Мария Метлицкая - И шарик вернется…
Таня сказала, что купила билеты — на второе в «Современник» и на четвертое в «Ленком». Культурная программа. Для Верки, разумеется.
– Ты еще в цирк и в Кремль забыла, — откликнулась Верка. — Тоже мне, нашла зарубежного гостя.
Сидели допоздна. Лялькин отец приготовил ужин — яичницу с жареной колбасой.
– Боже! Как вкусно! — застонала Таня. — Сто лет не ела!
– А главное — полезно, — вставила свои пять копеек язва Лялька.
– А вы говорите — фуа-гра! — рассмеялся отец и пошел к телевизору.
– Как у него? — спросила Верка.
Лялька пожала плечами:
– Держится. С Алкой ему, конечно, труба. Кровь пьет литрами. А куда деваться? Не разведешься — и годы не те, и привычка. В Америке ему непросто. В такие годы приходится работать. От моей помощи отказывается. Летом сюда приезжает. Обожает лес, ходит за грибами, оживает, приходит в себя. Если бы не эта дура — переехал бы обратно с удовольствием. Говорит, что жил бы круглый год на даче, топил камин и чистил снег. Говорит, что Америку ценит за функциональность, а сердце его навсегда в России. Такой вот парадокс. — Лялька задумчиво замолчала, потом продолжила: — Вот интересная история. Матери моей всегда везло с мужиками, а отцу — умнице и красавцу — никогда не везло с бабами.
– От них сейчас ничего не надо, — сказала Таня. — Только бы были здоровы.
Верка вздохнула и вышла с кухни. Таня и Лялька переглянулись.
Утром тридцать первого жизнь закипела с полудня. Раздвигали стол, накрывали его скатертью, ставили тарелки и бокалы. Вынесли на улицу спиртное и соки. Приехал Тимофей — с мясом и хинкали. Велел «девчонкам» отдыхать.
К девяти съехался народ. Стало очень шумно, очень громко и очень весело. Все вслух считали бой курантов и орали «ура!».
Женька взяла гитару, запела своим чистым и хрипловатым голосом. Все примолкли. Женька пела о любви и о дружбе — той, которая навеки, на все времена. О чем еще поют под гитару?
Таня увидела, как пристально и внимательно на Женьку смотрит Никита, брат Лялькиного мужа Тимофея. Женька почувствовала его взгляд и покраснела. «Девочка моя! — с нежностью подумала Таня. — Все такая же. Краснеет, как подросток». Они с Лялькой думали познакомить Женю с Никитой давно: они ровесники, оба разведены. Никита — славный, надежный, серьезный. Только бы сложилось! Сколько можно Женьке маяться с мальчишками одной!
Тимофей внес на огромном подносе дымящиеся хинкали.
Верка завопила:
– Сколько можно жрать!
– Пойдем подышим! — предложила Таня.
Они оделись и вышли на улицу.
– В Москве — грязь и лужи, а здесь — чистейший снег. Настоящая зима. Страна-обманка, — тихо сказала Верка.
Они прошли по узкой, утоптанной тропинке в глубь участка. Настоящий, глухой лес, вековые сосны и ели. Небо — чернильно-синее, с редкими звездами. Шли и молчали.
Потом Лялька остановилась и рухнула в сугроб. Таня и Верка обернулись и, минуту подумав, рухнули рядом. Они лежали и смотрели на небо — очень высоко и очень далеко пролетел самолет, обозначив себя красными мигающими огнями.
Таня запела:
Девочка плачет, шарик улетел.Ее утешают, а шарик летит.Девушка плачет, жениха все нет.Ее утешают, а шарик летит.
Вступила Верка:
Женщина плачет, муж ушел к другой.Ее утешают, а шарик летит.
Лялька звонко подхватила:
Плачет старуха, мало пожила.А шарик вернулся.А он голубой.
Они молчали. Каждая думала о своем.
Первой очнулась Верка:
– Идиотки, шубы свои шикарные испортите. Нет на вас Гринписа.
– Ой, и поясницы застудим, — испугалась Таня. — Я тут с радикулитом три недели провалялась.
– Карга старая, — рассмеялась Лялька. — Ты еще скажи, что за придатки беспокоишься!
– Отбеспокоилась за них, родимых! — рассмеялась Таня. — Теперь радикулит для меня более актуален.
Они, кряхтя и отряхиваясь, поднялись из сугроба и пошли к дому. Веселье продолжалось. Танина мама и Лялькин отец накрывали чай, Женька и Никита танцевали медленный танец. Рядом с ними топтались Кирюшка с любимой Таткой.
Тимофей подбрасывал в камин дрова, Андрей резал огромный торт.
– Девчонки пришли! — завопил он.
– Девчонки, — кивнула Таня. — Те еще девчонки!
Мужики собирались на улице взрывать петарды. Лялькин отец был в авангарде.
– Мальчишки! — вздохнула Лялька.
– Те еще мальчишки! — рассмеялась Верка.
