Дарья Асламова - Приключения дрянной девчонки
Так что мне ничего больше не остается, как передать в руки очередного хозяина свои дела.
Война разума и чувства, деловитости и романтизма идет во мне каждый день. Но обычно легко вооруженная пехота возвышенных чувств. Терпит поражение под натиском тяжелой артиллерии доводов рассудка. Стоит мне легкомысленно влюбиться в нищего человека, как тут же во мне оживает Даша № 2 и противным скрипучим голосом начинает издеваться надо мной: "Эх! Голубки! Надолго ли хватит, милая, твоего воркования?
Когда порвутся последние колготки и надоест ездить на автобусе, у тебя быстро выскочит из головы дурь. Любовь без денег, что печка без дров".
Мама твердила мне все детство: "Даша, не ходи замуж за поэта". Мама прекрасно знала, наученная горьким опытом собственного замужества, что из творческих людей единицы становятся богатыми. Кроме того, натуры художественные в основном на редкость капризны и ненадежны, и с ними лучше не связываться.
Несмотря на такое строгое воспитание, я достаточно снисходительно отношусь к поэтам. В конце концов, если у человека есть талант и сила воли, придет и его звездный час, будут и у него деньги. Но есть другой, трагический, тип талантливых людей. Это люди, которые всю жизнь создают только одно произведение – самих себя. Они поглощают огромное количество разнообразной литературы, они разбираются в музыке и живописи, они обаятельны и остроумны, но все это никчемное дарование и бесполезное образование. Потому что эти люди бесплодны, потому что их тонкие, изысканные души брезгуют черной работой и никогда не возьмут на себя труд чем-либо разродиться. Что тому виной? Может быть, это знаменитая русская лень, может быть, это своего рода душевный столбняк, паралич воли.
В Америке, если человек не хочет работать, он может получать пособие, но общество его презирает. В России, если человек валяет дурака, считает себя поэтом и философом, но чурается работы, которая докажет миру его талант, он все равно будет почитаем и любим, у него будут свои поклонники, которые, нажравшись водки, будут кричать, что общество обывателей не может понять столь возвышенного человека. Я видела много таких сцен. Все это смешно, и глупо, и противно.
Есть тихие таланты – люди, щедро одаренные природой, но их пруд с годами зарастает тиной, ни одна волна не пройдет по его зеркальной глади. Эти люди даже сами себе не хотят сказать: "Я могу".
Мою прекрасную, чувствительную Катюшу увел человек такого сорта – тихий, монашески кроткий, с улыбкой лунатика Кис. Увел в мир, настолько далекий от реальности, что, когда спустя два года они расстались, Катя сказала мне: "Я была словно слепая, у меня только сейчас глаза раскрылись, и я начала осматриваться".
Впрочем, одно сильное оружие у Киса было. Однажды я увидела его голым на нудистском пляже. Боже мой! Там было от чего потерять голову! Между ног у него болтались половые органы невероятных размеров. За таким членом вполне можно было идти в мир бедности, философии, книг и безмятежного спокойствия. Этот член сам был такой сильной реальностью, что весь остальной мир терял смысл. Катя потом говорила мне с горечью: "Как же мне хочется отрезать его член, положить в карман и спокойно уйти. Мне больше ничего не нужно".
Кис и Катюша поселились в очень странной квартире, где часто менялись жильцы. Не менялась только хозяйка, добрейшая славная Рита. Она пускала пожить в свою трехкомнатную квартиру своих друзей, просто знакомых, друзей друзей, знакомых знакомых. Иногда в доме засыпало пять человек, а просыпалось шесть, и проснувшиеся пятеро гадали, кто эта странная шестая личность, очевидно пришедшая ночью. Кроме приблудных людей, в квартире обычно проживало четыре-пять человек постоянно, в течение двух лет. Потом народ менялся.
Я тоже жила в этом доме неделю, по каким-то причинам, кроме меня, никого в нем не было, что случается крайне редко. Мне было очень хорошо и спокойно.
Просыпалась я в два часа дня (этот дом приучает к ночной жизни), потом часами напролет пила чай на кухне, где на стене кто-то нарисовал двух влюбленных рыб, слушала прекрасную музыку (ах, какие там можно найти пластинки!), рассматривала картины, которые оставили прежние жильцы, а ночью читала великолепные книги и слушала, как воет сигнализация в коммерческом киоске. Туда, наверное, опять попала бестолковая крыса и сидит сейчас там, полумертвая от ужаса, ждет приезда милиции, которая должна ее освободить. Я даже привыкла к мусоропроводу – он проходит прямо через кухню и время от времени издает песенные рулады.
