Тим Дорси - Не будите спящего спинорога
Некоторое время соседи молча наблюдали за Питом.
— А газон у него действительно красивый, — заметила Марта. — У остальных какие-то… бурые.
Глэдис замахала руками:
— Сейчас же засуха! В городе полив строго ограничен. А Пит каждое утро в четыре часа выходит в камуфляже на улицу и поливает газон. Я серьезно!
Она замолчала и отхлебнула вина.
Солнце скрылось за пальмами, окрасив улицу Спинорога в идиллические розовые и янтарные тона. По улице засновали, поглядывая на кардиочасы, велосипедисты и прочие любители здорового образа жизни.
— Благодать! — воскликнул Джим.
— Как в пятидесятых, — вздохнула Марта.
— Или в старом кино, — резюмировала Глэдис. — Между прочим, вы переехали в самый лучший район Тампы. ЮБК.
— «Юбка»?
— Ю-Бэ-Ка. К югу от бульвара Кеннеди. Мы так все говорим. Бульвар Кеннеди — наша тридцать восьмая параллель. Демилитаризованная зона.
— А по ту сторону бульвара…
— Северная Корея.
Раздался лай. Из двора Пита Терьера выскочил толстый питбуль и бросился вдогонку за очередным спортсменом-любителем. Правда, быстро выдохся и тяжкой поступью поплелся обратно. Бегун издали погрозил Питу кулаком, но Пит был слишком поглощен маникюром газона и ничего не заметил.
— Его собака? — спросила Марта. Глэдис кивнула.
— Зовут Распутин.
Завидев молодого человека на роликовых коньках, питбуль снова воспрял духом. Семейная пара с близнецами в коляске заложила крутой вираж.
— А у вас разве не запрещено выпускать собаку без поводка? — спросил Джим.
— Конечно, запрещено. На бумаге. Мы пробовали вызывать полицию, но, пока те соберутся, Пит успевает загнать собаку в дом. А полицейские говорят: раз собака никого не укусила, ничего сделать нельзя.
Марта заметила, что Пит переходит улицу.
— Ш-ш-ш! Идет сюда!
— Наверно, знакомиться, — предположил Джим. Пит подошел к веранде.
— Ты свободен?
— Кто, я? — спросил Джим. Терьер кивнул.
— Я сейчас, — сказал Джим Марте и Глэдис, вышел с веранды и протянул правую руку: — Рад познакомиться! Я Джим Дэйвенпорт. Это моя жена Марта.
Марта улыбнулась и помахала в знак приветствия.
— Ara, — только и произнес Терьер. Потом кивнул на машину, стоявшую на улице. — Слушай, твоя тачка?
Джим убрал руку, не дождавшись рукопожатия.
— «Аэростар»? Да, наша.
— Почему не ставишь ее у своего дома?
Джим посмотрел на подъезд к дому, где еще стоял грузовой фургон.
— Там сейчас занято.
— Вижу, — сказал Пит, не сводя глаз с Джима. Джим поежился, но огляделся: улица широкая, и почти все ставят машины прямо на дорогу.
— У вас вечеринка, да? Мало места для парковки?
— Нет.
— Есть особое правило?
— Нет.
Джим немного помолчал, потом начал снова:
— Прошу, не поймите меня превратно… Могу я спросить: зачем вам нужно, чтобы я переставил машину?
— Мне не нравится, что она здесь стоит.
— А! — Джим бросил взгляд на «ауди» Терьера. — Ваша машина на улице.
— Потому что мне так удобно.
— Понятно.
Неловкое молчание затянулось.
— Значит, вы против, чтобы я ставил машину на улице? — уточнил Джим.
— Да.
— Совсем против?
— Да.
— За исключением случаев, когда к нам приезжают гости. Тогда вы не против?
— Против.
— А в чрезвычайных обстоятельствах? Пит хлопнул Джима по спине.
— Просто не ставь, друг, и все!
— Ладно, — сказал Джим.
Пит пошел было прочь, но обернулся и добавил:
— Чес-слово, напрягает!
— Рад был познакомиться! — крикнул вслед Джим.
— Ага. — Пит посмотрел по сторонам и перешел дорогу. Джим поднялся на веранду и сел на качели.
— Чего он хотел? — полюбопытствовала Марта.
— Чтобы мы не ставили машину на улице.
— Вообще?
— Вообще.
Распутин наконец обратил на себя внимание хозяина — тем, что начал медленно приседать. Хозяин душераздирающе закричал:
— Куда, песик, куда! — и кинулся к собаке, размахивая руками. Распутин замер, был схвачен за ошейник и заброшен во двор соседского дома под номером 877.
— А жильцы? — воскликнула Марта. — Пит не боится, что его увидят?
— Там живет Старый Ортега, — ответила Глэдис. — Он промолчит, даже если что-то не понравится. Один живет, из дома выходит только газету забрать. Самый приятный сосед, я вам доложу.
