Юстейн Гордер - Зеркало загадок
— Но взрослых Бог ведь тоже немножко любит? — задала она новый вопрос.
— Конечно. Хотя после грехопадения все они не внушают особого доверия.
— Не внушают доверия?
— Они целый мир превратили в привычку. Для ангелов на небесах он не стал привычным, несмотря на то что мы здесь находимся целую вечность. Мы до сих пор удивляемся тому, что создал Бог. Да Он и сам изумляется. Поэтому маленькие любопытные дети доставляют Ему больше радости, чем ко всему привыкшие взрослые.
Сесилия думала и думала, ей казалось, что голова её искрится от напряжения.
Такое не раз случалось и раньше. Несколько раз, когда она лежала и болела, в её голове был настоящий «Диснейленд» интересных мыслей. Разница состояла лишь в том, что ей не надо было покупать билет, чтобы прокатиться на американских горках.
— Большинство взрослых настолько освоилось в мире, что всё Творение они принимают как само собой разумеющееся, — уточнил Ариэль. — Вот об этом особенно весело думать, потому что они ведь находятся в этом мире с коротким визитом.
— Точно!
— Только представь: мы разговариваем о мире, Сесилия! Можно подумать, что создание мира не сенсация! Может быть, небесам следовало бы регулярно помещать в крупнейших газетах объявление: «Важное сообщение для всех жителей мира! Это не слухи: МИР УЖЕ ЗДЕСЬ!»
У Сесилии кружилась голова от всего, что рассказал ангел Ариэль. У неё кружилась голова и от того, что она смотрела, как он болтает своими босыми ногами. Девочка сказала:
— А не лучше было бы, если бы Бог прогнал из рая гадкого змея, чтобы Адам и Ева могли играть в прятки в огромном саду целую вечность?
Ангел Ариэль склонил голову набок.
— Не так уж всё было просто. Вы сделаны из плоти и крови, поэтому вы не можете жить целую вечность, как ангелы на небесах. Но Бог не был настолько бессердечным, чтобы в своём мироздании позволить детям умирать. Поэтому Он посчитал, что будет лучше дать им сперва возможность повзрослеть.
— Почему?
— Человеку гораздо легче прощаться с миром, когда у него дюжина внуков, когда у него кружится голова, он испытывает апатию и уже по горло сыт жизнью.
Сесилии не очень понравилось то, что сейчас сказал ангел.
— Дети тоже иногда умирают, — возразила она. — Разве это не глупо?
— «Разве это не глупо?» — повторил он. — «Разве это не глупо?»
Поскольку больше он ничего не сказал, слово снова взяла Сесилия:
— А ты совершенно уверен, что Адам и Ева были детьми?
— Совершенно уверен, да. Тебя никогда не удивляло, что именно дети больше всего похожи на небесных ангелов? Или ты когда-нибудь видела ангела с седыми волосами, больной спиной и морщинами на лице?
Что-то в этом вопросе вызвало протест Сесилии.
— Я не считаю, что моя бабушка некрасивая, хотя она и старая.
— «Что бабушка некрасивая», — повторил Ариэль. — Этого мы не говорили. Но в её старом теле живёт маленькая Ева, которая когда-то была новичком в этом мире. А всё остальное просто постепенно наросло с годами.
Сесилия тяжело вздохнула:
— Если мне будет позволено высказать своё мнение, то всё Творение мне кажется идиотским.
— Почему это?
— У меня нет ни малейшего желания становиться взрослой. И в любом случае, я хотела бы никогда не умирать. Никогда!
На лицо ангела упала тень. Он сказал:
— Тебе надо постараться не потерять связь с маленьким ребёнком внутри тебя. Твоя бабушка не потеряла эту связь. Она даже может нацепить маску клоуна, чтобы рассмешить тебя.
— Так ты и тогда был здесь?
— Ага!
В следующий миг ангел Ариэль уже стоял на полу. Сесилия не видела, чтобы ее гость спрыгнул со стола, просто вдруг он оказался перед книжной полкой и стал рассматривать кристаллы и поделочные камни. Он был немного ниже Лассе.
— Хорошая коллекция, — сказал Ариэль, стоя к ней спиной.
Потом он развернулся.
— Ты задумывалась о том, что каждый камень — это маленький осколок земного шара?
— Много раз. Я собираю только самые красивые осколки…
— Но ты, возможно, не задумывалась о том, что и ты сама в какой-то степени откололась от земного шара.
Сесилия вздрогнула:
— Как это?
— Ты стремительно носишься по всему Мирозданию. А этого не дано ни одному камню.