Дом живет своей, особой жизнью, время в нем давно остановилось. Там, за окном, идут революции, войны, меняются правительства, повышаются цены, а в доме продолжается тихая, сонная, пахнущая пылью и старыми вещами жизнь, какие-то люди пьют чай, водку, шампанское на кухне и ведут остроумные изящные беседы, часами плетут замысловатое словесное кружево. Кажется, что дом этот уже давно стал призраком на туманном острове прошлого, а люди, его населяющие, либо спят, либо умерли. Но надо просто стряхнуть с себя это наваждение, отклеиться от стула, оставить недопитую бутылку вина, собраться и уйти, хлопнув дверью так, чтобы треск пошел по никогда не ремонтированным комнатам.
Многие жильцы странной квартиры так и делали. Уходили добиваться жизненного успеха, уезжали в далекие страны, забывая здесь вещи, даря этому дому кассеты с записями собственных песен, свои картины, любимые игрушки, пластинки, книги, рисунки на стенах, надписи на кафельной плитке в ванной. Поэтому в доме слишком много вещей без хозяев – от дырявых носков до кукол с лысыми головами. Я думаю, лет через десять в этой квартире можно будет делать музей всех молодых и талантливых художников, поэтов, музыкантов, философов, ученых, которые здесь когда-то жили.
А Катюша, лишенная напрочь чувства реальности, упустила тот момент, когда надо было уходить, и живет в том доме до сих пор, медленно сатанея и превращаясь в красивую опасную ведьму. Катя создана быть музой, бродильным началом. Никак не могу понять, как такая тропическая птица родилась в таком скучном провинциальном городе, как Горловка. Родилась и выпорхнула из своего гнезда с ума сводить глупых мужчин своим блестящим оперением. От Кати, томной, медленной и грациозной, идет сексуальный ток, действие которого ощущают не только мужчины, но и женщины.
Когда нам было по 18 лет (мы с Катей ровесницы), она редко удостаивала меня своим вниманием, хотя мы жили в одной комнате. Катюша представлялась мне взрослой загадочной женщиной, имеющей тайные приключения, о которых мне, девственнице, знать не полагалось. Вся атмосфера вокруг, томная, сладкая, жгучая, доводила меня до исступления. Я завела себе пластмассового Чебурашку, у которого свободно вращались уши. Всем своим знакомым я торжественно объявила, что в день лишения невинности поверну уши Чебурашке выпуклой стороной наружу.
Теперь наши гости, входя в комнату, первым делом осведомлялись, в каком состоянии Чебурашкины уши.
Выбор мужчины – ответственное дело. Я перебрала в памяти всех мальчиков, с которыми целовалась, и всех взрослых мужчин, которые терлись об меня и тяжко сопели в ухо, – ни одного из них я не представляла в постели. Нужен был новый человек, красивый, нежный, воспитанный, умный, с кем приятно потом завести роман, а главное, которому можно доверить собственную невинность.
Такой человек нашелся, его звали Кирилл. Ему было 26 лет, и он жил со своей сокурсницей, красивой взрослой женщиной. Меня мало мучили сомнения по этому поводу. Учтите мне было 18 лет, я еще не знала поражений и считала, что мое хорошенькое личико, наглый взгляд и самоуверенность заставят любого мужчину от 16 до 7о лет делать то, что мне вздумается. Мне Кирилл нравился, так какое мне дело, нравлюсь ли я ему? Должна понравиться! Мы были знакомы, несколько раз болтали в коридоре, у него приятные манеры.
Объект выбран, но где найти место, чтобы произвести столь сложную операцию?
Место нашлось очень легко. Моя подруга Ирина снимала комнату в доме неподалеку от общежития. В первую мартовскую субботу она вместе с хозяйкой квартиры собиралась уехать за город. Я выпросила ключ, объяснив Ире, что очень устала от людей, хочу послушать пластинки в одиночестве и обещаю не гадить в квартире.
В пятницу я поймала Кирилла в коридоре общежития и сказала, что назначаю ему свидание в пустой квартире. Кирилл внимательно посмотрел на меня веселыми карими глазами, потом рассмеялся (я всегда его почему-то смешила) и сказал, что непременно придет. Мы договорились встретиться на трамвайной остановке в семь часов вечера.
В субботу у меня было состояние ребенка в канун Нового года. Я ждала праздника и какого-то чудесного подарка судьбы. Днем я отправилась на квартиру, чтобы все прибрать и приготовить к вечеру. Боже мой, какое жалкое жилище! Старые полинявшие обои, разбитый паркет, ободранная мебель. Неужели здесь пройдет самая важная ночь в моей жизни?! А где же свечи, бархатные покрывала, цветы в хрустальных вазах и мебель красного дерева? Ведь именно так я представляла в отроческих снах свою первую ночь. Как там писала одна моя подруга в стихотворении? "Приснись, приснись мне грешный сон, я наяву грешить не смею". Но я-то смею грешить, и хватит корчить гримаски только оттого, что реальная жизнь куда грязнее и неуютнее, чем мои сны. В конце концов, ночью все кошки серы, если выключить свет и зажечь маленький ночник, комната станет теплой и нежной. А эту дырку в обоях можно заклеить плакатом с голой девицей.
