Елена Филон - Только слушай
Я провожала его действия безжизненным взглядом. И дело было не в моём физическом состоянии, а в моральном истощении – поверьте, это гораздо хуже. Жизнь теперь казалась бессвязным мучительным кошмаром, из которого пытаешься выбраться, но тонешь всё больше. Как в болоте.
Шейн ударил по рулю ещё раз, рывком сорвал с головы капюшон, растрепав намокшие тёмно-серые волосы, громко выругался, завёл двигатель и сразу включил печку.
– Ублюдок! – рычал он себе под нос, не глядя на меня. – Сукин сын! Идиота кусок!
Я смотрела на Шейна, но по-прежнему молчала. Я не умерла? Это не сон? Передо мной не призрак и не галлюцинации? Правда – он? Шейн поехал за мной? Шейн спас меня? Сам Шейн?!
Ни за что не поверю.
– Придурок! – новый удар по рулю. – Кто так паркуется?!
Машина дёрнулась в бок и круто вырулила с парковочного места, едва не задев бампером чёрный внедорожник.
Щётки работали на максимальной скорости, но всё равно не спасали положения – видимость ужасная, льёт как из ведра.
– Как ты нашёл меня? – спросила тихим скрипучим голосом, пристально глядя на профиль Шейна, всё ещё не уверенная в его реальности.
Ноздри Шейна раздулись от резкого шумного вздоха, челюсти напряглись, но он так и не повернул ко мне голову.
– Мы парковались, когда я увидел тебя. А за тобой и это стадо.
– Твои фанатки, ты хотел сказать.
Я не собиралась ругаться – была не в состоянии, но слова, как обвинение, сами выпрыгнули изо рта.
Новый судорожный вздох Шейна. Костяшки его пальцев побелели – так сильно он сжимал руль.
– Ублюдок! Калеб! – вновь заорал Шейн, выруливая с парковки. – Он что не в курсе того, что происходит?! Совсем от любви своей ослеп?! Какого чёрта позволил тебе уйти в разгар скандала?! Тебя убить могли! Дура! Миллер, ты идиотка!!! Самая большая идиотка из всех, что я видел!!! Чтоб тебя…
Шейн так орал, что больная голова пульсировала всё больше.
С силой зажмурила глаза и до тех пор, пока не увидела плавающие пятна перед закрытыми веками, так и сидела. Открыла. Но лицо Шейн выглядело всё так же разгневанно.
– Даже в отеле для тебя было небезопасно, после того, что ты… что мы… ТЫ чем соображала?! – закричал Шейн, мчась по магистрали.
– Почему ты поехал за мной?.. – тихо спросила я, и Шейн, наконец, смолк.
В такой атмосфере прошли несколько мучительно долгих минут.
– Тебя могли покалечить, – внезапно потухшим голосом сказал он, так и не повернув головы в мою сторону.
– Почему ты здесь? – повторила я. – Откуда узнал, что я уехала?
Шейн нервно пожевал нижнюю губу, брови по-прежнему сдвинуты к переносице, открытый лоб сильно хмурится.
– Соседка твоя сказала, – наконец ответил.
– Николь?
– Дани была слишком занята, умываясь слезами, чтобы принять участие в нашем милом разговоре! И, кажется, я был не первым, кто назвал её дрянью; твоя подруга ещё до моего прихода хорошо ей мозги промыла, – прорычал Шейн и с силой ударил в центр руля. Раздался сигнал. – Свали с дороги!
Я нахмурилась, с силой игнорируя пульсирование в голове:
– Куда ты везёшь меня?
– Куда?! – Шейн невесело усмехнулся. – Куда ещё, если не в больницу?!
– Мне не нужно в больницу! – воскликнула я и тут же прижала ладони к вискам, с силой зажмурив глаза.
Шейн, надув щёки, медленно и сдержанно выдохнул и, наконец, соизволил бросить на меня короткий взгляд.
– Тебе голову отбили, Миллер? – спросил, прищурившись. – Что значит, не нужно?!
– Как ты себе это представляешь? – громко ответила я. – Мало скандалов? Ещё в одном хочешь поучаствовать? Репортёры набегут, как только один из нас переступит порог больницы. – Говорить было трудно, но я старалась.
– Меньше трёпа, Миллер. Побереги силы!
Опять маску нацепил? Или всё ещё определиться не может, как больше нравится меня называть?..
Откинула голову на подголовник и медленно выдохнула, тут же вздрогнув от резкой боли в области рёбер, но стон сдержала. Промокшая одежда липла к телу и вынуждала дрожать, как лист на ветру; даже печка не особо способствовала согреванию. Или меня уже просто лихорадит…
– Я не поеду в больницу, – как можно твёрже произнесла я.
– Поздравляю. Ты уже туда едешь.