Только сейчас Сесилия смогла хорошенько рассмотреть его лицо. Оно было гораздо глаже и чище, чем человеческое, и немного бледнее. Она начала привыкать к тому, что у него на голове совсем не было волос. Сейчас она разглядела, что у ангела не было ни век, ни бровей.
Он подошёл к её кровати и сел на стул. Его шаги были настолько лёгкими, что казалось, Ариэль совсем не касался ногами пола, словно паря по комнате. Глаза его светились, как сине-зелёные драгоценные камни, а когда он улыбался ей, как сейчас, зубы его блестели, как мрамор.
Сесилия уже несколько раз пристально рассматривала его безволосую голову во время их разговора. Теперь она сказала:
— Ты не обидишься, если я спрошу тебя насчёт волос?
Он засмеялся:
— Пожалуйста, спрашивай. А потом мы можем поговорить о твоей бороде.
Она спрятала глаза в подушку.
— Я думала, что у ангелов длинные светлые волосы.
— Это потому, что ты всё видишь в зеркале. А в таком случае ты неизбежно видишь лишь себя.
Ответ её не совсем удовлетворил.
— Слушай, а почему у вас совсем нет волос на голове?
— Кожа и волосы — это то, что вырастает на теле, а потом непременно отваливается. Они привязаны к плоти и крови и должны защищать от всякого сора, от холода и жары. Кожа и волосы сродни меху животных, и они не имеют никакого отношения к ангелам. Ты могла с тем же успехом спросить, чистим ли мы зубы — или стрижём ли мы ногти каждые две недели.
— Потому что вы не делаете ни того, ни другого?
Ариэль покачал головой:
— Не такие вещи делают нас с тобой, несмотря ни на что, похожими.
— А что тогда?
Он посмотрел на девочку сверху вниз:
— И у ангелов, и у людей есть душа, созданная Богом. Но у вас есть ещё тело, которое живёт своей жизнью. Вы растёте и развиваетесь точно так же, как растения и животные.
— Бред, — вздохнула Сесилия. — Мне не нравится думать, что я — животное.
Ариэль продолжал говорить, словно не слыша её:
— Все растения и животные начинают жизнь как маленькие семена или клетки. Поначалу они такие одинаковые, что совершенно невозможно найти разницу между ними. Но вот маленькие семена медленно проклёвываются и становятся всем: от куста смородины и грушевого дерева до человека и жирафа. Много дней должно пройти, прежде чем станет видна разница между зародышем свиньи и зародышем человека. Ты знала это?
Она кивнула:
— В последние недели я занималась практически только тем, что читала «Науку в картинках».
— И всё-таки не бывает совершенно одинаковых людей, да и совершенно одинаковых свиней тоже. Во всём мироздании не существует даже двух совершенно одинаковых травинок.
Сесилии вспомнился мешочек с японскими бумажными шариками, который ей много лет назад подарил папа. Они были такими маленькими, что она не могла отличить их друг от друга. Но стоило положить их в воду, как они набухали и превращались в разные фигурки всевозможных цветов. И ни одна из фигурок не была похожа на другую.
— Я сказала, что мне не нравится думать, что я — животное, — повторила девочка.
Ариэль осторожно опустил руку на её одеяло. Она почувствовала легчайшее давление на ногу.
— Ты животное с ангельской душой, Сесилия. И то и другое верно. Разве не прекрасно звучит?
— Ну не знаю…
— Именно эта комбинация и есть произведение искусства. Ты находишься в полном сознании, совсем как ангелы небесные: «Добрый вечер, молодой человек! Меня зовут Сесилия Скотбю. Разрешите пригласить вас на танец?» — Ангел Ариэль взмахнул рукой и глубоко поклонился. Это выглядело так, будто он только что закончил танцевальную школу.
Он продолжал:
— Но тело, в котором ты живёшь, сделано из плоти и крови, точно так же, как у коров и верблюдов. Поэтому на твоём теле растут волосы, большая часть, конечно, на голове, но и на других местах тоже. Поначалу их немного. Но они растут всё быстрее и быстрее, Сесилия, всё более интенсивно с течением времени. Природа нарастает всё более толстым слоем на маленького ребёнка, однажды появившегося на свет. В тот момент, когда Творец выпускает вас из своих рук, тела у вас такие же чистые и гладкие, как и у ангелов небесных. Но это только снаружи, потому что грехопадение уже началось. В телах бурлят плоть и кровь, то, что не позволяет вашим телам жить вечно.
Сесилия прикусила губу. Она не любила разговоров о теле. К тому же ей не нравилась мысль о том, что она начала взрослеть.
— У Лассе до двух лет на голове не было ни одной волосинки, — сказала она.
