Фарид Нагим - Мальчики под шаром
В метро она вынула квадратик плеера, взяла себе короткий проводок, а Виталику всунула в ухо длинный конец. Они почти синхронно двигались под свою неслышную музыку. Пьяный мужик вскидывал на них голову, щурился и цыкал, мол, не, ничего у вас не выйдет. Шевелил губами, будто хотел сплюнуть.
Нам пришлось заплатить за вход. Хорошо, что девушкам бесплатно. Всегда забываешь, как издевательски громко в клубе грохочет музыка и так накурено! Слава богу, что Юльдос не поехала с нами. Набираешь в грудь воздуха, чтобы сказать что-то, и молчишь, ожидая перебива в этом бое. А в груди сбивается с ритма сердце. Мы с Виталиком как-то сникли, а Маша, наоборот, оживилась, посматривала на молодежь. Ровесники всегда поглядывают друг на друга. Я изучал меню, рюмка водки стоила, как бутылка.
– Всем текилы! – отчаянно махнул Виталий и склонился к локону Маши. – Ты знаешь, как пьют текилу? – вот что, примерно, он сказал ей.
– А мне водки, пятьдесят… пока.
– Вон, смотрите, забавный паренек. – Виталик скосил глаза на парня у стойки.
Парень был в маленькой бейсболке, из-под которой спускались на плечи черные локоны, рубаха расстегнута на груди, на ногах необычные джинсы, похожие на индейские штаны, одновременно уродливо и красиво.
– Стоит весь из себя гордый и независимый, излучает сексуальность. Вот он, Маша, точно менеджер среднего звена.
Я видел, что Маша внутренне не соглашается с Виталиком, и парень этот видится ей немного другим.
– О! Вот как! – удивился Виталик. – Оригинал!
Этот парень читал книгу. Над ним мелькали посудины барменов. Валились со стульев пьяные люди. Все орало, грохотало, дымило, а он спокойно перелистывал страницу.
– Вые… – чуть не сорвалось у меня с языка. – Выпендривается.
– Так моя мама говорит! – засмеялась она.
– И моя.
– Харуки Мураками! – узнал Виталик издалека. – Его романы похожи на японского подростка, перекрасившегося под европейца, линзы, белые волосы…
– Я люблю Харуки Мураками, – словно бы с вызовом сказал Маша. – Он, как ты, пишет, только у тебя рассуждений много.
– Все москвичи любят Мураками.
– Я не все… я не москвичка.
– Давайте выпьем? – перебил я их опасный спор. – Виталиус, ты обещал нас научить.
– А пойдемте немного потанцуем, друзья? – Она привстала.
– Маш, мне надо напиться, – сказал я. – А так я боюсь…
Она посмотрела на угрюмого Виталика и пошла одна в темную, барахтающуюся толпу.
Виталик молча стукнулся со мной и выпил. Мы закурили.
Официантка принесла нам несчастные чипсы, соль и лимон.
– Принесите всем по сто водки с соком! – вдруг сказал он. – Только сок отдельно.
– ….?
– Что?!
– Какую водку будете?
– “Кристалл”.
– …
– Что?
– “Кристалла” нет!
Виталий тупо уставился в меню. Все остальные водки были страшно дорогие, как жидкое золото. Официантка пошевелила губами и ушла.
– Почему у нас никогда нет денег, что это за херня такая?! – разозлился он.
– Потому что мы не работаем.
– Я? Я – понятно, я не продаюсь. А ты почему не работаешь? Ехал бы в свой колхоз и работал бы агрономом.
– Колхоза нет, Виталь, я тебе уже говорил об этом. Из деревни все бегут.
– Что ты плачешься? Приноси добро людям! Ухаживай за детьми инвалидами.
– А ты? Сам.
– Я уже думал над этим: приносить добро людям, быть нужным, – он смеялся и близоруко всматривался в толпу. – Не хочется. И не потому, что за это денег мало платят, а просто сил нет, апатия, уж лучше бомжем, открутить себе голову и ни о чем не думать и ничего не делать, и по херу все, и так сколько протянешь.
На барной стойке, постепенно обнажаясь, танцевала девушка. Появился искусственный дым, кажущийся холодным и свежим, будто смоченный какой-то химически сладкой жидкостью. В горле слегка першило.
– Виталь, у меня есть деньги.
– Хорошо, Вась, я потом отдам. Я же отдаю всегда, ты знаешь.
От толпы отделилась Маша, вместе с ней шел тот самый парень в бейсболке, задержались у стола с какими-то его знакомыми. До меня донеслись слова: Локейшн… У нее афигенный фесюн… Бэк апом пойдешь… Алишер снимает потрясающий видеоклип…
Идут к нам. Парень, видимо, хотел познакомиться, но мы опустили головы. У него была толстая попа и тесно стиснутые ляжки. Такие всегда валятся с одного удара. Все хорошие бойцы всегда косолапые. Его вовремя кто-то окликнул. Попа исчезла.
– Ну что Харуки Мураками? – пересиливая себя, дружелюбно спросил Виталик.
