Кристофер Бакли - День бумеранга
Фрэнка передернуло. Ну Бойд! Ну кретин! Чарли Кейн продолжал:
– Но в данный момент он по-прежнему числится в Йеле. Соединяя точки, я…
– Соединяя точки? Соединяя точки? Вы что, в детстве в игры не наигрались? Позвольте вас спросить, мистер Кейн, вам известно, сколько у меня юристов на полной зарплате?
– У меня нет этой информации, но из ваших слов заключаю, что много. Это так, сэр?
– Двадцать пять. Двадцать пять штатных юристов. Все до единого акулы. Большие белые твари. Никогда не спят, круглые сутки рыщут и всем на своем пути предъявляют иски…
– Да, сэр, целая армия юристов.
– Именно армия! Ваша говенная правда! И если этого будет мало, я могу нанять любого другого юриста страны. И я вас засужу, если посмеете напечатать эту зловредную ложь – эту зловредную, пакостную, клеветническую ложь. Я официально вас предупреждаю, что… Мать честная, просто не верится. Что, сделать подарок колледжу – преступление? Вам не приходило в голову, что я забочусь о Йеле? Именно о Йеле. Разве я даю такие деньги Гарварду?
– Я думаю, суть дела не в этом, сэр.
– Мистер Кейн. – Фрэнк сменил тон на более спокойный, холодный – ледяной, можно сказать. – Поймите простую вещь. Ради вашего же блага. Поймите, что я подам на вас в суд – на вас лично, не на «Йель дейли ньюс», – если вы печатно заявите, будто я дал якобы какую-то там «взятку». Воспримите как серьезное предупреждение. Я сделаю так, что вам нечего будет кушать, что вашим родителям нечего будет кушать, и дедушкам с бабушками тоже. Я доходчиво говорю?
– Моих дедушек и бабушек уже нет в живых, сэр.
– Кончай дурью маяться, прыщ на жопе! Поищи меня в списке «Форбса»! У меня такие возможности, каких ты и представить себе не в состоянии. Я тебя в порошок сотру и пущу на удобрение. Слышишь меня?.. Кейн!
Чарли Кейн не мог поверить своему счастью. Чувак спятил! Его пальцы летали по клавишам.
– Угу.
– Как это понимать – «угу»?
– Значит, таков ваш комментарий? Что вы сделаете всех моих родных нищими, а меня пустите на удобрение?
– Мой комментарий? Мой комментарий, мистер Кейн, таков, что вы мертвец. Давайте скажу по буквам, чтобы до вас лучше дошло: эм-е-эр-тэ-вэ-е-цэ. Поняли меня?
– Да, сэр. Мертвец. Благодарю вас. Удачной вам гонки.
После чего Фрэнк Коуэн швырнул в Тихий океан еще один ни в чем не повинный сотовый телефон. И ринулся на корму к штурвалу. Члены команды, свесившиеся за борт, по очереди убирали руки. Один тихо сказал другому:
– Капитан сегодня в боевом настроении.
Все новости, какие Бакки Трамбл мог в эти дни сообщить президенту, были плохие, а то, что с какого-то момента это начинает приносить неприятности вестнику, можно считать аксиомой. Властителям мира сего куда приятней слышать: «Сэр, ваш рейтинг зашкаливает!» – или: «Сир, враг капитулировал!», чем хавать большие порции политического мрака, из которого в основном состояли ежедневные совещания Пичема с Бакки. Нынешнее не было исключением.
– Ну? – рявкнул президент не глядя. – Ну?
В былые дни он сказал бы: «А вот и наш Баккерино! Садись, жалкое ты мурло, лей себе пойло в стакан и вываливай все говно, какое есть!» Ныне же Бакки доставалось только «Ну?», в лучшем случае – «Ну что еще?»
– ФБР сообщило про компьютер Кассандры Девайн, сэр.
– Дальше.
– Они ничего там не нашли, что напрямую связывало бы ее с Артуром Кламмом.
Президент хмуро поглядел на Бакки.
– Я так понял, что ты собирался над этим поработать.
– Я считал, что поработал. Не знаю, как это объяснить. Я, конечно, позвоню Фрэнку Ко…
– Не надо. – Президент поднял руку. – Не говори мне ничего такого, о чем мне слушать не стоит. Скажи лучше что-нибудь такое, о чем мне слушать хочется. Разрешаю даже выдумать все от и до.
– Между прочим, есть кое-что. Похоже, что Девайн и ее пиаровский босс Таккер занимаются нелегальным бизнесом с Северной Кореей.
– С Северной Кореей? – Президент просветлел. – Ха, черт побери. Почему сразу не сказал? Хорошая работа, Бак. Мастерская работа. Хо-хо. Ты хитрый подлюга у меня, Бакки.
Президент ухмыльнулся. А Бакки подумал: Он решил, что я ввел это туда.
– Сэр, я был бы рад получить лавры, но этот факт имеет место… э… фактически. То есть реально. Они нашли это в компьютерах.
