Хулио Кортасар - Шаги по следам
— Но если ты считал своим долгом сказать правду…
— Я ничего не считал, Офелия. Сказал — и все. Или кто-то сказал за меня. Сегодня вечером мне показалось, что это единственный путь. Я мог поступить только так, и не иначе.
— Может быть, лучше было бы чуть-чуть подождать, — робко сказала Офелия. — А то вдруг сразу, в лицо…
Она хотела сказать «министру», и Фрага услышал это слово так ясно, будто оно было произнесено. Улыбнулся и погладил ее по руке. Мало-помалу мутная вода спадала, нечто еще неясное начинало вырисовываться, приобретать очертания. Долгое, тоскливое молчание Офелии помогало сосредоточиться, прислушаться к себе, и он глядел в темноту широко раскрытыми глазами.
Нет, никогда бы, наверное, ему не понять, почему раньше от него ускользало то, что было ясно как день, если бы в конце концов он не признался себе, что сам такой же ловкач и каналья, как Ромеро. Одна мысль написать книгу уже заключала в себе желание взять реванш у общества, добиться легкого успеха, вернуть то, что ему причитается и что еще более хваткие приспособленцы у него отняли. С виду безукоризненно точная, «Жизнь поэта» уже при рождении была оснащена всем необходимым, чтобы пробиться на книжные прилавки. Каждый этап ее триумфа был заранее обдуман, скрупулезно подготовлен каждой главой, каждой фразой. Даже его ирония, его все возраставшее равнодушие к этим победам по сути тоже были одной из личин этой нечистоплотной затеи. Под скромной обложкой «Жизни…» исподволь свивали гнезда радиопередачи и кинофильмы, дипломатический пост в Европе и Национальная премия, богатство и слава. Лишь у самого финиша ждало нечто непредвиденное, чтобы рухнуть на тщательно отлаженный механизм и превратить его в груду обломков. И незачем теперь думать об этом непредвиденном, страшиться чего-то, сходить с ума от проигрыша.
— У меня нет с ним ничего общего, — повторил Фрага, закрывая глаза. — Не знаю, как это случилось, Офелия, мы совсем разные люди. — Он почувствовал, что она беззвучно плачет. — Но тогда получается еще хуже. Словно бы мы с ним заражены одним и тем же вирусом и болезнь моя развивалась скрыто, а потом вдруг выявилась, и скверна вышла наружу. Всякий раз, когда мне надо было сделать выбор, принять решение за этого человека, я выбирал именно ту показную сторону, которую он настойчиво демонстрировал нам при жизни. Мой выбор был его выбором, хотя кто-нибудь мог открыть иную правду его жизни, его писем, даже его последнего года, когда близость смерти обнажила всю его суть. Я не желал ни в чем убеждаться, не хотел добираться до истины, ибо тогда, Офелия, тогда Ромеро не был бы тем, кто был нужен мне и ему самому, чтобы создать легенду, чтобы…
Он умолк, но все само собой упорядочилось и логически завершилось. Теперь он допускал свою тождественность с Ромеро, в которой не было ничего сверхъестественного. Узами братства связали их и лицемерие, и ложь, и мечта о головокружительном взлете, но также и беда, поразившая их и повергшая в прах. Просто и ясно представилось Фраге, что такие, как он, всегда будут Клаудио Ромеро, а вчерашние и завтрашние Ромеро всегда будут Хорхе Фрагой. Произошло именно то, чего он боялся в тот далекий сентябрьский вечер: он все-таки написал свою биографию. Хотелось рассмеяться, и в то же время подумалось о револьвере, который хранился в письменном столе.
Он так и не вспомнил, в эту ли минуту или позже Офелия сказала: «Самое главное — что сегодня ты выложил им правду». Об этом он тогда не думал, не хотелось снова переживать эти невероятные минуты, когда он говорил, глядя прямо в лицо тем, чьи восторженные или вежливые улыбки постепенно уступали место злобной или презрительной гримасе, тем, кто вздымал в знак негодования руки. Но лишь они, эти минуты, имели цену, лишь они были подлинными и непреходящими во всей этой истории: никто не мог отнять у него минуты истинного триумфа, действительно не имевшего ничего общего ни с фарисейским вымыслом, ни с тщеславием. Когда он склонился над Офелией и нежно провел рукой по ее волосам, ему на какой-то миг показалось, что это — Сусана Маркес и что его нежность спасает и удерживает ее возле него. В то же время Национальная премия, пост дипломата в Европе и прочие блага — это Ирена Пас, нечто такое, что надо отвергнуть, отбросить, если не хочешь полностью уподобиться Ромеро, целиком воплотиться в лжегероя книги и радиопостановки.