– Он работает в продюсерском центре! – Она задыхалась. – Они раскручивают молодые дарования, прикиньте!
Мы с Виталиком засмеялись, а она обиделась. Сжимала губки и двигала ими, такая презрительно-задумчивая мина. Так часто делают молодые, я уже замечал. На самом деле это от неуверенности в себе, от внутреннего волнения. Ведь юность всегда волнуется: что же дальше, что же будет со мной, как я устроюсь в этой жизни?
И вдруг вспомнил, что в моем советском детстве так делали хулиганистые парни, только у них в губах торчала спичинка. Сейчас спичек нет, зажигалки.
– Ну Москва! – Виталик миролюбиво вскинул руки. – Город больших возможностей.
В ее лице было неуловимое что-то от зверька: то ли широко расставленные глаза, чуть раскосые, то ли в бровях, широко расходящихся от широкой переносицы, то ли в том, как они хмурятся. То ли в том, как она зажимает зубами чипсинку, а руками ищет мобильник в сумке, то ли в мелких и ровных зубках.
– Давай пересядем! – сказал ей Виталик. – Меня уже задолбало это эмтиви.
Напротив нас висел длинный прямоугольник экрана. Там мелькали какие-то геометрические фигуры, но если остановить на экране взгляд – люди поют, оказывается.
– А меня прёт от этой музыки! – Пересела, сдвинула губки набок и уставилась в экран мобильника.
Молча, каждый по себе, выпили. Она пригубила сок.
– Смотри, Вась, как они наркотики передают. – Она склонилась ко мне.
От нее пахло школьной дискотекой. Так жалко ее стало.
– Сначала двое выходят в круг, – монотонно говорила она и поглядывала из-под челки. – Начинают перебирать ногами и мутят руками…. Смори, смори – поздоровались, экстази на башли поменяли. Всё…
– Это тебе Харуки Мураками рассказал?
– Виталь, не парься.
– Что у тебя за сленг дурацкий? Я же тебе писал по “аське”.
– Виталь, ты меня постоянно грузишь, блин!
Мы не сразу заметили Харуки. Он стоял за моей спиной, рядом с Машей. Она смутилась, ей было приятно и в то же время неловко перед Виталиком. Надо же. Харуки что-то сказал ей. У Виталика скривилось лицо, и он готовился выдать едкое оскорбление. Парень снова что-то крикнул ей на ухо. Мне послышалось: “вальс”.
– Но ведь под ЭТО медляк не танцуют! – Она растерянно развела руками.
Парень поднял кулак и медленно, как американец, разжал три пальца, все стихло. А потом… Виталик вздрогнул и просиял. Это была его любимейшая песня Леонардо Коэна. Он переводил ее мне, что-то типа: “Танцуй со мной. Танцуй, хотя бы ради наших несбывшихся детей”…
Виталик даже дернулся. Но парень уже увел Машу. Вот же она только что сидела со мной… Виталик дебильно протягивал руку в пустоту, а потом сжал рюмку.
Не глядя ему в глаза, я поднял свою. Мы выпили. Девушка на стойке так извивалась, будто хотела что-то мучительное исторгнуть из себя.
– Виталь, никогда не понимал стриптиза. Да, красиво, а что дальше, радость онанистов?
Он посмотрел куда-то, совсем в другую сторону.
– Что ты говоришь?
– Да говорю, поколение это меркантильное.
– Есть зажигалка?
Странно в этих клубах: вроде жарко и накурено, и в то же время сквозняк какой-то, с одной стороны ты горишь, а с другой дрожишь.
Маша возвращалась. Она была счастлива. И этот парень за нею. Ну что за идиот?
– Привет, ребята! – зачем-то поздоровалась она, словно бы за своего спутника. – Макс хочет познакомиться с вами. Он продюсер, он может...
– Продюсер? – спросил Виталик.
Парень дружелюбно кивнул.
– Ну и пошел ты на…, продюсер!
Маша конфузливо замерла, гримаса ужаса исказила ее детское личико.
– Да-да, – поддержал я. – У нас своя компания. Извини.
Парень повел себя хорошо. Отодвинул Машин стул, с любопытством глянул на Виталика и просто ушел. Ушел, конечно, как победитель. Маша присела. Гнев и недоумение вкруговую бродили по ее лицу, искажая губы, глаза, брови.
– Машуль, давай выпьем на брудершафт, а? – Виталика повело в сторону.
– Это очень некорректно, понимаешь?!
– Он все врет тебе, этот пидор!
– Тебе в Воронеже за эти слова так бы по щщам зарядили!
– Пидор! А ты с-су… дурочка малолетняя!
– Ты не отвечаешь за свой базар, понимаешь?!
– Пидор!
– Я пойду, извинюсь перед ним!
– Да я его щас сам отпи… отмудохаю!
– Виталик, ты ведешь себя отвратительно, блин!
– Ну прости! Прости! – отчаянно и бессильно засмеялся Виталик, и мне показалось, приготовился встать на колени.
– Ты сам пидор, понял? Ты меня грузишь постоянно, понял?
