Константин Смелый - Это даже не умрёшь
Трупного запаха на чердаке не было.
- О ё-моё, - прошептал папа.
Через какое-то время он спустился за ножом, переборол отвращение и снял верёвку с шеи Зины. Его продолжало тошнить, но желудок уже был совершенно пуст.
Внизу хлопнула дверь.
- Толя, ну что там, ну что там такое? Что с ней? Она здесь?
- Живая, - крикнул папа. – Стой внизу, я щас спущусь.
В тот раз они отвезли Зину в больницу.
По дороге в город папа живописно въехал в канаву. До больницы добрались под конец дня. Зина не прекращала дёргаться, но где-то после полудня на её лицо начали возвращаться черты. Стали разглаживаться и приобретать нормальный облик остальные части тела. Таким образом, пресыщенному взору дежурного врача предстал уже не жуткий слепок в форме человеческого тела, но нечто и в самом деле напоминавшее шестнадцатилетнюю девочку.
- Что случилось? – спросил врач, задирая Зинино веко.
- Она пыталась повеситься, - объяснил папа.
Врач посмотрел на трясущуюся шею Зины.
- Пыталась повеситься? Без верёвки?
- Почему без верёвки? С верёвкой, - смутился папа.
На шее Зины не было видно никаких следов петли.
- Странно, почему она до сих пор без сознания, - в конце концов сказал врач. – На кому не похоже. В шесть утра её нашли? На полу лежала? Судороги уже должны были пройти... Их вообще не должно было быть. Головой ударялась она? Пульс нормальный. Абсолютно нормальный пульс. Зрачки реагируют. Шея чистая. Никакой борозды. Лицо одутловатое, всё верно. А кровоизлияний как будто не было. И никакой синюхи. Не было. Очевидно. Совершенно очевидно. Хм. Любопытно.
Несколько мгновений врач выглядел так, как будто ему на самом деле было любопытно. Потом на его лицо вернулось выражение сдержанного отсутствия.
- Анализы сделаем. Завтра Винницкий её посмотрит. Сегодня он уже ушёл. Любопытно.
Винницкий добрался до Зины только через три дня и не нашёл её случай любопытным, потому что через три дня Зина была в полном сознании и абсолютно здорова, хотя и не помнила ничего начиная с прошлого вторника.
- Да не вешалась она, - сказал Винницкий. – Инсценировка. Нет, что-то с ней серьёзно не в порядке, конечно. Но это не ко мне. Это к психиатрам.
Лесопарк
Зину увезли домой. В следующий понедельник, через десять дней после самоубийства, она пошла в школу и рассказала одноклассникам, что пережила приступ неизвестной науке болезни. Из-за приступа она несколько дней пролежала на даче – без сознания.
- А на даче-то ты чего делала? – спросила Маша Королькова.
- Я поехала туда в состоянии исступления, – повторила Зина мамины слова.
- А убить в состоянии исступления ты тоже можешь? – оживился Руслан Старостин.
Зина расплакалась, и на этом распросы прекратились. Те, кто до того сидел с Зиной за одной партой, прекратили там сидеть. Учителя какое-то время разговаривали с Зиной медленно и вдумчиво. Паша Березин ещё месяца полтора изредка ловил на себе застывший и немного озадаченный взгляд, но больше не получал записок и даже не слышал «ой, привет, как дела».
Зина перестала любить его.
Несколько месяцев она вообще никого не любила. Вместо этого она готовилась к поступлению на филологический факультет Российского Государственного Педагогического Университета им. Герцена. Каждый вечер вплоть до середины июля Зина не менее трёх часов склонялась над классической литературой, историей России, «Современным русским языком» и вневременным «Английским для поступающих в вузы». Мама с тихой надеждой подкладывала Зине всё новые книги и посылала её к репетиторам, которые брали большие деньги за то, чтобы два раза в неделю полтора часа сидеть напротив Зины и многозначительно молчать, пока она пересказывала прочитанное.
Если не брать во внимание отдельные выдающиеся исключения, существуют два пути в филологию: прочитать кое-что и всё понять или прочитать всё и кое-что запомнить. Очевидно, что Зина не могла воспользоваться путём номер один. В то же время, второй путь был ей вполне по силам, и она, несомненно, поступила бы в том же году, если бы 19-го июля не повесилась на сосне в лесопарке под Токсово – неподалёку от вольера с зубробизонами.
Зубробизоны, лишённые приличного хабитата и попавшие под переходный период в российской истории, вызывали сострадание даже в сердцах средних размеров, а большое Зинино сердце просто разорвалось от жалости. Зина, её родители и её дядя с женой и пятилетним сыном приехали в лесопарк, чтобы там незаконно приготовить и съесть шашлык. Покормив зубробизонов зелёными яблоками, они пошли искать подходящее место для костра. Вокруг было много других людей с незаконными намерениями. Поиски заняли около получаса, и за это время Зина отбилась от остальных.