А потом — этой же ночью, которая тихо вращала небосвод, сверкавший звездами, — другая колода карт была перетасована в бескрайнем одиночестве бессонницы. Утро принесет с собой телефонные звонки, газеты, скандал, раздутый на две колонки. Ему показалось немыслимой глупостью даже на миг подумать о том, что все потеряно, когда стоит только проявить немного расторопности и прыти — и ход за ходом партия будет отыграна. Все зависит от быстроты действий, от нескольких встреч. Если только захотеть, то и сообщения об отмене премии и отказе министерства иностранных дел от его кандидатуры могут обернуться весьма приятными известиями, которые откроют ему путь в большой мир массовых тиражей и переводных изданий. Но можно, конечно, и дальше лежать на спине в постели, прекратить всякие визиты, месяцами жить в тиши этой усадьбы, возобновить и продолжить свои филологические изыскания, восстановить прежние, уже прервавшиеся знакомства. Через полгода он был бы всеми забыт, благополучно вытеснен из рядов счастливцев очередным, еще более бесталанным сочинителем.
Оба пути были в равной мере просты, в равной мере надежны. Осталось только решить. Нет, все решено. Однако он еще продолжал размышлять ради самих размышлений, обдумывать и взвешивать, доказывать себе правильность своего выбора, пока рассветные лучи не стали светлить окно и волосы спящей Офелии, а расплывчатый силуэт сейбы[26] в саду не начал уплотняться на глазах — как будущее, которое сгущается в настоящее, постепенно затвердевает, принимает свою дневную форму, смиряется с ней и отстаивает ее и осуждает в свете нового дня.
Примечания
1
Джеймс Генри (1843—1916) — американский писатель. В произведениях Кортасара упоминается неоднократно.
2
Ла-Плата — здесь: город на берегу залива Ла-Плата, административный центр провинции Буэнос-Айрес, расположен к юго-востоку от аргентинской столицы.
3
Санта-Фе — здесь: провинция в восточной части Аргентины.
4
Карриего Эваристо (1883—1912) — аргентинский поэт, певец буэнос-айресских предместий.
5
Сторни Альфонсина (1892—1938) — аргентинская поэтесса.
6
Рио-Плата — здесь: район провинции Буэнос-Айрес, примыкающий к заливу Ла-Плата.
7
Альмафуэрте (наст, имя — Педро Бонифасио Паласьос; 1854—1917) — аргентинский поэт и прозаик.
8
Пуа Карлос де ла (1898—1950) — аргентинский поэт.
9
Адъюнкт-профессор — младшая научная должность, помощник профессора.
10
Пергамино — город в северной части провинции Буэнос-Айрес.
11
Санта-Крус — город на юге Аргентины, в Патагонии.
12
Мендоса — город (а также провинция) на западе Аргентины, в предгорьях Анд. В середине 1940-х годов Кортасар работал в Мендосе школьным учителем.
13
Брагадо, Пилар — города в провинции Буэнос-Айрес.
14
Балькарсе — город в южной части провинции Буэнос-Айрес. Назван в честь Антонио Гонсалеса Балькарсе (1774—1819), аргентинского военного деятеля, участника Войны за независимость.
15
Фанхио Хуан Мануэль (1911—1995) — аргентинский автогонщик, пятикратный чемпион мира.
16
Ирена (Ирина) — мир (греч.).
Пас (paz) — мир, покой (исп.).
17
Подобно Байрону… проснулся однажды утром знаменитым… — Байрон прославился сразу же после публикации (начало 1812 года) двух первых песен поэмы «Паломничество Чайльд Гарольда».
18
«Карас и каретас» — буэнос-айресский литературный журнал; основан в 1898 году аргентинским писателем Хосе Сиксто Альваресом (1858—1903). Возможно, Кортасаром в данном рассказе не случайно упомянут именно этот журнал, поскольку его название как нельзя лучше подходит к основной идее новеллы (на русский язык оно переводится как «Лики и маски»).
19
Дарио Рубен (наст. имя — Феликс Рубен Гарсиа Сармьенто; 1867—1916) — никарагуанский поэт, глава испано-американского модернизма. Творчество Дарио на рубеже веков оказало чрезвычайно большое влияние на латиноамериканских писателей. В произведениях Кортасара Рубен Дарио упоминается либо цитируется неоднократно.
