Бернард Вербер - Звездная бабочка
— Мы сможем пользоваться лучами нашего Солнца до середины пути, ведущего нас к ближней звезде. Этой энергии хватит, чтобы как следует разогнаться. Дальше мы стабилизируем скорость на том уровне, какого удастся достичь, а переориентировав паруса, даже сможем воспользоваться еще и светом других звезд-соседей. Я уже сказал вам: это энергия, которая накапливается и никогда не заканчивается. Таким образом, предполагаемая скорость судна будет равна в среднем примерно двум миллионам километров в час.
Промышленник посмотрел в лицо своему собеседнику и пожал плечами.
— Прекрасно. Я люблю круглые цифры.
Он вытащил записную книжку, массивную золотую ручку и принялся выписывать цифры.
— Я тоже умею делать расчеты. Итак, скорость судна — 2 миллиона километров в час. Сутки состоят из 24 часов, умножаем и получаем 48 миллионов километров в день, не так ли?
— Да, это так.
— То есть это будет около 20 миллиардов километров в год.
Усердный официант подал вино пурпурного цвета с сильным ароматом. Ученый машинально хлебнул из бокала. Промышленник же вдохнул, посмаковал вино, отпивая его маленькими глотками, а потом продолжил разговор.
— Итак, дистанция до точки назначения составляет 20 000 миллиардов километров, ваш парусник движется со скоростью 20 миллиардов километров в год. Что ж, посчитать несложно. Получается… хм, 1000 лет пути.
Ив Крамер не понимал, что промышленник хочет этим сказать. Макнамарра показал ученому записную книжку с вычислениями, и инженер согласно кивнул.
— Таким образом, одно тысячелетие. Однако человек, обладающий отличным здоровьем, как мне кажется, может прожить самое большее сто лет. Ну же, дорогой господин Крамер, как вы собираетесь решать эту проблему? Быть может, искусственное охлаждение, анабиоз?
— Нет. Анабиоз не поможет. Холод непоправимо разрушает ядра клеток. По моему мнению, проблему надо решить „естественным“ путем.
— Я вас слушаю.
— Многие поколения людей должны сменить друг друга на борту космического корабля, — сформулировал ученый свою позицию. — Женщины рожают, их дети вырастают, совокупляются и рождают новых детей.
Промышленник раскурил сигару.
— А вы не боитесь получить в итоге маленьких дегенератов? Любовь между братьями и сестрами — это все-таки ужасно с точки зрения генетики. Будет жаль, если начало истории нового человечества на пригодной для жизни планете положит группа умственно отсталых людей. Поверьте, я знаю, что говорю: у меня у самого был брат с лишней хромосомой. Сейчас его уже нет в живых, но, признаюсь, перенести все это было очень непросто.
— Кто вам сказал, что речь идет лишь об одной паре людей? Я думал о гораздо большем их числе.
— О каком же? Две пары? Три?
— Тысяче.
На этот раз Макнамарра не сумел скрыть удивления.
— Тысяча космонавтов всего? Или тысяча мужчин и тысяча женщин?
— Тысяча мужчин и тысяча женщин. Миллиардер выпустил облако едкого голубого дыма.
— Да, получается весьма внушительная толпа. Как же все они поместятся в ракету?
— Мой проект предусматривает создание столь же огромного корабля.
В этот момент Габриэль Макнамарра спросил себя, не является ли этот конструктор просто обыкновенным сумасшедшим. Отправить в космос две тысячи человек и тем самым гарантировать, что кто-нибудь из их потомков сумеет преодолеть расстояние в 20 000 миллиардов километров. Богач долго смаковал дым сигары. „Раз уж принимать яд, то хотя бы с максимальным удовольствием для себя“, — подумал он.
После столь внушительной дозы никотина миллиардер почувствовал слабую дрожь в спине и прилив нездорового нервного оживления. Быть может, по причине сужения сосудов он стал думать быстрее. Мысли сводились к следующему: „Я теряю время. Его коллеги — эксперты из аэрокосмического агентства — отвергли проект, потому что реализовать его на практике невозможно. Надо бросить это дело…“
Промышленник собрался было встать, но что-то в облике этого конструктора удержало его на месте. Одержимые обычно оказываются мстительными людьми. Богач, казалось, заколебался. А для Макнамарры сомнение всегда служило подтверждением относительности нашего мира. Здесь нет ничего неизменного. Всякое разумное создание должно испытывать сомнения. Кроме того, суеверный промышленник не любил поступать наперекор тому, что считал знаками судьбы.
