Игорь Ефимов - Седьмая жена
Козулин взял со столика бинокль и начал по очереди наводить его на их лица.
– Я готов удвоить вашу зарплату на оставшиеся недели плавания. Готов выслушать и по возможности удовлетворить любые пожелания. Я ничуть не рассержусь, если вы скажете, что сыты по горло. Но в этом случае мне придется набирать новую команду. И я не уверен, что найду такой же надежный, спаянный экипаж. Мне очень хотелось бы, чтобы вы согласились. Итак… С кого начнем? Рональд – как вы?
Рональд помусолил палец, потер подозрительное пятнышко на коже предплечья. Откинул голову за спинку шезлонга. Улыбнулся в потолок. Замер, словно заслушавшись бурлящей музыкой жизненных токов в собственном теле, потом начал считать на пальцах:
– …Два, три, четыре… Мне нужно еще четыре дня. И я буду в полном порядке. Можете рассчитывать на меня. Ведь Голда все еще в плену – правда? Так о чем тут говорить. Я мог бы еще добавить, что за недели плавания влюбился в «Вавилонию» окончательно. Но боюсь, что тогда вы забудете свое обещание удвоить зарплату.
Козулин подошел к нему, забрал его ладонь в обе руки и прочувствованно потряс.
– Спасибо. Не забуду, нет. С сегодняшнего дня. Лично позвоню в бухгалтерию. Кто следующий? Линь Чжаи? Что скажете вы?
– Я – как Пабло-Педро. Должна быть с ним. До конца срока. Потом получу гражданство. И свободу. Но еще «морской подкидыш». Не могу с ним расстаться. Он неповторимый. Узнаёт меня и смеется. Как его назвать? Можно мне его усыновить? Пусть будет имя Вавилонец. Хорошо?
– Мальчик очаровательный. О нем позаботимся. Сдадим в лучший приют до вашего возвращения, подготовим все бумаги. Значит, дело за Пабло-Педро. За нашим бортрадистом, за нашим бортстрелком, за морским Вильгельмом Теллем. Что скажете вы, беглый каторжник, откованный от радиоядра?
Пабло-Педро бросил в рот пригоршню креветок, долил себе шампанского. Важность распирала его. Он был похож на посланца крошечной, никому не ведомой страны, внезапно собравшего в своих руках все козыри большой дипломатической игры. Долгонько мировые гиганты помыкали нами и не замечали – теперь наш черед. Видимо, ему казалось, что в сферах высокой политики люди должны изъясняться исключительно намеками, недомолвками, обрывками придаточных предложений, по возможности без подлежащих.
– Отчего же не выйти в море, если есть бумага с гарантией. Правильный, у нотариуса заверенный документ. Где одна сторона обещает доплыть до цели, если другая обещает больше не мешать ей и не подвергать смертельной опасности. То есть не посылать на перехват полный корабль пиратов, а обойм давать только три штуки.
Изумленный Козулин опустился на краешек кровати, протер глаза.
– Вы считаете, что это я подстроил встречу «Вавилонии» с «Летучим вьетнамцем»?
– Никто ничего такого не говорит, никто никого ни в чем таком не обвиняет. Потому что бывают всякие случайности, и одна может цепляться за другую, и получается очень длинная цепь случайностей. Если два корабля близко встретились в огромном океане, это случайность раз. И почему-то встреча происходит, когда я сплю, а на вахте стоит очень большой и очень гнилой интеллектуал – случайность два. И на пиратском корабле откуда-то знают, на какую жалость можно подловить вавилонскую команду, – три. И знают, где у нас что запрятано, – четыре. Но при этом не убили, а только ограбили – пять. И всё-всё унесли, а случайно оставили ящик кошачьих консервов – шесть. Так что когда так много случайностей, они все вместе приводят нас к разным подозрительным выводам.
– Но если я все это подстроил, то для чего, для чего?
Пабло-Педро медлительным жестом подцепил со столика газету, передал ее Рональду, ткнул в обведенный красной авторучкой параграф.
– «Бедствия героической „Вавилонии", – начал читать Рональд, – имели еще один побочный, но весьма важный результат научного характера. Главная трудность, стоящая перед учеными-диетологами: по этическим соображениям они не могут ставить опыты на живых людях. Здесь же, волею судьбы, было экспериментально доказано, что питательные вещества, содержащиеся в ящике кошачьих консервов фирмы „Пиргорой", достаточны для поддержания жизни четырех человек в течение недели. Корпорация гастрономов „Крогер" сообщает, что продажа „Завтрака мурлыки" в последние дни утроилась».
– Ага, – сказал Козулин. – Тогда крыть нечем. «Qui bono» – «Ищите, кому это выгодно». Только скажите, дорогой Пабло-Педро, а кому была выгодна гибель «Титаника»? Тысячи родственников погибших получили крупные страховые премии. Не они ли подтащили ночью огромную льдину точнехонько по курсу несчастного лайнера? Вы ведь не сомневаетесь, что «Титаник» затонул в Атлантическом океане на пути из Англии в Америку? Вы видели по телевизору обе половины корабля на дне океана, видели тарелки, лампы, шкатулки, портфели, извлеченные на поверхность бестактными французами – осквернителями морской могилы?