Джим с Мартой не сговариваясь кивнули.
— Посмотрите вон туда! — Глэдис указала на три постройки под номером 857. Посреди неухоженного двора стояло несколько машин. Из унитаза, почему-то красовавшегося на веранде, пил пластмассовый фламинго. Повсюду валялся мусор. — Это наши съемщики. Студенты из Южнофлоридского. Любимый предмет — сбивание цен на нашу недвижимость.
— Здесь есть съемный дом? — встревожилась Марта.
— И не один, — уточнила Глэдис. — Уже шесть. Этот был первый.
— Шесть?!
— Все скупил один тип. Чем-то наша улица ему глянулась. Жильцов находит — хуже не придумаешь.
— А где еще непостоянные жильцы? — спросила Марта.
— Вон в том доме, где железные цепи считают архитектурным украшением. Рядом — какие-то латиноамериканцы. Слепили алтарь Мадонны из камней и шпатлевки. За ними тоже снимают. Слямзили идею и построили такой же алтарь любимой кантри-певице.
Джим завороженно смотрел на студенческую мусорную кучу.
— Никогда не видел столько коробок от пиццы в одном месте!
— Едятстрого по часам, — объяснила Глэдис. — Как только Пит в своей спецназовской форме выходит поливать газон, студенты заказывают пиццу. От марихуаны аппетит знаете какой? А наши пиццерии конкурируют. «Пицца Трик-Трак» гарантирует доставку за полчаса, а «Пицца-Хат» высылает за триктраковцами своих и переманивает клиентов. Раздают бесплатные образцы, которые, мол, вкуснее. Так курьеры и носятся по всему району в четыре утра, в догонялки играют.
Марта указала на дом между студентами и Старым Орте гой.
— А тут кто живет?
— Мистер Грюневальденглитц. Творческая личность, и тоже съемщик. Без сварочной маски во двор почти не выходит. Весь дом превратил в мастерскую. Натаскает металлолома со свалки и сваривает образчики современного искусства. Вон сколько их перед домом.
— Ах вот что это такое! — сказала Марта.
— Интересно, что символизирует та большая штука? — спросил Джим.
— Вы про корову из крыльев автомобиля и спиц от зонтиков?
— Нет, про каракатицу из радарной тарелки, гаечных ключей и водопроводных кранов.
— Это Божья Коровка. Жена президента Линдона Джонсона.
— А по-моему, просто каракатица! — заявила Марта.
— Мы все так думаем, — ответила Глэдис. — Даже в муниципалитет жаловались, но те сказали, что не станут подавлять право личности на самовыражение.
Перед номером 867 притормозил пикап, битком набитый разнообразными знаками и табличками. Вышел мужчина в джинсах и вколотил табличку «СДАЕТСЯ ВНАЕМ» между Божьей Коровкой и диорамой Геттисбурга на сетке от комаров.
— Ах, мистер Грюневальденглитц переехал! — воскликнула Глэдис. — Вот почему он гремел среди ночи!
— Может, мы еще чего-то не знаем об этом районе? — спросила Марта.
— А у вас есть домашние животные?
— Нет.
— Значит, будут. В вашем доме под полом живет семья опоссумов. По ночам они выходят и подчищают миски всех собак и кошек округи.
Джим краем глаза уловил какое-то движение, быстро обернулся, но ничего не увидел.
— Это опоссум?
— Где? — удивилась Глэдис.
— Там! Что-то большое и юркое!
Три пары глаз выжидательно вперились в пространство.
— Вижу! — закричал Джим, указывая на нечто напоминающее средних размеров бронетранспортер. — Эт-то что за чудище?
Глэдис рассмеялась:
— У нас такие тараканы!
— Это таракан?! — ужаснулся Джим. Глэдис кивнула.
— Торговая палата гордо называет их американскими беговыми.
— Дави его! — приказала Марта.
— Может, сначала понаблюдаем? — заколебался Джим. — Узнаем, какие у него защитные механизмы?
— Что ты тянешь! — возмутилась Марта. — Дави гада!
Джим взял грабли и нерешительно направился к таракану. Таракан сиганул куда-то в сторону; Джим с размаху снес кашпо.
— Ой, забыла предупредить! — спохватилась Глэдис. — Они летучие.
По улице проехал микроавтобус с надписью «Соль-на-рану: судебные курьеры» и остановился через три дога. Из него вышел человек в белом гриме и блузе в черно-белую полоску.
— Что за «Соль-на-рану»? — удивился Джим.
— Как музыкальная телеграмма, только издевательская, — объяснила Глэдис. — Для богатых и оскорбленных: оригинальная доставка судебных извещений. На нашу улицу такие приезжают где-то раз в месяц.
— И как это все выглядит? — спросила Марта.
