Ирина Лобановская - После третьего звонка
- На сегодня пора завязывать! Выдохся! - объявил он. - Накрывай на стол, Кроха! Там кое-что осталось на кухне, поищи.
С заданием Тата справилась наилучшим образом. Вообще Виктор с удивлением обнаружил за один вечер, что раньше совсем не знал Тату. Она могла быть незаметной, тактичной, аккуратной и даже хозяйственной. Да она всегда была такой! Но вот спать с ней...
Проклятое пари не выходило у Виктора из головы. Что они как дети - спорить! Не все ли равно, в конце концов, был кто-нибудь у Таты или нет? И зачем вообще ему это выяснять? Для чего?
Но бутылка на столе постепенно пустела. Тата упрямо не пила, а Виктор быстро пьянел не только от водки, но и от жары.
- У тебя на кухне тараканы, - сообщила Тата, ловко уплетая маслины одну за другой. - Нужно вызвать дядю из фирмы, чтобы он все здесь облил.
- Неплохо бы и меня заодно, - охотно поддержал ее Виктор.
- Для человека это безвредно, - проинформировала Тата.
- Какая жалость! - искренне посетовал Виктор. - Так хочется нанюхаться какой-нибудь дряни и сдохнуть! Но убивать живое преступно! Тараканы - они же смешные, усатые! А маленькие совсем глупые - включаешь ночью свет, а они, спасаясь, бегут прямо на тебя. Ничего еще не соображают. А ты - убивать...
Сказал - и содрогнулся. Сразу сжался в комок. А Таня? Но о ней никто ничего не знает...
Татка ухмыльнулась и достала сигарету.
- Давай трахнемся, Тата! - бухнул Виктор, словно шарахнулся с моста в холодную апрельскую воду. - Только многого не обещаю: пью запоем. Сама знаешь! Анька давно на меня всем знакомым жалуется. Но вдруг у нас с тобой что-нибудь получится...
Тата не удивилась и снова не пошевелилась. Она сидела смирно, пуская синие кольца дыма и рассматривая их с интересом экспериментатора. Крашенинников ждал ее ответа со страхом: сейчас согласится, а у него действительно ничего не выйдет? Такое случалось уже не раз. И чего вечно девки ждут от него, чумные, полоумные, на мужиках помешанные! Каких сексуальных достижений и подвигов?
Тата встала и аккуратно погасила сигарету о блюдечко.
- Попробуем, - флегматично сказала она и удалилась в комнату.
Виктор чувствовал, что именно этим все и кончится. Он прилип к табуретке, безразлично катая по столу хлебные шарики. Для чего он ввязался в сегодняшнюю дурацкую историю? Зачем ему Тата? Ему давно никто не нужен. Только мольберт.
В комнате стояла глухая тишина. Неужели Татка там что-то делает: сидит, лежит, раздевается?.. Фиг ее знает! Она не звала, не двигалась, совершенно никак себя не проявляла. Может, умерла? Хорошо бы... Крашенинников вздохнул и медленно встал, словно собираясь на собственную казнь. Ноги не слушались, очевидно, жара не спадала даже к вечеру, становясь к ночи опаснее, чем днем.
Тата тихо лежала на диване, глядя в потолок и отправляя вверх синие колечки дыма. Она была хороший, надежный игрок, мастерски тренированный жизнью. А такого тренера поискать...
- Ты не бережешь свое здоровье, - сказал Виктор, садясь рядом. - О чем все время напоминает Минздрав!
- Ты тоже его не сильно охраняешь, - ответила Тата, улыбаясь колечкам. - Я давно хочу спросить, откуда у тебя этот шрам?
И Тата показала на лоб Виктора. Не слабо! Нашла время спрашивать!
- Упал пьяный! У тебя память отшибло? Вы же меня вчетвером тогда выхаживали! - быстро сориентировался и обозлился Крашенинников. - Сильно запойный, сама сообразить не в состоянии?
Тата с удовольствием полюбовалась дымком. Хитрая тварь! Хотела проверить прежнюю версию?
- Прямо в надбровье угодил, - сказала она. - Похоже на разрез стеклом... Как-то странно оно лежало на земле... Скорее, торчало...
Она действительно чересчур хорошо представляла себе природу человеческих аномалий. И что-то подозревала. Но если молчала столько лет, то не будет выступать и дальше. Интересно, какие мыслишки бродят в ее головешке по поводу странной Таниной смерти?
- Без понятия, - отрезал Виктор. - Давно дело было.
Тата протянула узкую, даже в такую жару невспотевшую ладошку, некрасивую и костлявую, такую же, как она сама, и провела по лбу Виктора.
- Ты допил свою бутылочку?
- Нет, а что, надо допить? - ответил он вопросом на вопрос и очень обрадовался. - Если надо, то мне это раз плюнуть!
- Тащи сюда! - велела Тата. - Я тоже буду!
