Джеймс Олдридж - Горы и оружие
— Какие стороны вы имеете в виду?
— Нам теперь яснее обрисовалась сила того контроля и влияния, каким американцы и британцы еще обладают в данном районе даже среди самих курдов.
— Вы говорите об ильхане?
— Я говорю о том, что Франция при данных обстоятельствах не смогла бы одна пойти далеко. Риск превышал бы результаты.
У Мак-Грегора вырвался персидский жест досады.
— Думаю, вас вряд ли заинтересует аспект справедливости курдского дела, — сказал он.
— Он мог бы заинтересовать меня, — мягко ответил Кюмон. — Но справедливость, увы, плохой аргумент в международной политике. Я думал, вам это известно.
— Хорошо, — сказал Мак-Грегор. - Займемся другим аспектом. В Марселе у вас находится это оружие. Оно в ваших руках. Если вы допустите, чтобы оно досталось ильхану, Комитет навсегда заклеймит Францию как государство, вооружившее вражескую группировку.
— Оружие лишь проследует через Францию, — возразил Кюмон. — Не более того.
— Вот вы и конфискуйте его или уничтожьте, — предложил Мак-Грегор, ощутив вдруг, что такого рода торг звучит вполне уместно и естественно в этой голубовато освещенной банкирской комнатке.
— Для подобных действий у меня нет никаких законных прав, — сказал Кюмон.
— Как видно, у всех и для всего тут есть законные права, у одних лишь курдов нет их, — сказал Мак-Грегор. — Европейское безумие какое-то...
— Единственные права, принимаемые здесь мной во внимание, — это права Франции.
Мак-Грегор встал.
— В таком случае курдам остается лишь по-своему распорядиться этими вагонами.
— Позвольте мне ваши слова оставить без ответа.
— Как вам угодно.
— Я крайне сожалею, мосье Мак-Грегор, — сказал Кюмон. — Непритворно сожалею. Но мы не можем идти на такой риск наперекор гораздо более сильным интересам других сторон, более свободных в своих действиях.
— Прощайте, — сказал Мак-Грегор.
— Не торопитесь, — сказал Кюмон. — Остался еще способ помочь делу.
Твердо взяв Мак-Грегора за локоть, он провел его через устланную толстыми коврами небольшую комнату заседаний правления мозелевского банка в примыкавшую к ней небольшую же гостиную. Она предназначалась для отдыха в перерывах между заседаниями; в ней стояли кушетки, глубокие кресла и стеклянные столики с напитками, кофе и фруктами. Мак-Грегор увидел там прежде всего Ги Мозеля, поднявшегося и идущего ему навстречу. А затем увидел лорда Эссекса. Эссекс сидел на солнце у окна, откинув голову, точно загорая на взморье. По соседству с ним американец Кэспиан погрузился чуть ли не до пола в кресло; на коленях у Кэспиана была разостлана карта. Кэспиан поднял от карты глаза, подмигнул Мак-Грегору. Слегка на отлете, в позе готовых к услугам экспертов, сидели два незнакомых Мак-Грегору человека, положив перед собой на кофейный столик папки.
— Не вышло дело? — справился полушепотом Мозель и сочувственно пожал плечами. — Ну, не беда. Быть может, наша альтернатива лучше.
Эссекс приветствовал Мак-Грегора вяло поднятой рукой, и Кэспиан не без иронии скопировал Эссекса — тоже лениво поднял свои сытые пальцы.
— Это мингер ван Клоп и repp Дойтлер, — представил Мозель незнакомцев. — Они из фондового секретариата Международного банка.
Мак-Грегора усадили в красное кожаное кресло у стеклянного длинного столика — под молчаливые взгляды присутствующих. Перед ними стояли уже бокалы с «Мартини»; Мозель подал и Мак-Грегору запотевший холодный бокал. Помолчали; Кэспиан посвистал в назидание Мак-Грегору персидскую песенку: «Стужа в горах, и голодные волки глядят на меня ледяными глазами...»
— Полагаю, — начал Эссекс, — что нам с вами, Мак-Грегор, разумнее всего будет приступить к делу без обиняков. Итак, мы желаем знать, обладаете ли вы по-прежнему полномочиями от курдского Комитета. Вправе ли вы говорить от его имени?
— Разумеется.
— Чем вы можете подтвердить это право?
— Письмом-аккредитацией от кази, если вам угодно.
— Написанном на персидском языке?
— Нет. На французском.
— Да побоку все эти мелочи, Гарольд, — проговорил Кэспиан. — Могу лично поручиться вам за подлинность полномочий Мак-Грегора. Переходите к сути дела.
— Отлично, идем дальше, — сказал Эссекс. — Нам всем известна, Мак-Грегор, нынешняя обстановка в горах, и мы здесь разработали начерно план некой первичной федерации для курдов...
— Разработали план?..
