Марта Кетро - Книга обманов
Начала, сглатывая слюну, прикидывать, что бы такое заказать — сладкого, солёненького, острого... — как встретилась взглядом с изможденной чернокожей тёткой средних лет. Та только-только обмакнула золотистый чикен в соус и впилась в него зубами, как оголодавший зверёк, но, увидев Мардж, ткнула в её сторону длинным костлявым пальцем. Распахнула лиловатую пасть так, что кусочек курицы вывалился на поднос, выпучила глаза и закричала. Мардж сначала посмотрела, нет ли кого опасного за спиной, но поняла, что тётка указывает на неё, и быстро отвернулась — ещё одна ненормальная. Возможно, обезумевшая жертва диеты на пике нервного срыва? Но тут же поймала ещё один исполненный ужаса взгляд — мальчишки за кассой. И ещё — впередистоящих девиц. И ещё, и ещё... Вокруг образовалось пустое пространство, а поодаль, побросав еду, сбились в кучку посетители. На их лицах читалось... да, страх и брезгливость, вот что увидела Мардж. На неё, пожалуй, никогда в жизни так не смотрели.
— Что с ней? — верещала та чёрная психопатка. — Что с ней?!
— В самом деле, сестрёнка, — с тревогой спросил сухопарый дядька, по виду дальнобойщик, — ты в порядке?
— А вдруг это заразно?? — взвизгнула блонда — победительница сэндвичей. И толпа отступила ещё на пару шагов.
— Эй, ребята, спокойно, — Мардж попыталась стряхнуть ощущение кошмара, накатывавшее на неё, — я что, в говне измазана? Сыпью покрылась? Что у меня с лицом? Дайте кто-нибудь зеркало!
— Ты не понимаешь? — потрясённо произнёс кто-то. — Не понимаешь?
— Ради бога, что...
— ПОЧЕМУ ТЫ ТАКАЯ ТОЛСТАЯ?!!!
В наступившей тишине Мардж вдруг расхохоталась.
— Ох, ребята, слыхала я, что в маленьких деревеньках разыгрывают чужаков, но чтобы так... Кончайте придуриваться... — Она почти всхлипывала от смеха и облегчения: всего лишь тупая шутка, ничего страшного. Но они молчали, молчали, и Мардж, ещё хихикая, заново вгляделась в перепуганные физиономии, напряженные фигуры.
Голова закружилась, пол мягко дрогнул под ногами и, теряя сознание, она поняла, что с самого начала показалось странным. Все присутствующие — от посетителей до уборщицы, — все до единого человека в этой забегаловке были очень, очень худыми. Очнулась в белой комнате с высоким потолком, на кровати, опутанная проводами и датчиками. Совсем голая под простынёй. Ничего себе! По солнечным лучам, бьющим сквозь лёгкие занавески, сообразила, что за окном раннее утро, а по сухости во рту догадалась, что долгий глубокий сон скорее всего медикаментозного происхождения. «Видимо, я порядком заработалась, хлопнулась в обморок от нервного напряжения, меня привезли в клинику и накололи успокоительным». Потянулась к кнопке вызова медсестры, но, видимо, кто-то следил за показанием приборов и понял, что она проснулась. Дверь мягко отъехала в сторону, и в палату заглянул человек. Мардж даже не сразу разобрала, кто это, мужчина или женщина, — шапочка-шлем, очки, маска, халат и перчатки полностью скрывали вошедшего. Только по голосу стало ясно, что перед ней чопорная дама средних лет.
— Доброе утро, Марджори. — Слова из-под повязки звучали глуховато.
— Вы уже выяснили моё имя? — Она почему-то удивилась.
— Это было несложно, ваши документы лежали в машине.
— Ах, ну да. Где я?
— Конечно же, в больнице. Меня зовут доктор Розенталь, я ваш лечащий врач.
— Что со мной?
— Это нам предстоит выяснить.
— Я всего лишь переутомилась и упала в обморок, к чему эти провода и вся эта биозащита на вас?
— Давайте не будем спешить. Ответьте, пожалуйста, на несколько вопросов. — Розентальша открыла блокнот и приготовилась записывать: — Полное имя?
— Марджори Синтия Касас. — Она поняла, что настаивать бесполезно, и покорно сообщила свой возраст, род занятий, образование, семейное положение, перечислила детские болезни, аллергические реакции, беременности, точнее, заявила об их отсутствии. Но когда доктор поинтересовалась, не имела ли она в последнее время контактов с больными, терпение Мардж лопнуло.
— Дорогуша, я ни с кем не контактировала! Ни с кем, кроме ненормальных из закусочной. У меня просто закружилась голова, потому что я слишком много работала и плохо питалась. Какого чёрта! Не буду отвечать на идиотские вопросы, пока не объяснитесь.
— Хорошо, только сохраняйте спокойствие. Вынуждена сообщить, что мы взяли вашу кровь и образец тканей... крошечный соскоб, не волнуйтесь... Полный анализ пока не готов, но уже можно сказать, что... — дама замялась.
— Марджори, в вашей крови и тканях не обнаружено следов изменения.
— И?.. Это же хорошо, если моя кровь самая обычная.
— Вы не поняли. Мы не нашли Изменений, понимаете? — Доктор выделила это слово. — Ни следа перестройки клеток. И теперь нам необходимо выяснить, отчего произошёл регресс.
— Какой ещё регресс?
— Это значит — деградация... эээ, движение назад, к низшим формам развития.
