Торнтон Уайлдер - Теофил Норт
— Еще бы!
— Тогда вы услышите всех четверых. Дети так наслушались наших упражнений, что запомнили мелодии и теперь поют с нами. Сперва мы споем одни, потом начнем снова и они вступят. Но, пожалуйста, сделайте вид, что в этом нет ничего особенного. Мы не хотим, чтобы они стеснялись петь.
Вскоре появилась Аньезе с Джонни О'Брайеном, мальчиком лет четырех. Дома он наверняка был живой как ртуть, но, подобно большинству мальчишек, которые растут без отца, оробел в присутствии двух взрослых мужчин. Он сел рядом с матерью, широко раскрыв глаза. Аньезе, без своей жизнерадостной сестры, тоже была какой-то присмиревшей. Мы обсудили обед в Шотландской кондитерской и блестящее будущее Мино, которое я им обрисовал. Я заверил их, что все это истинная правда. Аньезе спросила, кто такой Бодо и кем он «работает». Я рассказал. Каждой женщине нужен хоть один сюрприз в день.
— Ох, как неприлично было сравнивать его с собакой!
— Аньезе, вы же сами видели, что ему понравилось.
Когда мы допили чай, я попросил женщин спеть. Они переглянулись, и Рейчел подошла к пианино. Обе матери, обернувшись к детям и приложив палец к губам, прошептали: «Потом». Они спели «Мы с тобой собирали цветы» Мендельсона. Жаль, что их не слышал Мино.
— А теперь повторим.
Матери тихонько запели; дети вторили им, нисколько не робея. Я поглядел на Хилари. Чуть не лишиться этого из-за Дианы Белл!
Аньезе сказала:
— Мы разучили для церковного благотворительного базара отрывки из «Stabat Mater» Перголези.
Они спели оттуда два отрывка — сначала одни, а потом с детьми. Жаль, что их не слышал Перголези.
Ньюпорт полон неожиданностей. Постепенно выяснилось, что Девятый город ближе к Пятому, а может, и ко Второму, чем любой другой.
Когда мы распрощались с хозяевами, я проводил Аньезе до дома, держа за руку Джонни.
— У вас прекрасный голос, Аньезе.
— Спасибо.
— Думаю, что маэстро дель Балле возлагает на вас большие надежды.
— Да. Он предложил давать мне уроки бесплатно. При моей пенсии и заработках я могла бы за них платить, но у меня нет честолюбия.
— Нет честолюбия… — задумчиво повторил я.
— Вам когда-нибудь приходилось жестоко страдать?
— Нет.
Она пробормотала:
— Джонни, музыка и покорность воле Божией… вот что… меня держит.
Я позволил себе высказать все тем же задумчивым тоном весьма неосторожное замечание:
— Война оставила после себя сотни и сотни тысяч молодых вдов.
Она быстро возразила:
— В смерти мужа есть такие обстоятельства, о которых я ни с кем не могу говорить — ни с Розой, ни с Рейчел, даже с мамой и Филуменой. Прошу вас, не надо…
— Джонни, ты видишь то, что вижу я?
— Что?
Я показал.
— Конфетный магазин?
— И открыт по воскресеньям! Линде я принес подарок. Но я не знал, что ты там будешь. Подойди к окну и погляди, чего бы тебе хотелось.
Это была так называемая «галантерейная» лавка. В углу витрины лежали игрушки: модели самолетов, кораблей и автомобилей.
Джонни запрыгал, показывая на витрину.
— Глядите! Глядите, мистер Норт! Подводная лодка, папочкина подводная лодка! Можно ее купить?
Я обернулся к Аньезе. Она кинула на меня затравленный взгляд и помотала головой.
— Джонни, — сказал я. — Сегодня воскресенье. Когда я был маленький, папа нам не позволял покупать игрушки в воскресенье. По воскресеньям мы ходили в церковь — и никаких игр, никаких игрушек.
Я вошел в лавку и купил шоколадных конфет. Когда мы подошли к их дому, Джонни вежливо со мной попрощался и закрыл за собой дверь.
Аньезе стояла, держась за калитку.
— Наверное, это вы уговорили Бенджи — то есть Мино — пригласить меня в кафе?
— Я уговаривал его пригласить какую-нибудь девушку или девушек в Шотландскую кондитерскую, когда вообще не знал о существовании сестер Авонцино. Потом я уговаривал его пригласить девушку — желательно другую — и в следующую субботу, чтобы расширить круг друзей. Он не докладывал мне, что пригласил вас.
— Мне пришлось сказать ему, что я больше не смогу принимать таких приглашений. Я, как и все, восхищаюсь Мино, но постоянно встречаться с ним в общественных местах мне неудобно… Теофил, никому не говорите того, что я вам скажу: я очень несчастный человек. Я не способна даже на дружбу. Я могу только представляться. Мне помогут, я знаю, — и она подняла палец безжизненной руки к зениту, — но надо набраться терпенья и ждать.