— 2000 мужчин и женщин, которые станут рожать детей внутри космического корабля, чтобы преодолеть 20 000 миллиардов километров. И так будет продолжаться целое тысячелетие. Признаюсь, это… как бы выразиться? Звучит немного необычно. Но, учитывая современный уровень развития наших технологий, я не вижу другого решения.
— Нужно либо ускорить движение корабля, либо увеличить продолжительность жизни космонавтов, — предложил Макнамарра.
Миллиардер сделал заказ и предложил Крамеру выбрать самые изысканные, а значит, самые дорогие блюда. Вращающийся ресторан позволял посетителям любоваться пробками на городских улицах — длинными цепочками красных и белых огней.
— Открытий в любой из этих сфер, вероятно, придется дожидаться долго.
— Вы правы. Нужно действовать с учетом технологий, которыми мы располагаем на сегодняшний день. И кроме того, я не люблю ждать. В действительности я не могу… ждать.
Промышленник еще раз взглянул на расчеты в записной книжке.
— 20 000 миллиардов километров. Новое поколение рождается на свет в среднем через каждые 20 лет. Это означает, что на вашем корабле должно смениться 50 поколений пассажиров.
Макнамарра нахмурился, отчего лицо его как будто сморщилось.
— Ммм… Все эти огромные цифры производят впечатление. Можно сказать, от них слегка кружится голова.
— Боюсь, что так. Полагаю, вам известно, что эксперты аэрокосмического агентства отклонили мой проект.
— Я слышал об этом в теленовостях. Но мои решения не основываются на мнениях экспертов. Я всегда думал собственной головой, не ожидая одобрения так называемых специалистов, и именно поэтому смог создать и расширить свою империю. Я поступаю так, как велит мне сердце. И раз уж зашла речь об „астрономических“ цифрах, скажите, сколько, по вашему мнению, будет стоить это маленькое предприятие.
Принесли заказанные блюда под серебряными куполообразными крышками.
— Еще не знаю. Но если хотите, могу сказать вам это завтра.
Официант одновременно снял обе крышки и продемонстрировал содержимое подносов. Зал тут же наполнился пряным запахом.
— Вы это серьезно?.. Вас действительно заинтересовал мой проект СП? — спросил молодой конструктор.
Габриэль Макнамарра попробовал маленькую птичку, зажаренную на вертеле. Казалось, она до последнего момента трепыхалась в оранжевом пюре. Ив Крамер же увидел перед собой серебристую рыбину, обложенную зелеными и желтыми овощами.
— Почему бы и нет… Назовем это, например, причудой миллиардера. Обожаю дурацкие пари. Я займусь вашим проектом. Составьте для меня смету.
Ив Крамер поперхнулся.
— Вы шутите?!
— Нет. В детстве я тратил все свои карманные деньги на покупку самых красивых игрушек. Допустим, теперь я хочу приобрести вашу блестящую идею. Помимо прочего, это может спасти человечество, не так ли? Какие уж тут шутки!
С этими словами миллиардер разразился характерным для него невообразимым, громоподобным хохотом. Ив Крамер же едва мог поверить в то, что проект в самом деле только что начал обретать плоть. Промышленник взглянул на конструктора с определенной долей иронии и предложил тому приступить к еде, пока содержимое тарелки не остыло окончательно.
— Всего одна маленькая поправка. Ваш проект носит название СП от „Солнечный парусник“, верно?
— Да, я исходил из самого простого варианта.
— Мне бы хотелось, чтобы вы назвали его по-другому: ПН.
— Что означает…?
— „Последняя надежда“. Ведь, по моему мнению, этот проект — нечто гораздо большее, чем просто прогулка к звездам. Он может стать нашей последней надеждой. Вы слышали недавний выпуск новостей? (Взгляд миллиардера изменился.) У меня сложилось стойкое ощущение, что все летит в тартарары. Эта планета была нашей колыбелью, но мы совершенно ее разорили. Нам уже никогда не удастся привести дела в порядок и уж тем более сделать все так, как было раньше. А когда ваш дом рушится, надо искать себе новое жилище. Следует начать всё с нуля, по-другому и в ином месте. Я действительно верю в то, что „Последняя надежда“ — это… бегство.
Эти слова были произнесены непринужденным тоном, как будто речь шла всего лишь о скверном прогнозе погоды.
— Что вы на это скажете, господин Крамер?
— Ну, мне нечего возразить. Полностью с вами согласен. Вы передали суть дела, причем практически моими же словами.
