Артур Кангин - Запах денег

Любую пишу отторгает напрочь.

Кинулся Саша по церквям, зажигал пудовые свечи, ползал на коленях перед намоленными иконами, исповедовался со стоном и предыханием.

Нет отдачи!

Тогда закатился к сатанистам. Откушал рагу из черного кота. Хлебнул самогон на яде гюрзы. В дикой ярости на клочки разорвал Библию.

Опять ничего…

Сел на водопроводную воду и сухарики из “Бородинского”. Это кушанье брюхо еще терпело.

Саша угасал на глазах. Руки его тряслись. Поясницу стянуло огненным обручем. Язык заплетался.

В Останкино ему теперь поручали самую плёвую работенку. С другой, очевидно, он бы не справился.

Вытащил его из небытия случай.

Саша отравился желудочными таблетками и закатился в реанимацию.

Откачивали его несколько суток.

А когда откачали, Саша рабски молил брюхо простить его.

— Милое! Чудесное! Солнышко! Жизнь без тебя хуже смерти!

— Еще попроси…

— Единственное! Моя услада, радость, надежда!

— Ладно. Прощаю.

Из больницы сразу в супермаркет.

Накупил океан снеди. Сколько руки держат.

Дома закатил пир горой.

И чрево ликовало, наяривало!

Вечером заехал к Лиде. Второй раз повинно кинулся в ноги. Зачем? На радостях. От пищи, как пьяный был.

— Неужели ты целый год не замечал, как я по тебе сохла? — огорошила его Лидуся.

Ночная эротическая вакханалия была великолепна.

А утром, протирая глаза, сладко позевывая, Саша подумал: “Какими кулинарными прелестями порадует его Лида?”

Он чуял, звёздный час для него, то есть для брюха, рядом!..

Капсула 20. ЗОЛОТАЯ ОРДА

Опохмелиться захотелось, как всегда, именно ночью.

Сергей Красильщиков, дизайнер web-сайтов, надел пестрые туфли с загнутыми носками и выскочил в холодную, мокрую московскую жуть.

Двинул в ближайшему шалману.

А там, несмотря на час волка, очередь.

Бабка с перевязанной бинтами башкой. Девушка из “мерседеса” с сопливой, миниатюрной собачкой. Какой-то якут с ветхой авоськой.

Пока стоял, решил проверить кошелек. А там — пусто. Только какие-то медные кругляки. Поднес к глазу, на них отчеканены всадники на вздыбленных скакунах.

Стервецы кассиры подсунули где-то. Серж часто бывал под шафе.

— Чего? — мордастая продавщица запахнула полу грязного халата.

— Да тут у меня, — замялся Серега, перебирая на ладони странные деньги.

— Пустой, так проваливай, — продавщица облизнула губу.

Из-за Сережиного плеча вырос узкоглазый человек с авоськой:

— Продай, а?

Ночью встретить в шалмане нумизмата. Большая удача!

— Сколько? — сощурился Серега.

— Сотня!

— Косарь! — посуровел Сергей. Он любил и умел торговаться.

Узкоглазый щелкнул языком и выхвалил из кармана замызганного пуховика хрустящую денежку.

Продавец пошла морковным румянцем.

— Мальчики, заворковала она, — у меня есть чудненький армянский коньячок.

— Не суррогат? — насторожился Серега. — Впрочем, давай… И консервы с крабами. Сёмгу!

— Сколько у тебя таких? — на улице, возле опрокинутой урны, спросил узкоглазый.

— Штук семь.

— По косарю за каждую.

Сережа закурил, сладостно пыхнул дымком:

— Не-а, оставлю себе. На память.

Ночной знакомый бросился на Сережу, до острой боли вывернул в локте руку. Пакет с армянских коньяком хрястнул о ледяной надолб.

— Отдай монеты! — лаял супостат.

Сережа вспомнил службу в спецназе.

Через пару секунд якут лежал лицом в землю, нюхал замерзающий коньячок.

— Пусти… — просил со слезой.

— Вставай, дура! И не шали!

— Пойдем со мной, — “дура” рукавом оттер лицо, подтянул сопли.

— Это куда?

— К дяде Магаю. Он даст настоящую цену.

За пустырем, с чавкающей над теплотрассой жижей, простиралась, как бедствие, стройка. Вырытый котлован. Разбросанные в беспорядке бетонные блоки. А наискосок, за полуразрушенной кирпичной стеной, взметнулся сказочный шатер, расшитый по шелку фосфоресцирующими звездами.

Якут отдернул полог.

На ковре по-восточному сидел лысый, широкоплечий господин. В разлапистой, бронзовой от загара руке, он держал блюдце с чаем.

Узкоглазый раболепно наклонился к уху хозяина шатра, что-то защебетал на птичьем наречье.