— Ради Джонни, продолжайте представляться. Я не имею в виду обеды с Мино, но время от времени встречайтесь с нами, хотя бы в компании. По-моему, Бодо задумал что-то вроде пикника, но в его машине помещаются только четверо, а я знаю, что он снова хочет встретиться с вами и с Мино… — Она не поднимала глаз; я выжидал; наконец я добавил: — Я не знаю, какое невыносимое бремя вас гнетет, но вы ведь не захотите вечно омрачать жизнь Джонни?
Она взглянула на меня с испугом, потом отрывисто сказала:
— Спасибо, что проводили. Ну да, я буду рада встретиться с Мино — в компании. — Она протянула мне руку. — До свидания.
— До свидания, Аньезе.
В семь часов я позвонил Бодо. Его всегда можно было поймать в это время: он одевался для очередного раута.
— Grub Gott, Herr Baron.
— Grub Gott in Ewigkeit [80].
— Когда у вас сегодня званый обед?
— В четверть девятого. А что?
— Можем мы встретиться в «Мюнхингер Кинге», чтобы я вам изложил один план?
— К половине восьмого успеете?
— Договорились.
Дипломаты — люди точные. Бодо был, как говорится, «при полном параде». Его пригласили в военно-морское училище на обед с каким-то приезжим начальством — адмиралами разных стран, — он был весь в орденах (или, на языке нижних чинов, «в насыпухе») и прочем. Внушительное зрелище!
— Что у вас за план? — спросил он с живым любопытством.
— На этот раз дело серьезное. Буду краток. Вы знаете у Данте место про Уголино?
— Конечно.
— Помните Аньезе? Ее муж погиб на подводной лодке. — Я рассказал то немногое, что знал. — Быть может, они умерли через несколько дней от удушья, а может, жили неделю без нищи. Лодку в конце концов освободили изо льдов. Как вы думаете, министерство военно-морского флота осведомило вдов и родителей погибших о том, что там было обнаружено?
Он задумался.
— Если там было что-то ужасное, вряд ли.
— Аньезе эта мысль не дает покоя. Ей жить не хочется. Но она не подозревает, что я знаю о ее страхах.
— Gott hilf uns! [81]
— Она мне сказала, что ее донимают мысли, которыми она не может поделиться ни с сестрой, ни с близкими друзьями, даже с матерью. Когда так говорят, значит, есть потребность кому-то открыться. После той нашей встречи Мино несколько раз приглашал ее в кафе. Она говорит, что больше не может встречаться с ним наедине. Мино вам кажется славным парнем?
— Безусловно.
— Я хочу в следующее воскресенье на закате устроить пикник на Брентонском мысу. Вы свободны от пяти до восьми?
— Да. После воскресенья я уезжаю из Ньюпорта. В девять тридцать в мою честь устраивают прием. Я успею.
— Я обеспечу шампанское, бутерброды и сладкое. Сможете вы, в качестве кавалера Двуглавого Орла, поехать с нами и предоставить свою машину? Вы с Аньезе и Мино сядете впереди, а я с провизией и льдом — на откидном сиденье. Мне не хочется выглядеть хозяином празднества. Вы сможете сыграть эту роль?
— Нет! Как вам не стыдно. Я и буду хозяином. Теперь мне тоже надо говорить покороче. В леднике моего домика всегда лежит несколько бутылок шампанского. Привезу походную кухню с жаровней. Любой швейцарец может за один день оборудовать гостиницу. Нам, австрийцам, на это нужна неделя. Если пойдет дождь или будет холодно, мы сможем укрыться в моем домике. Вам принадлежит идея — и хватит с вас! А теперь изложите свой план. В чем суть?
— Ах, Бодо, не спрашивайте. Это пока лишь надежда.
— Ого! Ну хотя бы намекните.
— Помните «Макбета»?
— Играл в нем Макдуфа, когда учился в Итоне.
— Помните, как Макбет просит врача вылечить леди Макбет от лунатизма?
— Погодите… «Придумай, как удалить из памяти следы гнездящейся печали…» и что-то вроде: «…Средствами, дающими забвение, освободить истерзанную грудь».
— Вот, Бодо, вот чем вы завоюете Персис, вот что мы должны сделать для Аньезе.
Он смотрел на меня.
— И Персис?.. — прошептал он. — Разве ее муж погиб на подводной лодке?
— Подлинно только счастье, отнятое у страдания; все прочее — просто так называемые «земные блага».
— Кто это сказал?
— Кто-то из ваших австрийских поэтов, по-моему, Грильпарцер.
— Schon. Мне надо бежать. Черкните, куда заехать за гостями и прочее. Ave atque vale.
Приглашения были разосланы через Розу и приняты.
— Роза, нам так хотелось бы пригласить и вас с Филуменой, но вы знаете, какая тесная у него машина. — По глазам Розы было видно, что она все поняла, быть может, поняла даже мой замысел. — Покажите мне, как вы кладете руку на поясницу Мино, чтобы помочь ему войти и выйти из дверей и из машины.