Озадаченный Виктор принес бутылку, и они ее прикончили в два счета. Тогда его уже окончательно развезло от водки и жары, и он без сил шлепнулся рядом с Татой. Пахло табаком и масляными красками.
- Руки хоть бы вымыл! - укорила Тата.
- Не отмываются! - буркнул Виктор. - Сама знаешь, чистюля! А не нравятся ручки - выкатывайся! Найдем другую, более покладистую. Ишь, требования предъявляет!
Чего от него можно было требовать?
Татка хмыкнула, меланхолично погасила о стену сигарету и стала его целовать. Странненькая, она удивительно это делала: словно собиралась посвятить новому увлекательному занятию все оставшиеся дни жизни, тотчас отбросив остальное - лишнее и ненужное.
Другие девки всегда что-то имели про запас, думали и говорили о посторонних вещах, не умея или не желая принимать всерьез никаких близких отношений. Одна размышляла о собственной красе, другая - о достоинствах Виктора. Анька, например, обожала в постели ввернуть что-нибудь умное о живописи - ну эта совсем без мозгов! А у Татки ничего про запас не хранилось: вот она, вся перед тобой, какая есть... Тата лишь посмеивалась, целуя перепачканные красками пальцы Виктора, потом потянулась по руке вверх к плечу, потом стала осторожно спускаться к животу...
Когда она дошла до бедра, Виктор вздрогнул...
3
Алешка, конечно, проиграл. Но сказать ему сразу об этом Виктор почему-то не решился, а вскоре Алексей опять надолго уехал на гастроли. И только зимой, после открытия выставки, когда они так страшно перепились, Крашенинников вскользь неохотно обронил несколько фраз. Мог бы и вообще промолчать.
Алексей слушал грустно, повесив унылый длинный нос, и молчал.
Виктор быстро и тревожно взглянул на приятеля. В последнее время его настроение не радовало Виктора. В пьяном экстазе Крашенинников часто начинал - чаще, чем следовало - каяться и бить себя кулаками в грудь: ведь лишь он, сволочь и алкаш под названием друг, виноват в одиночестве Алексея! Он, проклятый и свободный от любых норм морали, распущенный и вольный в своих желаниях художник увел у Алексея Аньку! Зачем он только это сделал? И себе на горе, и ему на беду.
Как же все тогда случилось?..
Смешная и забавная давняя история...
Анна тоже была художницей. Плохонькой, конечно, ни то, ни се. Курьез. Но упорно пробовала оформлять журналы и книги и рисовать для газет. Получалось скверно. Поэтому зарабатывала крохи, а жила в основном на помощь родителей. Ну, и как водится, спала в редакциях со всеми подряд. Шлюшка подзаборная. Где ее подцепил Алексей, теперь не вспомнить. Наверное, в какой-нибудь пьяной компании. И тоже, наверняка, увел у кого-то. Кто был до смерти рад от Анюты избавиться.
Началось со звонка Алексея, попросившего помочь найти работу его хорошей знакомой слишком серьезным и необычным для него тоном.
- Что, правда хорошая? - живо заинтересовался Виктор.
- Да, - строго подтвердил Алексей. - Очень хорошая девушка.
Крашенинников давно не слышал от него подобных заявлений.
- Ну, давай, приводи скорей! - закричал он в трубку. - Знакомь! Что ж ты ее прячешь от приятеля? А лучше всего прихватим ее с собой завтра к Гере. Зачаливайте ко мне в одиннадцать, отсюда вместе и отправимся!
- Нет, ты не совсем понял, - вежливо возразил Алексей. - Дело в том, что я уже отводил Аню к Гере в издательство, но она там не прижилась. Не пойму, отчего. Ты посмотри ее рисунки...
Виктор поскучнел: вмешиваться в дела Геры - главного художника издательства и старого верного друга - не входило в его планы.
- Ну ладно, приходите вечером, - вяло, уже без всякого энтузиазма пригласил он. - Посидим, выпьем...
Аня произвела на Виктора неважное впечатление. Он безошибочно понял, почему юное дарование не вписывалось в корректный и безупречный по вкусу отдел Георгия. Она вносила туда пустое смятение, отнюдь не связанное с сердечными волнениями и глубокими чувствами. Так случайно брошенный камень тревожит спокойную гладь пруда.
Анюта трясла длинными волосами, непрерывно, быстро вертела круглой головой во все стороны и пискливо, пронзительно чего-то требовала. Хотя ей казалось - только просила. В данном случае - просто посмотреть ее рисунки. От художницы невыносимо несло духами и пудрой, к которым примешивался стойкий запах пота, и в квартире Виктора мгновенно стало нечем дышать.
Уступив желанию и просьбе Алексея, Виктор сам сводил Аню через несколько дней к Гере и понаблюдал за происходящим.
Прекрасно зная все роли и исполнителей, Крашенинников хорошо и достаточно четко заранее спроецировал в уме ситуацию. Венька Туманов мгновенно буквально влип в кресло и сделался на удивление маленьким и почти незаметным. Леонид притворился слепым, а Гера - глухим.
