Дэниел Киз - Таинственная история Билли Миллигана
Клеберг пошел сообщить об увиденном Боксербауму и нашел его в отгороженной столовой, превращенной в студию.
– Посмотри.
Боксербаум показал на большую картину: какая-то королева или аристократка восемнадцатого века в голубом платье с кружевной оторочкой сидела перед фортепьяно, с нотами в руках. Детальность работы просто поражала. Картина была подписана именем Миллиган.
– Слушай, красиво, – признал Клеберг.
Он окинул взглядом выстроенные вдоль стены холсты, кисти, тюбики с краской.
Боксербаум хлопнул себя по лбу.
– Донна Уэст упоминала пятна на руке. Это краска. Он перед этим рисовал.
Никки Миллер тоже посмотрела на картину и вернулась к подозреваемому, который так и сидел на стуле.
– Вы же Миллиган, да?
Он изумленно посмотрел на нее.
– Нет, – буркнул он.
– У вас там красивая картина. Это вы рисовали?
Он кивнул.
– А на ней подпись «Миллиган», – с улыбкой сказала она.
К нему подошел Боксербаум.
– Билл, меня зовут Элиот Боксербаум, я из полиции Университета Огайо. Вы ответите на мои вопросы?
Молчание. Глаза у этого человека не дергались, как говорила Кэрри Драер.
– Ему кто-нибудь права зачитал? – Ответа не последовало, так что Боксербаум достал карточку и объявил Миллигану его права. Чтобы не оставалось сомнений. – Билл, вас обвиняют в похищении девушек из кампуса. Вы готовы обсудить этот вопрос?
Миллиган поднял на него потрясенный взгляд.
– Что такое? Я кому-то сделал плохо?
– Вы уверяли, что кто-то за ними придет. Кто?
– Надеюсь, я никому не сделал больно.
Когда еще один из офицеров пошел в спальню, Миллиган поднял голову.
– Только не пинайте коробку. Взорвется.
– Там бомба? – поспешно спросил Клеберг.
– Она… там…
– Покажете? – попросил Боксербаум.
Миллиган медленно встал и пошел в спальню. Встав у двери, он кивнул в сторону небольшой картонной коробки, стоявшей возле комода. Клеберг остался с ним, а Боксербаум вернулся в гостиную. Остальные офицеры столпились в дверном проеме позади Миллигана. Боксербаум опустился на колени возле коробки. Через отверстие сверху в ней виднелись провода и нечто, похожее на часы.
Он вышел из комнаты и обратился к сержанту Демпси:
– Позвоните в пожарную службу и вызовите команду по обезвреживанию взрывных устройств. Мы с Клебергом вернемся в участок. И отвезем туда Миллигана.
Клеберг сел за руль полицейской машины. Рядом с ним – Роквелл из группы захвата. Боксербаум с Миллиганом, который так ничего и не ответил на вопросы об изнасилованиях, расположились сзади. Билли наклонился вперед, поскольку руки в наручниках завели за спину и ему было неудобно сидеть. При этом он бормотал нечто бессвязное.
– Мой брат Стюарт умер… я сделал кому-то плохо?
– Были ли вы знакомы с кем-то из этих девушек? – спросил Боксербаум. – Знали ли вы медсестру?
– Моя мать работала медсестрой, – промямлил Миллиган.
– Объясните, почему вы выбирали жертв на территории кампуса.
– На меня охотятся немцы…
– Билл, давайте обсудим случившееся. Вас соблазнили длинные черные волосы медсестры?
Миллиган посмотрел на него.
– Вы странный какой-то, – а через время добавил: – Моя сестра жутко разозлится, когда узнает.
Боксербаум сдался.
Приехав в главное полицейское отделение, они провели преступника через служебный вход в кабинет предварительного следствия, расположенный на четвертом этаже. Боксербаум и Клеберг пошли в другую комнату, чтобы помочь Никки Миллер составить письменные показания, необходимые для получения ордера на обыск.
В половине двенадцатого офицер Бессел снова зачитал Миллигану его права и спросил, будет ли он от них отказываться. Миллиган тупо смотрел на него.
Никки Миллер слышала, как Бессел с ним разговаривал.
– Слушай, Билл, ты изнасиловал трех женщин, нам нужны разъяснения.
– Я? – переспросил Миллиган. – Я кому-то навредил? Если я кого-то обидел, прошу прощения.
После чего замолчал.
Бессел повел его на пятый этаж, чтобы снять отпечатки пальцев и сделать фотографии.
Когда они вошли, на них посмотрела женщина в форме. Бессел схватил Миллигана за руку, чтобы снять отпечатки, но тот вдруг резко ее отдернул, словно его испугало это прикосновение, и он попытался защититься, спрятавшись за спину женщины.
– Он боится, – заметила она. Повернувшись к белому как мел и трясущемуся молодому человеку, женщина объяснила мягко, словно ребенку: – Нам надо снять отпечатки пальцев. Ты понимаешь, что это значит?
