживаемого презрения к человеку, который назвал его клоуном. — Вы! — повторил он. — Предъявите водительское удостоверение.