Потом задом удалился в угол.

— Магай! — ткнул себя в грудь хозяин.

— Серега! — отреагировал также дизайнер.

— Покажи, — приказал Магай.

Сережа протянул монеты.

Магай любовно покатал кругляки по ладони, кинул на зуб, понюхал.

— Тысяча.

— Такую цену мне твой хмырь предлагал.

— Баксов, — одной стороной лица ухмыльнулся Магай. — За каждую.

Семь полновесных косарей! Баксов! Даже для дизайнера web-сайтов это круто.

— По три за каждую, — неожиданно для себя брякнул Серега.

Магай по-медвежьи пожал ему руку.

Двадцать одна тысяча баксов… Виват желанию опохмелиться! Да пребудут вовеки вонючие ночные шалманы!

На подрагивающих от счастья ногах Сережа покинул великолепный шатер.

В руках он держал кулек, набитый до верху налом.

Спустя год, испытывая полночную похмельную муку, Сережа опять оказался в шалмане. И опять в кошельке — гуляй поле. Только золотом блеснувший кругляш.

Серега поднес его к пыльной лампочке.

Святые угодники! Всадник на вздыбленной лошади. Все как тогда, в день невероятного фарта. Только монета, похоже, из чистого золота.

— Чего? — продавщица ковырнула пальцем в ухе.

— Да я… Тут… — замялся Сергей.

Из-за плеча, как приведение, вырос прежний знакомый, с той же похабной авоськой.

— Косарь за монету.

— Иди ты! Она золотая.

— Тогда к дяде Магаю.

Все как тогда. Заброшенная стройка. Чавкающая под ногами жижа. Бетонные, наобум Лазаря, брошенные блоки. И зеленый шатер, расшитый ликующими звездами.

Магай кивнул Сергею, как знакомому.

Монету поелозил по ладони нежно, как святыню.

— Семь зеленых косарей!

— Ну! Дайте, напоследок взглянуть.

Серега взял монету и быстро сунул себе за щеку.

— Ты чего? — нахмурился Магай.

— Не продам, пока не объясните, что за деньга.

Теперь уже двое, Магай и подручный, ринулись на него.

Но вовеки будь славен спецназ!

Узкоглазого с авоськой швырнул в угол шатра. С дядюшкой же Магаем пришлось повозиться.

Но и того через пять минут ткнул мордой в ковер.

— Съели! — передохнул Серега.

— Ты — избранный! — устало обронил Магай.

— Поточнее?

— В Коране говорится, что в мир придет человек сильный, как тигр. Он явится с монетами Золотой Орды.

— Если я избранный, чего же вы бросились?

Магай улыбнулся.

— Порой и шайтан является избранным.

— Зачем вам монета?

— С нее, по приданию, начнется возрождение Золотой Орды.

— Сто зеленых косарей.

Магай пожал ему руку.

Вот уже семь лет, как во всей Европе властвует Золотая Орда.

Верховный правитель — Просветленный Магай.

Верховный жрец и избранный — Серега Красильщиков.

Сережа, пользуясь своим искусством web-дизайнера, создал роскошный сайт www.zolotayorda.ru.

В нем публикуются верховные постановления Магая. Сюда стекаются письма трудящихся. Здесь есть очень увлекательный монгольский пасьянс.

Власть Золотой Орды сковала Европу тихо, почти незаметно.

Была разрушена лишь Эйфелева башня, да повалена Пизанская. Но та и так неважнецки стояла.

Народ быстро привык к тиранам. Наступил экономический расцвет. Грянуло торжество культуры.

А Серега Красильщиков впадает в запои, как прежде.

И, как прежде, любит по ночам догоняться в вонючем шалмане.

Хорошо у дворца он нашел один подходящий.

И мордастая продавщица там в грязном халате. И дама из “мерса” туда с сопливой собачкой заходит. И старушка с перевязанной бинтами башкой.

Все, как тогда… Когда жизнь Сережи дала счастливый крен.

— Мне бы пивка… — робко подходит к стойке избранный.

— Какого! Живее! Очередь ведь! — облизывает герпесные губы продавщица.

Сережа открывает кошелек.

А там — полно! Нет заветной пустоты, хоть плач…

Все набито золотыми монетами, а на них всадники на вздыбленных лошадях.

Серега берет пивко позабористей и, горестно пошатываясь, выходит из шалмана.

Капсула 21. ЭТОТ МУДРЫЙ, ЗЕЛЁНЫЙ ЗМИЙ

Писатель Павел Магометов томился от неудач. Ни жены, ни детей, ни любовницы. Ни завалящей славы.

Бодяга одна… Комнатушка в Чертаново. Мизерные гонорары в маргинальных изданиях. Тоскливые, одинокие вечера.