Георгий Ланской - Расслабься, крошка!
Антону припомнилось: они прилетают со съемок, и Рокси, отпихнув его в сторону, бежит к лысеющему мужчине с внушительным пузиком, изображая щенячий восторг. Потом было несколько месяцев тишины, а мертвые телефонные номера словно издевались над его отчаянием…
Тогда он действительно страдал, перечитывал Дюма, снова и снова сравнивал Рокси с роковой миледи, хотя внешне в них не было ничего общего, разве что под словами Атоса он был готов подписаться.
…Она не просто нравилась, она опьяняла…
Ему хотелось уйти, но вместо этого он послушно плюхнулся рядом. Официантка подсунула ему кожаную папочку и удалилась мягкой кошачьей походкой.
— Ты чего тут? — спросила Рокси.
— С примерки, — промямлил Антон. — Буду сниматься в историческом сериале.
— Да? А я слышала, ты вроде у Альмухамедова пробовался…
Антон опустил глаза и ничего не сказал, только губы сжал чуть сильнее, чем требовалось, но Рокси, кажется, не заметила.
— Я тоже туда пробовалась. Там есть небольшая роль гастролирующей певицы, но, увы, меня на кривом повороте обошла Вера Черненко. Жаль… Ты слышал, что Черского уже утвердили?
— Ты потому такая кислая? — усмехнулся Антон.
— Потому что Черского утвердили?
— Нет, потому что Вера тебя обскакала.
— Ах, это… — Рокси апатично махнула рукой. — Нет, совсем не поэтому. Просто… Бывают у меня приступы хандры, когда я начинаю молотить сладкое и думать: зачем я живу, для кого и так далее…
Антон пробежал глазами меню, заказал солянку и бифштекс. Рокси смотрела на него и грустно улыбалась, а в глазах, черных, как колодцы, плескалась тоска.
Антону вдруг стало тошно.
На что она, собственно, жалуется? Упакована с ног до головы. Успешна, талантлива, вон, ее песни из ротаций не вылезают. Да и любовников меняет как перчатки: сперва Антон, потом Егор. По слухам, их общий приятель, певец Димка Белов, тоже мял с ней простыни — и ничего, все сошло с рук. А у Антона развалился брак, да и последние серьезные отношения закончились неважно. Подруга оказалась порноактрисой и, как бы ни вульгарно звучало в этой ситуации, действительно кончила плохо, попав под нож маньяка. Говорят, сейчас она жила в родном Зажопинске, зализывала раны, а может, и вовсе померла — Антон не интересовался.
— Не боишься, что лысик твой тебя спалит? — зло спросил он. — Раньше же ты из дома только в дождь выходила, чтоб он, как пес, след не взял.
Рокси рассмеялась.
— Лысик мой, чтоб ты знал, теперь по мужской части весьма слаб, виагра и та еле действует, а я — женщина горячая. Потому мне теперь, Антоша, многое можно, лишь бы не ушла. А ведь я могу.
Улыбка на ее губах стала злорадной. Антон понял, что Рокси имеет в виду. В недавнем прошлом ее покровитель, узнав о тайном романе, выгнал строптивую певицу прочь и даже попытался раз и навсегда вытолкнуть ее из эфиров. Для него это кончилось сокрушительным провалом. Обретя поддержку в лице Егора, Рокси взлетела еще выше. Лысику пришлось поджать хвост и на коленях упрашивать ее вернуться.
— Да, ты можешь, — мрачно подтвердил Антон и уткнулся носом в тарелку.
Странное дело, но дрожь в коленях, сохранившаяся до этого момента, вдруг улетучилась, а с Рокси вдруг слетела та шелуха роковой женщины, которая, как кокон, сохраняла ее от внешних потрясений. Перед Антоном сидела женщина, довольно красивая, но совершенно заурядная, если приглядеться. Полчаса назад он пошел бы за ней на край света, а сейчас сама мысль вновь сделаться ее верным рабом казалась смешной.
Рокси, очевидно, почувствовала эту перемену в нем, потому моментально сменила тон.
— У тебя-то все хорошо? — участливо спросила она.
— Да.
— Точно?
— Точно.
Она покачала головой, макнула палец в чашку с остывшим чаем и нарисовала на столешнице кривобокое сердечко. Антон смотрел во все глаза.
— А я вот… что-то расклеилась, — печально сказала она. — Нет, в целом все хорошо. Работы полно, деньги есть, от предложений уже отбиваюсь, но как-то тоскливо мне, Антоша. Поговорить не с кем. Подруг у меня сроду не было, я с мужиками лучше язык находила, даже в детстве.
— Попугая заведи, — посоветовал Антон.
— Зачем?
— Будешь с ним разговаривать.
Он бросил на стол деньги и поднялся. Рокси схватила его за руку.
— Ну не уходи ты так! Пожалуйста. Посиди со мной немного, мне ведь, по сути, некуда… Лысик с семьей умотал отдыхать, я совсем одна, даже поплакаться некому.