— Да. И если вы согласны будете повезти нашу идею своим друзьям, и если они примут ее в принципе, то мы будем готовы организовать существенную финансовую помощь и инвестиции в качестве составной части соглашения.
— А конкретно — чей это план? — спросил Мак-Грегор и обвел взглядом гостиную.
Шестеро сидевших в ней молчали, как бы уступая друг другу право ответа.
— Вы ведь шотландец-кашеед, — произнес Кэспиан. — Вам известно, как такую кашу варят.
— Кэспиан несколько утрирует, — сказал Эссекс. — Мы все здесь являемся заинтересованными сторонами.
— А где иранцы и турки? Я их не вижу.
— Они согласятся со всем, нами здесь предложенным, — сказал Эссекс.
— И что же вы предлагаете?
— План весьма прост, — сказал Эссекс. — Он предусматривает учреждение вашим курдским Комитетом этакой не жесткой федерации, которая охватила бы всех или большинство курдов в Ираке, Иране и, возможно, Турции. Конечно, как всегда, непросто будет решить, откуда должна управляться такая своеобычная федерация, но мы думаем, что организационным и административным центром ее мог бы явиться какой-либо курдский город в Иране. Прошу дослушать... — (Мак-Грегор открыл было рот для вопроса.) — Нам мыслится договоренность, которая позволит курдам иметь двойной статус...
— Напрасный это разговор, — сказал Мак-Грегор.
— С одной стороны, — продолжал Эссекс, — все курды останутся на положении меньшинств в государствах, чьими подданными они ныне являются; курды будут и далее соблюдать законы и установления этих государств. Но в то же время они получат свой собственный независимый центр, который сможет ведать экономическими и политическими проблемами и говорить от имени всех курдов. И вот тут-то мы и могли бы оказать весьма значительную помощь, как техническую, так и финансовую.
— Вы хотите, чтобы это предложение я повез Комитету?
— Говоря по существу, да.
— Я прибыл в Европу прежде всего для розыска украденных у курдов денег. С этого предмета нам и следовало бы начать.
Эссекс взглянул на Мозеля, затем на Кэспиана.
— Предмет бесплодный, Мак-Грегор. Говорить не о чем.
— Тогда оставим его, — продолжал решительно Мак-Грегор, — и поговорим о двух вагонах с оружием, оплаченным этими деньгами.
— И этот предмет бесплоден, — сказал Эссекс.
— В таком случае бесплоден и ваш план так называемой «федерации». К тому же курды уже сто раз слышали все это.
— Погодите-ка, — остановил Кэспиан собравшегося отвечать Эссекса. — Кого мы тут морочим, Гарольд? Правда заключается, Мак-Грегор, в том, что свинские, как эта, ситуации требуют свинских решений. Оружие достанется старому ильхану, потому что все здесь хотят этого. И чем пытаться шантажировать вас лживыми посулами, не лучше ли дать вам взглянуть в лицо правде.
И, вместе с благодарностью к Кэспиану, Мак-Грегор почувствовал, что вот и наступил конец целой эпохе в его жизни.
— Это все, что я хотел знать, — сказал он Кэспиану. — Так что, думаю, тема разговора исчерпана.
— Ну, ну, не ударяйтесь в обиду, — сказал Кэспиан дружеским тоном. — Поразмыслите над нашим предложением. При всей своей грубости и компромиссности оно более чем возместит вам эту горстку доставшихся ильхану скобяных изделий.
— Возможно. Но оно не отвечает чаяниям курдов.
— Согласен, высоким здесь не пахнет, — сказал Кэспиан. — Но, по крайней мере, мы предлагаем обделать дело с вашим Комитетом, если он согласится делать дело с нами. Это не так уж плохо, Мак-Грегор. Совсем не так уж плохо.
— На кази это не произведет впечатления, — возразил Мак-Грегор.
— Но почему же?
— Потому что вы предлагаете всего лишь «сайгонское» решение проблемы.
— Но погодите, — воззвал Кэспиан к здравому смыслу Мак-Грегора. — Вы сами видите какую-либо иную альтернативу для курдов? Спросите-ка самого себя честно.
— Не знаю... Но никакой курд не сочтет себя независимым, если над ним будет ваша направляющая рука, если ему и впредь придется подчиняться турецким или иранским законам, всегда подавлявшим его. Курды и слушать не станут таких предложений, и вы это знаете.
— О'кей. Пусть это не бог весть что. Луны мы не подносим на тарелочке. Это всего лишь начало.
Мак-Грегор потянулся к пустому бокалу, но когда Мозель наполнил его, Мак-Грегор уже раздумал пить. Он бросил взгляд на Мозеля — вот тоже честный человек вроде Кэспиана. Все они, возможно, честные. Но так или иначе, решающим весом здесь обладает один Кэспиан, и приятно после всех этих долгих лет увидеть, как Эссекс наконец-то оттеснен и умален историческим своим преемником.