Не подумайте, я не мазохистка и здоровьем своим дорожу, и пусть сейчас кажусь безрассудной, но ничего хорошего визит в больницу никому из нас не принесёт. В данную минуту моральное состояние мне гораздо дороже, а его показатель находится на нуле, в то время как физическое состояние – на несколько уровней выше. И только представьте, какую шумиху вызовет наше появление в больнице… Директор Сок от меня мокрого места не оставит, да и реально возможный поход в суд что-то совсем не привлекает.
Нет. Простите. Но к этому я не готова.
Медленно перекатила голову набок, взглянув на Шейна из-под полуприкрытых век. Ком в горле становился всё больше, и появлялась горечь, сглотнуть которую не получалось:
– Пожалуйста…
И на это Шейн ничего не ответил. Мышцы его лица буквально задрожали, когда он услышал от меня это слово. Челюсти плотно сжались, так что на них вновь было больно взглянуть – я нутром ощущала, как они скрипят от натуги.
Машина резко вильнула вправо и остановилась на обочине. Ещё некоторое время Шейн крепко сжимал руль обеими руками, глядя в лобовое стекло, затем ударил по коленям и круто развернулся ко мне всем торсом. Взгляд строгий, прищуренный и изучающий, но, кажется, ярость отступала. А может, так просто казалось.
– Что болит? – холодный голос, без капли радушия.
Постаралась и я развернуться к Шейну.
– Голова? – он смерил меня жёстким взглядом.
Я молчала. Меня только что избили – ступор простителен. Тем более, когда моим спасителем оказался он. ОН! И это не шутка. Теперь я это точно понимаю.
– Голова, Миллер?! – воскликнул Шейн.
– Чёрт… – тихо выругавшись, схватилась за голову. – Вот когда ты так ревёшь, болит дико…
Шейн шумно выдохнул, отведя взгляд и облизав губы.
– Рёбра болят, – нехотя сказала я. – Голова немного… нос.
– Покажи нос.
Неожиданно рука Шейна оказалась перед глазами. Он коснулся подушечками пальцев моей переносицы и слегка надавил.
Мне конец. Не потому что избили. А потому, что вместо того чтобы чувствовать боль в области носа, где тёплые пальцы Шейна скользят по коже, я не ощущаю ничего, кроме пожара, разгорающегося в этих местах.
Оттолкнула от себя его руку, но Шейн перехватил мою ладонь и сжал в своей. Сильно, но недостаточно, чтобы причинить боль.
И он смотрел на меня, не моргая. Мышцы лица находились в абсолютной неподвижности, как идеальная гипсовая скульптура, с такими правильными чертами лица и длиннющими чёрными ресницами… Блестящие капельки влаги падали с его растрёпанных волос на лоб, скользили по щекам и срывались вниз с кончика носа и подбородка.
– Смещения нет. Судя по реакции – болит не так уж сильно. Кровотечение остановилось. Значит, не сломан, – хрипло и как-то уж совсем безутешно произнёс Шейн.
– Хорошо, – едва слышно ответила я, глядя в чёрные, как ночь, глаза моего врага.
Он не отпускал мою руку, крепко сжимал в своей, словно я в состоянии открыть дверь и убежать в обратном направлении. Честно – подумывала об этом. Но тогда меня уже официально можно будет назвать ненормальной.
И почему вдруг стало так жарко? Он включил печку на максимум?
– У меня… – слабо откашлялась, – у меня билет на самолёт.
– Ну и что? – небрежно ответил Шейн, не отрывая глаз.
Моя ладонь пылала. Огонь обжигал всё сильнее и медленно расползался по телу.
Да что же это такое? Почему я так странно реагирую на его прикосновения? Страсть?.. О, Боже, даже в этом я не имею права себе признаваться! Какая, к чёрту, страсть? Каким образом я смогла к этому прийти после всего, что между нами было?
Гибсон! Точно! Надо думать о том, что этот садист сделал с моим Гибсоном!
Но рука оставалась на месте.
– Я не вернусь в шоу, – твёрдо произнесла я.
– Заявлений о твоём уходе не было, так что можешь вернуться…
И опять этот взгляд.
«О, Боже, Шейн, не смотри на меня так… Эта недосказанность в твоих глазах переворачивает и без того потревоженные внутренности!»
– Я не вернусь! – сказала громче.
Шейн молчал.
«Ну же, скажи, что хочешь… Не смотри так!»
Но он молчал! Только кадык нервно дёргался, и челюсти время от времени играли желваками.
Опустила взгляд вниз:
– Почему ты держишь меня за руку?
Рука Шейна дёрнулась и как-то уж очень неловко отпустила мою ладонь, словно он и вовсе забыл об этом. Шумно выдохнул, провёл ладонью по лицу и отвернул голову к окну, застучав пальцами по рулю.
Жар понемногу отступал, даже сознание слегка прояснялось. Сложно это признавать, но Шейн слишком пагубно на меня влияет. Неправильно влияет. И я не понимаю, как это возможно. Может, я всё-таки в душе мазохист?
Я должна была улететь. Не должна была больше его видеть – это знаю наверняка.