Президент был удивлен.
– Вот как. Ну что ж. Отлично. Даже лучше. Значит, ФБР может ее взять за жопу и отправить за решетку?
– Видите ли, сэр, они все-таки не продавали северокорейцам самолеты F-16 или крылатые ракеты.
Президент нахмурился.
– А что они им продавали?
Бакки постарался, чтобы звучало как можно более зловеще.
– Сэр, эта парочка сговаривалась с правительством Северной Кореи, страны, открыто враждебной Соединенным Штатам, о том, чтобы, – он сделал паузу, откашлялся, – провести турнир по гольфу.
– По гольфу? Ты сказал – турнир по гольфу?
– Да, сэр. Это же надо – так надругаться над одним из самых демократических видов досуга в цивилизованном мире! Тоталитарный турнир по гольфу. В Пхеньяне. На вражеской территории. Якобы ради – я цитирую – мира и взаимопонимания. А на самом деле чтобы придать приличный вид зверскому режиму. Прикрыть его харю большой улыбающейся маской. Одному богу известно, на что еще они могли пойти. Это не шутки, сэр. Не шутки.
– Да всем начхать будет на какой-то там турнир по гольфу! Черт возьми, Бакки, я было подумал, что они продавали им обогащенный плутоний, или бациллы сибирской язвы, или…
– ФБР, похоже, считает, что это серьезно. Заголовок хотите услышать? СОВЕТНИКИ ДЖЕППЕРСОНА НА ЖАЛОВАНЬЕ У СЕВЕРНОЙ КОРЕИ.
Президент поразмыслил.
– Что ж, такой заголовок мне очень даже нравится.
– Еще бы. – Уф, пронесло.
Раздался скрип президентского кожаного кресла.
– Но такой заголовок не стоит пускать в ход раньше времени. Его надо приберечь до подходящего момента. Например…
– До первичных выборов в Нью-Гэмпшире?
– Или даже позже. Передашь это пожелание нашим добрым друзьям фэбээровцам?
– Я трясу, начальник! – радостно воскликнул Бакки. – Я трясу!
Это была реплика из фильма «Хладнокровный Люк», где арестант, зайдя за куст помочиться, должен трясти его, показывая конвоиру, что он не убежал. Бакки много раз ее повторял в те горячие деньки, когда они вдвоем с губернатором Пичемом летали по стране на одномоторной «сессне», делая по дюжине предвыборных посадок в день. Тогда Пичем хохотал и хохотал над этой фразой, где ирония и подобострастие сочетались в нужной пропорции. Теперь же он бросил своему верному оруженосцу только: «Хорошо» – и вернулся к бумажной работе. Он писал прочувствованное личное обращение к директору Федерального резервного банка с просьбой не повышать базисную ставку до 20 %.
Бакки отправился к себе в кабинет, усталый до предела и с ощущением, что не получил полной благодарности за верную службу. Он ослабил галстук и стал смотреть электронную почту. Его ожидало триста посланий, в том числе одно от помощника с пометой: «Срочно! Прочтите как можно скорее».
Он открыл письмо. Там содержалась ссылка на заметку в онлайн-издании «Йель дейли ньюс». Что, к чертям, такое важное может быть в университетской газетенке? Он пошел по ссылке и прочел заметку.
– Ох, – произнес он, не обращаясь ни к кому конкретно. – Дрянь какая.
Джин, секретарша Фрэнка Коуэна, позвонила ему, когда он ехал домой от яхтенной стоянки (в бардачке «Энцо Феррари» у него был запасной телефон).
Она прочла ему заметку из онлайн-версии «Йель дейли ньюс». Когда дошла до слов несчастного Бойда, признавшего под запись, что «да, мой отчим разрулил как бы это дело, подбросил им, не знаю, доллар-другой, в общем, сделал предложение, от которого нельзя отказаться. Он продвинутый по этой части», Фрэнк до того разъярился, что ему ради своей же безопасности пришлось остановить «Энцо» на обочине и сделать несколько глубоких вдохов.
Далее в заметке Кейна говорилось:
«Официально Йель ситуацию пока не прокомментировал, однако в отделе развития сказали, что „мистер Коуэн был и остается чрезвычайно щедрым спонсором Йеля“. Декан Джон Уилкинсон не ответил на мои неоднократные звонки с просьбой прояснить нынешний академический статус Бейкера».
– Всё? – простонал Фрэнк.
– Да, мистер Коуэн. Между тем было довольно много звонков. Мистер Трамбл из Белого дома: «Срочно, просьба позвонить не откладывая». Ректор Йеля мистер Райгелют: «Срочно, прошу позвонить при первой возможности».
Фрэнк нажал отбой и задумался, кому звонить первому. Эни-бени…
– Бак! Фрэнк.
– Фрэнк! Мать честная.
– Ну что мне сказать? Сучонок репортеришка.
Фрэнк готов был уже выдать серию ругательств в адрес кретина пасынка, как вдруг его осенило.