– Конечно, я видел, – сказал Пабло-Педро. – Всегда интересовался этой историей. Но лежащий на дне корабль не говорит нам ни о чем. Затонул – это неоспоримый факт. Но кто и когда видел ночью сам айсберг? Пассажиры отплясывали в салоне, капитан выпивал и закусывал. Почувствовали сильный толчок – вот и все. Айсберг не был обнаружен, не был представлен в суд в качестве вещественного доказательства и не лежит на дне рядом с кораблем. Но я предлагаю вам проделать эксперимент. И не на людях, как вы с нами, а на мертвых предметах. Возьмите железную бочку и кучу ледяных глыб. Бейте бочку ледяшками хоть два месяца. Колотите, роняйте, сшибайте их с разгона. И никогда вы не сможете проделать в бочке дыру. Потому что железо тверже льда. Помнете немного – только и всего. Но дыру – никогда.
Представитель маленькой страны победно оглядел слушателей и откинулся на подушку.
– Сдаюсь! – сказал ошарашенный Козулин. – Ваша взяла. Против такой логики я бессилен. Возможно, никакого айсберга не было. Возможно, «Титаник» был потоплен бомбой, подложенной анархистами. Или родственниками пассажиров. Я подпишу. Что никогда-никогда не буду устраивать экспериментов, угрожающих жизни членов экипажа «Вавилонии». Даже если это может удвоить доходы фирмы «Пиргорой». Или мешающих выполнению их миссии. И в этом случае?…
– Я всегда хотел побывать в Перевернутой стране. Если верить слухам, они разработали много интересных путей достижения равенства, нам еще неизвестных. Но я требую, чтобы мне было дано в пять раз больше патронов. И еще понадобятся другие защитные штучки и игрушки. Я составлю список.
– Прекрасно! – воскликнул Козулин. – Почти вся команда снова в сборе. Остается капитан. Энтони, что вы скажете? Эй, Энтони! Вы не заснули? Вы меня слышите?…
Он не слышал. Он снова плыл в своих прошлодальних морях. Он ехал по шоссе, ведущему от их дома к желтому закату. Машины обгоняли его справа и слева. Он не мог прибавить скорость. Ему нужно было держаться за автомобилем жены-5. Она не знала, что он едет за ней. Неделю назад старшие дети навязали на антенну ее автомобиля сиреневый флажок. Они играли в пришельцев из космоса. Инопланетяне вторглись на Землю под сиреневым флагом. Сейчас треугольный лоскуток бился над крышами обгонявших машин и вел его за собой.
Он почти не чувствовал горечи. Жгучее любопытство – да. Как мало мы знаем о наших близких. Был ли у него в жизни кто-нибудь, кому он мог бы рассказать о себе все-все? Нет, никого. Даже от жены-3, не боявшейся никакой правды, он утаивал очень многое. Так почему же жена-5 не могла иметь своих грустных тайн? Ведь до встречи с ним она прожила на свете тридцать лет. С чего он вообразил, что она целиком отрезала их ради него, что никакая сердечная лиана не тянулась туда, в дебри ее прошлого? И почему он был так уверен, что ей не свойственна скрытность? Ведь от слежки мужа-5-1 она уворачивалась довольно умело, падала к нему – Антону – на заднее сиденье автомобиля и уносилась в дальние мотели, а потом возвращалась домой точно к назначенному часу, как опытная Золушка, и никто про них ничего не узнал.
Инопланетный автомобиль с сиреневым флажком съехал с шоссе, покружил по людным улочкам, подкатил к недавно выстроенному многоэтажному отелю. Жена-5 вышла, отдала ключи швейцару, кивнула, ушла в распахнувшуюся дверь. Тысяча светящихся окон – и за каждым кто-то ждет ее. Потом одно погаснет. Если следить очень внимательно…
Антон подумал, что вот – еще не поздно. Можно развернуться и уехать. Вернуться домой. Дети будут рады. Или можно отправиться в кино. Он как раз хотел посмотреть один фильм о столичных журналистах. Его заинтриговала рецензия. Герои – муж и жена. Жена заподозрила мужа в измене и стала рыться в его бумагах. Нашла квитанции. Этот простофиля платил в мотелях кредитной карточкой. Антон тоже платил карточкой, когда у него начался роман с женой-4, но квитанции всегда выбрасывал. И жена-3 поймала его не на этом, а на фотографиях. Он хранил поляроидные снимки, сделанные на пляже в Сан-Франциско. Тоже – умник. Рука не поднялась выбросить эти плечи, покрытые розоватой загарной шелухой, эти расширенные требовательным ожиданием глаза. Да и всегда можно было сказать Сьюзен, что это просто жена важного клиента. А надпись, сделанную ею на обороте, так и не заметил. «Третьему-лишнему – с восхищением и признательностью». Ваша честь, подсудимому нечего сказать в свое оправдание.