В какой-то момент она пропустила поворот тропинки и углубилась в лес. Слёзы застилали её глаза. Рюкзак, наполненный учебными и справочными пособиями, подпрыгивал от её резкого шага и бился о спину. До первого экзамена оставалось три дня. Сердечная боль о зубробизонах многократно усилила абитуриентский невроз, протекавший у Зины в тяжёлой форме и путавший без того путаные мысли. В мире было слишком много стресса, слишком много жестокости и слишком много равнодушных родных, близких и бывших одноклассников. Личная жизнь не удалась. По пути попалась неожиданная сосна, стоявшая на возвышении и, в отличие от большинства лесных сосен, имевшая мощные ветви уже на высоте полутора-двух метров от земли. Выхода не было.
Зина сняла рюкзак, достала из косметички маникюрные ножницы и выдрала из рюкзака верёвку, которой он стягивался наверху. Потом она вынула из джинсов свой плетёный голубой ремешок, забралась на сосну, затянула ремешок на толстой ветке чуть слева от своей головы, привязала к нему верёвку, сделала петлю, продела в неё голову и прыгнула.
Верёвка с ремешком держались одиннадцать секунд, а затем развязались. Падая, бешено махавшая руками Зина опрокинулась на ветвь, с которой прыгнула, зацепилась ногами за другую ветку, ударилась головой о ствол, потом о землю, свернула себе шею и всё-таки умерла.
Дядя и родители разыскивали Зину более трёх часов. Когда они наконец наткнулись на неё, мама сразу же бросилась искать телефон, а отец и дядя понесли тело к месту, куда приходят автобусы. Девятка стояла там.
Вид мёртвой девушки с окровавленной головой произвёл фурор среди детей и взрослых, оказавшихся поблизости.
- Напали-таки? – спросила участливая пожилая женщина.
- Это они её рогами? – спросил её десятилетний внук.
- Взбесились? – спросил усатый мужчина с залысинами, выгружавший из автобуса около двадцати детей среднего школьного возраста, на которых лежала печать заштатного пионерского лагеря.
- Смори, смори! Вон несут! Ой господи! Какой ужас! Ваще прикол! А Ваучер, дурак, не поехал! – сказали дети, выходя из автобуса.
- Все стоим на месте, от автобуса никуда не отходим, быки вырвались из ограждения! – заорала девушка в очках, выбравшаяся из автобуса вслед за ними.
Отец и дядя тяжело дышали и ничего не говорили. Жена дяди какое-то время металась между ними и девяткой, потом затолкала сына в машину и застыла на месте, не отнимая руки ото рта. Кто-то расстелил на земле выцветшее зелёное покрывало. Зину положили на него. Усатый мужчина попытался найти у неё пульс, не нашёл его и выверенным движением закрыл Зинины веки.20 20 Константин Смелый ЭТО ДАЖЕ НЕ УМРЁШЬ
- Боюсь, скорая уже ни к чему, - сообщил он, поворачиваясь к зрителям.
Зинин отец неожиданно согласился.
- Понесли её в машину, - сказал он. – Лена, выгоняй Тимошу оттуда.
Через несколько минут прибежала мать Зины.
- Я... Я позвонила, - выдохнула она, полусогнувшись. – Щас приедут. Скорая.
- Не надо нам никого, - не задумываясь, сказал Зинин отец. – Сами домой довезём.
Жена посмотрела на него осоловевшими глазами и открыла рот.
- Пока она не запахнет, никуда я её не повезу, - почти шёпотом пояснил он, наклонившись к ней.
Несколько секунд они сверлили друг друга выразительными взглядами. Потом отец Зины повернулся к брату.
- Шурик, мы щас Зину повезём в город... Вы как-нибудь уж сами доберётесь, да?
Дядя Зины закивал.
Родители привезли Зину домой и положили на кровать в её комнате. Ване сказали, что сестра в глубокой коме. Ваня присвистнул. Поздно ночью, после многих попыток уснуть, родители Зины дружно вылезли из постели, проследовали на кухню и стали пить чай.
- Ты... соображаешь, что ты делаешь? – наконец спросила шёпотом мама Зины. – Что мы скажем Шурику и Ленке?.. Что мы вообще... Что мы, вообще рехнулись, что ли?
- Я Шурику позвонил, как только пришёл. Пока ты в ванной рыдала. И мылась. Сказал, что всё нормально.
- То есть как это нормально?
- Ну, что Зина пришла в себя. Что просто без сознания была. Ушиблась...