— Оно тебе надо?
— Надо. Я — женщина, иногда я должна чувствовать себя слабой.
Колени снова затряслись. Антон уселся, чувствуя себя полным дураком, но в глубине души радовался этому, видя, как в темных глазах Рокси вспыхивает знакомый волчий огонь. И только на корке подсознания играл незатейливый мотивчик о темном графском пруде с лилиями, напеваемый угрюмым мушкетером.
На сей раз все произошло быстро и совершенно неинтересно.
Встреча состоялась на квартире Рокси, потому что тащить ее к себе Антон решительно не хотел. В районе, где он снимал квартиру, желтая «Феррари» Рокси смотрелась бы как торт на куче навоза. Она не возражала, повезла его к себе, приткнула машину у подъезда и, небрежно кивнув охраннику, размашистыми шагами направилась к дому. Антон шел следом с видом побитого пса. Несмотря на успешную карьеру, он так и не привык к роскоши, оттого дом Рокси вызвал у него легкую панику. Мраморный холл с высокими потолками и лепными колоннами давил на затылок.
В квартире они не стали тратить время даже на душ и сразу направились в постель. Антон — потому что слишком хотел ее, а Рокси — потому что чувствовала в этом некий налет пикантности, своеобразный дикий зов предков.
Оказалось, что они отвыкли друг от друга. За год с лишним Антон забыл, какая она на ощупь, забыл ее запах, отчего она казалась незнакомкой, которая волею случая могла им распоряжаться на свое усмотрение. И хотя тело работало как хорошо отлаженный механизм, Антон чувствовал себя довольно глупо.
После соития, которое не отважился бы назвать любовью, Антон бочком выскользнул из кровати и, прикрываясь комом одежды, вышел из спальни, сопровождаемым насмешливым взглядом. Торопливо одеваясь в прихожей, он не попадал в штанины и рукава, ожидая, что Рокси выйдет его проводить, но она даже не поднялась с постели.
Он ушел, а она осталась, красивая, непонятная, холодная женщина, такая близкая и такая чужая одновременно. И от этого хотелось выть или…
Или бежать. И как можно дальше.
Промаявшись в Москве неделю, Антон улетел в Киев, откуда актеров на автобусах вывезли на натуру, где намеревались снимать сериал. В автобусе, стареньком, с дребезжащим салоном, душным запахом резины и потертыми дерматиновыми сиденьями, Антона долго мутило, отчего почти всю дорогу он ехал, высунув голову в окно, а один раз, зазевавшись, даже проглотил летевшего по своим делам жука. После этого Антон долго кашлял, на радость всей съемочной группе, и в окно высовывался осторожнее.
Поселили их в захудалом санатории, главный корпус которого производил самое удручающее впечатление. Здание давно не ремонтировали. Внутри, в холле с облупившихся стен на посетителей смотрели бельмами гипсовые барельефы: рабочие с молотами, крестьяне с колосьями, дети с невразумительными игрушками. Антон бросил сумку на пол и, хмыкнув, огляделся по сторонам.
— Версаль, — сказал он.
Дежурная за стойкой строго посмотрела на него и поджала губы, но потом, увидев, куда он смотрит, опустила глаза и пробурчала что-то нечленораздельное. Антон же с усмешкой разглядывал белоглазого красноармейца, с распахнутым ртом, флагом в одной руке и саблей в другой. Нос у безымянного героя был отбит, и это придавало ему сходство со сфинксом.
Сфинкс Антона развеселил, потому на убогость номера он уже не отреагировал, а поздно вечером, когда вся группа торжественно отмечала прибытие на натуру, он с удивлением понял, что совершенно не думает о Рокси, словно кто-то незаметно вынул занозу из нывшего сердца. Была боль — и нет боли. Даже не боли, а некоего непонятного дискомфорта.
Дай бог здоровья тому, кто придумал водку! Или вечная ему память?
Не разобравшись, как все-таки правильно благодарить создателя лучшего русского антидепрессанта всех времен, Антон радостно поддерживал компанию, звонко чокался рюмкой, хрустел огурцами, которых в большой пластмассовой миске было много, тискал гримершу Танечку, которая заливисто хохотала, и чувствовал себя превосходно. И даже утром, когда он проснулся от головной боли, прижимаемый к стенке с жирными обоями жарким Танечкиным телом, чувство невероятной свободы так и не покинуло его.
Прибытие на съемочную площадку главной звезды сериала Алексея Залевского Антон воспринял прохладно, в струнку не вытянулся, ноги целовать не бросился. Глядя на остатки былой красоты этого испитого мужчины, Антон недоумевал: что только находят в нем женщины и режиссеры? Да, неплохой актер, но амплуа однобокие: мрачные красавцы, разочарованные жизнью, продолжавшие добиваться справедливости, герои-любовники, на которых бросались все дамочки. Но, как это ни прискорбно, после громкого успеха двадцать лет назад, когда Залевский сыграл героя-гусара, ни одной по-настоящему значимой роли.