– Я… не хочу, чтобы он меня трогал.
– Хорошо, – ответила она. – Давай я. Согласен?
Миллиган кивнул и позволил ей провести процедуру.
После чего его сфотографировали, и офицер отвел Билли в камеру предварительного заключения.
Заполнив формуляры, необходимые для получения ордера на обыск, Никки Миллер позвонила судье Уэсту. Узнав о том, какие улики имеются в наличии и насколько срочное это дело, судья попросил ее заехать к нему домой и в двадцать минут второго ночи подписал ордер. Миллер вернулась в Ченинвэй, хотя туман к этому времени стал еще страшнее.
Затем она вызвала оперативно-следственную группу. Группа прибыла на место в два часа пятнадцать минут, Миллер предъявила ордер, и они обыскали квартиру. Вот список вещей, изъятых из квартиры подозреваемого:
КОМОД С ЗЕРКАЛОМ – 343 доллара наличными, солнцезащитные очки, наручники с ключом, кошелек, удостоверения личности на имя Уильяма Симса и Уильяма Миллигана, квитанция на имя Донны Уэст.
ШКАФ – карточки «Мастер Чардж» на имя Донны Уэст и Кэрри Драер, больничное удостоверение Донны Уэст, фотография Полли Ньютон, пистолет 25-го калибра [Tanfoglio Giuseppe] A.R.M.I. [sic], самозарядный с пятью боевыми патронами.
ТУАЛЕТНЫЙ СТОЛИК – лист бумаги 7,6x28 см с именем и адресом Полли Ньютон. Страница из ее записной книжки.
ИЗГОЛОВЬЕ КРОВАТИ – автоматический складной нож, два пакета с порошком.
КОМОД – телефонный счет на имя Миллигана, кобура «Смит-Вессон».
ПОД КРАСНЫМ СТУЛОМ – девятимиллиметровый «Смит-Вессон» с обоймой и шестью боевыми патронами.
ПОД СИДЕНЬЕМ КОРИЧНЕВОГО КРЕСЛА – обойма с пятнадцатью боевыми патронами и полиэтиленовый пакет с пятнадцатью патронами.
Вернувшись в отделение, Никки Миллер передала улики судебному секретарю, заверила их и отнесла в комнату, где хранились вещественные доказательства.
– Для суда этого будет достаточно, – заметила она.
Миллиган сидел в углу камеры съежившись, его сильно трясло. Вдруг послышался негромкий звук, обычно сопровождающий удушье, и он потерял сознание. Через минуту Билли открыл глаза и в крайнем удивлении осмотрел стены, унитаз, нары.
– Боже мой, нет! – закричал он. – Только не это!
Он уселся на пол и тупо уставился в пустоту. Заметил в углу таракана, и лицо его изменилось. Миллиган скрестил ноги, согнулся, сложил руки вместе и опустил на них подбородок, улыбнулся, как малое дитя, и принялся смотреть на бегающих кругами насекомых.
2
Когда через несколько часов за Миллиганом пришли, чтобы перевести его, тот не спал. Его приковали наручниками к огромному черному мужику и цепочку преступников вывели из фойе, вниз по лестнице и через заднюю дверь на стоянку, к фургону, направлявшемуся в окружную тюрьму Франклина.
Фургон доехал до торгового центра Коламбуса – футуристической крепости в самом центре города. Ее массивные бетонные стены без окон поднимались на высоту трех этажей, сходясь к центру. Из третьего этажа росло современное офисное здание. Во внутреннем дворе за всеми наблюдал памятник Бенджамину Франклину.
Фургон въехал в переулок за зданием тюрьмы и остановился перед гаражной дверью из гофрированной стали. Если посмотреть с этого ракурса, тюрьма оказывается в тени высотного здания, к которому пристроена, – окружного суда Франклина.
Дверь поднялась, фургон въехал, и она вновь опустилась. Заключенных в наручниках вывели в закуток между двумя стальными дверями. Всех, кроме одного. Миллиган, которому удалось снять наручники, остался в фургоне.
– Миллиган, выходи, – прокричал офицер. – Сукин сын, насильник херов! Думаешь, мы тут развлекаемся?
– Я тут ни при чем, – сказал чернокожий преступник, к которому ранее был прикован Миллиган. – Богом клянусь, он их просто снял на раз!
Ведущая в тюрьму дверь с шипением поехала вверх, и шестерых преступников загнали в проход между внешней дверью и обнесенной решеткой территорией. Через решетку была видна диспечерская – телеэкраны, компьютерные терминалы, десятки полицейских, и мужчин, и женщин, в серых брюках либо юбках и черных рубашках. Когда внешняя дверь закрылась, открылись внутренние ворота-решетка, и заключенных повели дальше.
В фойе сновали люди в черных рубахах, стучали по клавиатуре компьютерных терминалов. У самого входа стояла женщина с желтым конвертом.