Улетали пятого днем, провожали Андрей и Тимофей, давали шутливые напутствия: Тимка что-то острил по поводу лимита кредитки, Андрей умолял вернуть ему жену в целости и сохранности, без радикулита и обострения язвы. Все смеялись. Потом бурно прощались, обнимались и целовались. Наконец двинулись на посадку.
В Дюссельдорфе их встречала Лийка на шикарной красной «Мазде».
– Какая красавица! — закричала Таня и бросилась обнимать смущенную Веркину дочку.
Уселись в машину. Закурили Таня и Лялька.
– Ну, чего, Лилек, как житуха? — осведомилась Лялька.
– О’кей, Ляль! — лаконично ответила Лийка.
– Это хорошо, когда о’кей, — серьезно кивнула Лялька.
– Когда о’кей — это очень даже хорошо! — подтвердила Таня.
Все рассмеялись, кроме Лийки. Она с удивлением посмотрела на подруг, потом на мать и тихо спросила:
– А у вас все нормально?
Верка кивнула.
Лялька затушила сигарету и уверенно сказала:
– У нас все нормально, Лилек. Ты даже не сомневайся. Просто все — зашибись!
Таня кивнула. Лийка недоуменно пожала плечами и опять кинула вопросительный взгляд на мать.
– Не обращай внимания, — посоветовала Верка. — Эти тетки — они просто сумасшедшие. — Смотри на дорогу, дочь!
Въехали в пригород. Господи, какая красота! Изящные, абсолютно невычурные домики и виллы, аккуратно подстриженные — зеленые в январе — газоны. Причудливо подстриженные кипарисы и можжевельник. На воротах — изумительной красоты веночки с шишками и лентами. Окна, украшенные горящими разноцветными лампочками.
– Чудо какое! — проговорила Таня. — И чистота! А воздух! Вот уж правда — Европа! И подумала: «Никогда, никогда не будет у нас такого. А будут уродливые замки с бойницами, шестиметровые заборы и свирепые охранники в черной форме».
– Райончик у тебя, матушка! — сказала потрясенная Лялька.
Верка кивнула:
– За это и плачено. На свете счастья нет, но есть покой и воля. Воля мне пригодилась определенно, а сейчас я заслужила, слава те господи, и покой!
– Заслужила, Верунь. Точно — заслужила! Но! — Лялька подняла кверху указательный палец. — Покой нам только снится!
– Очень свежо и остроумно, — отозвалась Верка.
– А главное, безумно оригинально, — добавила Таня.
– Умницы! — Лялька покачала головой. — Давайте наконец в дом пойдем. Жрать охота!
Начали выгружать из багажника сумки.
По узкой, извилистой дорожке из красной фигурной плитки прошли к дому. Дом — небольшой, ладный, обложенный терракотовым декоративным кирпичом, с черепичной крышей, с большой открытой деревянной террасой — был сказочно хорош.
Они, залюбовавшись, остановились перед входом.
– Ну, что замерли? — улыбнулась довольная Верка. — Вперед!
Вошли. В глубине дома услышали чей-то возмущенный голос.
– Эммочка, — объяснила Верка. — Воспитывает его, дура старая. Ругает. Не хочет понимать, что ему все по барабану. Что он ничего не понимает.
– И нас не узнает? — тихо спросила Таня.
– Он меня не узнает. О чем ты говоришь? — вздохнула Верка.
Вошли в комнату. Эммочка, постаревшая, с затейливой «кикой» на затылке, все с той же с морковной помадой на губах и в шелковом халате с яркими райскими птицами, всплеснув маленькими сухими ручками, бросилась им на шею, всем по очереди. В глубоком кресле сидел Гарри и с недоумением разглядывал честную компанию.
Таня и Лялька подошли к нему.
– Здравствуйте, Гарри Борисович! — почему-то громко сказала Лялька.
Он мелко закачал головой. Таня взяла его за руку.
– Это я, Таня. Помните меня? — Она присела на корточки.
– Бесполезно, не старайся, — остановила ее Верка и крикнула дочери: — Лий! У нас есть продукты или надо в магазин?
Продукты были — курица гриль и овощи. Решили, что на сегодня хватит, а завтра разберутся.
Достали подарки Эммочке и Лийке. Накрыли стол. Выпили по рюмке водки. Потом попили чайку и стали укладываться спать — перелет, да и возраст, как ни храбрись. Проснулись поздно, к полудню. Вышли заспанные и неприбранные.
Лялька всех оглядела и заржала:
– Какие красотки, прости господи! Просто звезды Голливуда.
– Подожди! — угрожающе ответила Таня. — Сейчас кофе попьем и перышки почистим. Залюбуются все еще. Головы вслед свернут.
Лийка сварила яйца, порезала сыр и ветчину, сварила кофе. Чмокнула всех по очереди и упорхнула. Работа! И так взяла полдня передыху.
– Чудная девка получилась, — сказала Таня.
