Марио Льоса - Капитан Панталеон и Рота Добрых услуг

— Ничего не будет. — Панта достает из бумажника деньги, Панта кладет их сеньоре Леонор в карман халата, поднимает штору, разглядывает людей, идущих на службу, нищего на углу, с тарелкой и с флейтой. — А если и будет — мне наплевать.

— Слыхали радио? — Ирис, потрясенная, подскакивает на сиденье, Ирис слышит, как шофер такси вскрикивает и повторяет: «Не может быть, вот беда-то!», расплачивается, хлопая дверьми, влетает на территорию Пантиляндии, орет во весь голос: — Брата Франсиско схватили! Он прятался на реке Напо, около Масана. Ужас, что с ним теперь сделают.

— Я ничуть не жалею о том, что делал. — Панта смотрит, как из дому выходит владелец фабрики надгробных плит, как выходит муж Алисии, как мимо проезжают машины, проходят ребятишки в школьной форме, с учебниками, старушка с лотерейными билетами, Панта чувствует себя не в своей тарелке, застегивается. — Я поступал так, как мне велела совесть, это и есть солдатский долг. И спокойно встречу то, что меня ждет. — Верь в меня, мама.

— Я всегда в тебя верила, сынок. — Сеньора Леонор чистит его щеткой, сеньора Леонор наводит на него лоск, поправляет на нем одежду, раскрывает объятия, целует его, обнимает, обращает взгляд к усачу на старой фотографии. — Слепо верила. Но на этот раз просто не знаю, что и думать. Ты совсем свихнулся, Панта. Надеть мундир, чтобы произнести речь над гробом женщины легкого поведения! Разве твой отец, твой дед поступили бы так?

— Мама, пожалуйста, хватит об одном и том же. — Панта видит, как продавщица лотерейных билетов здоровается со слепцом, как по улице идет человек, на ходу читая газету, как пес обильно мочится на углу, Панта поворачивается и идет к двери. — По-моему, я уже говорил, что раз и навсегда запрещаю касаться этой темы.

— Ладно, молчу, уж я-то умею слушаться начальства. — Сеньора Леонор благословляет его, сеньора Леонор прощается с ним на крыльце, возвращается к себе в спальню, бросается на постель, сотрясаясь в рыданиях. — Дай Бог не раскаяться тебе, Панта. Только об этом и молюсь, но уверена: то, что ты натворил, грозит нам бедой.

— Разумеется, так и будет, во всяком случае со мной. — Лейтенант Бакакорсо чуть улыбается, лейтенант Бакакорсо прохаживается среди родственников, столпившихся у тюремных ворот в ожидании свидания, отстраняет ребенка, который громким голосом зовет черепах и обезьянок. — Я не получу повышения, которого ожидал в этом году, тут уж сомневаться не приходится. Но что говорить, дело сделано, назад ходу нет.

— Это я приказал привести эскорт солдат, я приказал воздать воинские почести несчастной женщине. — Капитан Пантоха наклоняется завязать шнурок на ботинке, капитан Пантоха читает над дверями Амазонского банка девиз: «Деньги сельвы — для сельвы». — Вся ответственность на мне, и только на мне. Об этом я напоминаю в письме к генералу Кольасосу и то же самое лично скажу Скавино. Вы ни в чем не виноваты, Бакакорсо: устав есть устав.

— Его застали спящим. — Пенелопа садится в гамак Синфорсо Кайгуаса, Пенелопа рассказывает окружившим ее женщинам: — Он сделал себе шалашик из ветвей, целыми днями молился, ни крошки в рот не брал из того, что ему приносили апостолы. Одними корнями кормился и травой. Ну чисто святой, святой, да и только.

— По правде говоря, мне не следовало вас слушаться. — Лейтенант Бакакорсо опускает руки в карманы, лейтенант Бакакорсо входит в кафе-мороженое «Рай», просит кофе с молоком, слышит, как капитан Пантоха спрашивает: «Это не тот самый профессор-колдун?», отвечает: «Он самый». — Между нами говоря, то, что вы мне велели, — верх глупости. Другой бы, у кого шариков побольше, сразу подался к Скавино и рассказал бы, что вы собираетесь делать, и вас бы успели удержать. Может, теперь вы мне спасибо сказали бы, капитан.

— Теперь поздно жалеть. — Капитан Пантоха слышит, как профессор советует какой-то сеньоре, если она хочет, чтобы ее новорожденный вовремя заговорил, пусть разжует и даст ему маисовые зерна. — Раз так думали, какого же черта не сделали, Бакакорсо. Я бы теперь не мучился совестью, что из-за меня вам не дадут повышения.

— Шариков не хватило. — Лейтенант Бакакорсо дотрагивается до лба, лейтенант Бакакорсо пьет кофе с молоком, расплачивается, слушает, как профессор советует своей клиентке, если ее ребенка укусит гадюка, пусть лечит его желчью какого-то зверька, выходит на улицу. — Вот и жена мне то же самое говорит. Но если серьезно, вы были так убиты смертью этой женщины, что у меня дрогнуло сердце.