— Я знаю, что означает «регресс»! Но в чём он выражается? Я что, в обезьяну превращаюсь? Покрываюсь шерстью? — Мардж тревожно посмотрела на свои пухлые смугловатые руки, ощупала лицо. — Всё вроде на месте и нового ничего не отросло. Маникюра только нет, ужасные ногти, но за это в клинику не увозят.
Пытаясь разрядить обстановку, улыбнулась, продемонстрировала растопыренные пальцы доктору и с испугом отметила, что та слегка отпрянула. Как те люди вчера.
— Да что со мной не так? Дайте зеркало!
— Спокойно, спокойно. — Доктор нажала на кнопку, и тут же вошла медсестра со шприцем, тоже упакованная как астронавт.
Мардж постаралась овладеть собой.
— Эй, не нужно, я спокойна. Просто объясните, умоляю.
— Мардж, — собеседница помедлила, теребя блокнот, — у вас... наблюдается лишний вес.
— Что?!
— Проще говоря, вы толстая.
— Мать вашу!!! Нет, не надо уколов... Я знаю. Я всегда была в теле! Да и не такая уж я корова, господи, вы сговорились все, что ли? — Хотелось заплакать, но шприц был наготове, и она сдержалась. — Три месяца писала, как чёрт, носа не показывала к людям, может, спятила слегка, ну и поправилась, но не настолько, чтобы от меня шарахаться. И вообще, что за дискриминация? Вышел новый закон против толстяков?
Доктор Розенталь вдруг замерла. Потом сняла очки и уставилась на Мардж. У неё оказались низкие брови и тёмные печальные глаза, окружённые сетью мелких морщинок.
— Марджори, скажите, вы проходили Изменение?
— Какое такое изменение?
— Вы знаете, что произошло первого апреля?
— Этого года?
— Да.
— Ээээ... Я села писать роман, но вряд ли это имеет для вас значение... День Дурака?
— И всё?
— Послушайте, может показаться странным, но я три полных месяца просидела без интернета, телефона и телевизора, без газет и журналов. Ни с кем не общаясь. Я не сумасшедшая. Я писатель. Прекратите задавать наводящие вопросы и просто объясните, что случилось.
— Что ж, хорошо.
И доктор Розенталь объяснила.
Интересно, что многие поначалу не поверили — мало ли что носится по эфиру в День Дурака? Но мощь информационной атаки и дальнейшие события убедили самых упрямых скептиков.
Послание гласило:
Здравствуйте.
Мы пришли, чтобы исполнить величайшую мечту человечества. Следите за нашими сообщениями!
Оказывается, последние сто лет мир одержим идеей похудения. И «Мы» намерены сделать всё, чтобы эту идею воплотить. В следующие сутки человечество едва не самоуничтожилось. Самые энергичные умы быстро разобрались, кто виноват в ложных сигналах, испускаемых ноосферой. Конечно же глянец... женская литература... и вообще, женщины. Это они своим мелким умишком и длинными языками замусорили планетарное сознание. Если бы, как пятьдесят лет назад, миром правили мужчины, картина была бы иной — чистой, величественной, совершенной. Подумать только, Человек уже стоял у ворот Рая, и, точно как в Библии, Женщина, соблазнённая диетическим яблочком, ему помешала. Сначала из-за неё произошло Изгнание, теперь не свершилось Возвращение. А роль Змея-искусителя исполняли геи, эти проклятые извращенцы, модельеры и стилисты, навязывавшие безмозглым женщинам образ бесполой куклы в качестве идеала. Мир будто забыл, что мужеложство — грех, и назначил судьями в вопросах эстетики тех, чьи вкусы изначально порочны. Жирные чревоугодники тоже виноваты — нарушали заповедь воздержания, а потом лицемерно пытались оправдаться, крича на всю Вселенную о своих проблемах.
Вот и докричались. Но нельзя ли что-нибудь исправить, а? Если прямо сейчас все прогрессивно мыслящие люди примутся заполнять эфир настоящими, достойными Homo sapiens идеями, возможно ли изменить приговор? А для начала нужно наказать виновных... Крупнейшие издательские дома по всему миру подвергались нападениям, толпы громили торговые комплексы, модные салоны, фитнесс- и гей-клубы. Досталось и толстякам, и просто слишком ухоженным парням, женщины боялись выходить из дома, правительствам пришлось вывести на улицы войска, чтобы сохранить подобие порядка. Попытки захватить телецентры были отбиты. Всюду шли дебаты, переходящие в побоища, о том, какую же ВМЧ (величайшую мечту то есть) должны воплотить инопланетяне («Мы» так и не удосужились представиться, но ученые уже выяснили, что источник посланий находится в космосе, хотя и не смогли засечь на орбите крупных объектов). В интернете образовывались стихийные флэшмобы: сотни тысяч пользователей сговаривались и забивали все доступные им площадки — блоги, чаты, гостевые книги, социальные сети — однотипными лозунгами. Лидировали призывы «Убить всех людей» и «Ктулху — в президенты мира». Хакеры взламывали крупнейшие порталы и размещали воззвания, сообразные собственным убеждениям. Короче говоря, каждый спешил высказать и распространить своё мнение как можно шире. По улицам бегали психи с мегафонами. Направив раструбы к небесам, они кричали: «Вечность!», «Здоровье!», «Смерть евреям!», «Счастье для всех!», «Верните Иисуса!», «Свободу Тибету!», «Спасите вымирающих панд!» Это был ад.