— Директор «Эль Ориенте» казнится, говорит, он не выдавал Брата, льет слезы, клянется, что ничего не рассказывал полиции. — Кока последней приходит в Пантиляндию, Кока возвещает: — У меня новости, — тоже садится в гамак и, никому не давая рта открыть, продолжает: — Как вам это нравится? Уже сожгли его автомобиль и, того гляди, подожгут газету. Если он не уберется из Икитоса, братья его прикончат. Вы думаете, сеньор Андоа знал, где скрывается брат Франсиско?

— К тому же идея воздать воинские почести проститутке привлекла меня своим безумием. — Лейтенант Бакакорсо хохочет, лейтенант Бакакорсо идет мимо лотошников и лавочек, торгующих по патенту на улице Лимы, замечает, что на «Современном базаре» появилась новая реклама: «Товары особой прочности и элегантности». — Не знаю, как это вышло, только вы заразили меня своим безумием.

— При чем тут безумие, я принял решение в здравом уме и твердой памяти. — Капитан Пантоха подшибает консервную банку, капитан Пантоха переходит на другую сторону улицы, пропускает грузовичок, вступает в тень Пласа-де-Армас. — Но это уже другой разговор. Я обещаю сделать невозможное, чтобы отвести от вас удар, Бакакорсо.

— Будет что рассказать внучатам, только вряд ли они поверят. — Лейтенант Бакакорсо улыбается, лейтенант Бакакорсо прислоняется к колонне Героев, замечает, что имена не то стерты, не то загажены птицами. — Хотя для этого и существуют газеты. Знаете, я никак не привыкну видеть вас в форме. Все кажется, что другой человек.

— Мне самому так кажется, самому странно. Три года — срок немалый. — Капитан Пантоха огибает Кредитный банк, капитан Пантоха сплевывает в сторону Железного дома, различает вдали владельца отеля «Империаль», догоняющего девушку. — Вы уже видели Скавино?

— Нет, не видел. — Лейтенант Бакакорсо смотрит на окна комендатуры, облицованной сверкающими изразцами, лейтенант Бакакорсо идет по набережной Тарапака, останавливается перед отелем «Турист»-посмотреть на группку иностранцев с фотоаппаратами. — Он прислал сказать, что мое особое задание, ну, словом, моя работа с вами, завершено. В понедельник я должен явиться к нему в кабинет.

— У вас четыре дня, чтобы собраться с силами и подготовиться к буре. — Капитан Пантоха наступает на банановую кожуру, капитан Пантоха разглядывает облупившиеся стены старинного колледжа Святого Августина, траву, которая его пожирает, ногой стирает в порошок муравьиное семейство, тащившее листик. — Итак, последний раз мы с вами встречаемся по службе.

— Сейчас расскажу вам одну сплетню — посмеетесь. — Лейтенант Бакакорсо закуривает сигарету, проходя мимо «Ротари-клаб», лейтенант Бакакорсо замечает школьниц, играющих на набережной в волейбол. — Знаете, что говорили люди, заставая нас с вами в уединенных местах? Что мы — педерасты, представляете? Ну вот, даже это вам не смешно.

— Его держат в Масане, селение окружено солдатами. — Пичуса прилипла ухом к радио, Пичуса громко повторяет все, что слышит, бежит к причалу, указывает на реку. — Видели? Все спешат в Масан — спасать брата Франсиско. Сколько лодок, сколько катеров, а плотов-то! Смотрите, смотрите.

— За эти годы наших наполовину секретных бесед я оценил вас, Бакакорсо. — Капитан Пантоха кладет ему руку на плечо, капитан Пантоха смотрит, как школьницы прыгают, бьют по мячу, бегают, и, чувствуя, как щекочет в ухе, чешется. — В этой дикой ситуации с самого начала до конца вы были моим единственным другом. Хочу, чтобы вы это знали. И что я вам очень благодарен.

— Да и вы мне понравились с первого взгляда. — Лейтенант Бакакорсо смотрит на часы, лейтенант Бакакорсо останавливает такси, открывает дверцу, садится в машину, уезжает. — Мне кажется, я единственный, кто понял, какой вы на самом деле. Ну, удачи вам у начальства, дело серьезное. Пожмите эту руку, капитан!

— Входите, я вас ждал! — Генерал Скавино встает, генерал Скавино идет ему навстречу, не подает ему руки, смотрит на него без ненависти, без злости, начинает ходить вокруг как наэлектризованный. — И с нетерпением, представьте себе. Посмотрим, что вы скажете в оправдание своих подвигов. Ну, начинайте же.

— Добрый день, мой генерал. — Капитан Пантоха щелкает каблуками, капитан Пантоха здоровается, думает: «Вроде не так уж и зол, странно». — Убедительно прошу вас передать мое письмо вышестоящему начальству, но сначала прочтите. Всю вину за происшедшее на кладбище я целиком возлагаю на себя. Другими словами, лейтенант Бакакорсо ни в чем…