Леонид Каганов - Таблетки
Права у Мити были — он когда-то закончил автокурсы. А вот машины никогда не было. Кое-как с пятой попытки сдав экзамены в ГАИ, Митя за руль так ни разу не садился. А теперь перед ним стояла машина. Даже нет, с большой буквы: Машина.
Он не знал, как называется эта модель. Судя по хищно вытянутому носу, круглым фарам, хромированным рукояткам и кожаной крыше, она была бешено, музейно стара. Но в превосходном состоянии — даже паутина спиц внутри колес серебрилась и блестела. Митя никогда раньше не видел автомобилей со спицами в колесе.
— Нравится? — хищно спросила старуха. К тому времени Митя уже знал, что зовут ее Ангелина Фроловна. Она аристократически опустила ключи на блестящий темно-зеленый капот: — Катайся, Митя, на здоровье! А остальное получишь после моей смерти.
— Дай вам бог долгих лет! — растроганно ответил Митя. — Чем я могу вас отблагодарить?
— Лишь бы сыну не досталось, — зловеще ответила старуха Ангелина: — Удачи тебе!
* * *
Учился водить Митя на старых «Жигулях», поэтому ощущения оказались двойственные. С одной стороны, мотор здесь гремел и фыркал гораздо громче, а руль было крутить тяжело и непривычно. То ли руль был шире, то ли жестче. Митя даже не сразу сообразил, что руль в этом старинном автомобиле справа. Но несмотря на это, машина ехала плавнее, чем «Жигули» на автокурсах. Немножко поскрипывала, покачивалась, но сидеть в её салоне, отделанном кожей и хромом, было очень комфортно.
Немного тревожило, что водительские права Мити остались где-то дома в коробке со старыми документами — кто ж мог предположить заранее? И смущало отсутствие навыков вождения — за несколько лет подзабылось всё, чему учили на курсах. Однако сегодня Мите везло как никогда. Он сходу догадался, как завести машину и с первой попытки разобрался в управлении. Выехать на улицу удалось, не задев ни охранника подземного гаража, ни шлагбаум, ни бетонные направляющие. Он даже не заглох ни разу.
Минут двадцать Митя рулил по улицам — стоял в пробках, ждал светофоров, жал на педали и наслаждался густым теплым рокотом своей первой, но такой удачной машины. Вскоре он сообразил, что все это время ничего интересного с ним не происходит — разве что прохожие удивленно рассматривали диковинный музейный автомобиль. Митя с опаской подумал, что действие пуговиц рано или поздно начнет кончаться, и это может случиться, когда он за рулем. Митя хорошо представлял, скольким людям планеты за последнюю сотню лет автомобили помогли найти внезапные и неожиданные неприятности на свою голову. Но чтобы автомобиль кому-то помог найти внезапную удачу — нет, таких историй Митя не слышал. Как найдешь удачу, сидя в кабине автомобиля?
Митя решил для начала включить радио — вдруг удастся стать участником какой-нибудь викторины? Но радио найти на приборной панели ему не удалось. Да и было ли оно здесь? Тогда он вспомнил, что крыша его машины должна откидываться гармошкой. Как минимум, должно быть интересно прокатиться ранней весной с открытым верхом!
Митя притормозил на обочине, заглушил мотор и принялся вертеться на сидении, пытаясь сообразить, как кожаный потолок откидывается. Он нашел пару защелок над лобовым стеклом и принялся отодвигать гармошку. Ему удалось сделать лишь небольшую щель — воздух тут же наполнился свежим ветром и шумом. Но дальше крыша не двигалась. Тут позади машины раздался визг тормозов и сирена. Митя обернулся — это была карета скорой помощи.
— Ты что проход загородил, болван?! — заорал водитель «скорой», высунувшись из окошка. — У нас пациент умрет!
Тут только Митя сообразил, что перегородил своим автомобилем въезд в ворота больницы. Он завел машину и отъехал в сторону. Снова выключил и вышел наружу. «Не тот день, чтобы при мне люди умирали!» — решительно подумал Митя и шагнул к «скорой», которая медленно вползала в ворота. Он постучал ладонью по борту.
— Помочь чем-то могу? — крикнул Митя водителю.
— Нет! — грубо ответил водитель. Но внутри «скорой» что-то неразборчивое закричал женский голос, и водитель высунулся снова: — Группа крови у тебя какая?
— Первая…
— Первая, говорит! — передал водитель кому-то внутри, а затем высунулся снова: — Зайди кровь сдай грамм четыреста — вот будет помощь. Чем машинами проезд загораживать…
Митя охотно кивнул.
Медсестра распахнула заднюю дверь, словно боясь, что он передумает, Митя влез внутрь, а «Скорая» тронулась и покатилась по дорожкам больничной территории. На носилках лежала пожилая женщина в старомодном домашнем халате с розочками — она была жива, потому что иногда тихо охала.
— Автомобиль свой так и оставил открытым? — с изумлением спросил шофер, обернувшись.
— И пусть, — отмахнулся Митя, — что с ним будет? Тут человек умирает.
— Рисковый ты человек, — с уважением ответил шофер. — Да и правда, кто же посмеет тронуть такую машину…
В больничном корпусе пациентку сразу увезли вглубь на каталке, а Митю проводили в пункт сдачи крови. Через четверть часа он вышел на улицу с маленькой марлевой повязкой на локте и ощущением еще большей эйфории, чем была час назад — медсестра объяснила, что так бывает у доноров. Напоследок ему еще принесли чаю — невкусного, но до отвращения сладкого. Так, сказали, положено.
Первое, что увидел Митя, выйдя на улицу — пациентку из «скорой». Она была жива, сидела в том же самом своем халате с розочками на лавке справа у входа в корпус и бойко обсуждала с другой дамой диагнозы. Сперва Митя испугавшись, что она сейчас начнет его благодарить и тоже предлагать наследство — он даже прикрыл лицо ладонью, будто причесываясь, ускорил шаг и сделал вид, будто очень заинтересован трансформаторной будкой в противоположной стороне.
— А кровь-то чего? — донесся голос собеседницы.
— Кровь взяли, — степенно отвечала ей недавняя умирающая в халате с розочками, — из пальца взяли. Сказали, может аппендицит. А может, не аппендицит. До среды, сказали, меня тута оставят…
Тут настал черед изумиться такому волшебному исцелению — женщина, которую он со слов шофера считал умирающей, оказалась жива, бодра, и без опасного диагноза. Но было понятно, что митину кровь никак не успели бы перелить этой даме, тем более, зачем она ей, с подозрением на аппендицит… То есть, формально чудо было, не придерешься. Но чувствовался подвох, словно Митю ловко развели. Может, и впрямь действие пуговицы начало заканчиваться, и больше чудес не будет? Митя устыдился своих мыслей и помотал головой: пациентка жива, и прекрасно. Чего придираться-то? Митя рассудил, что возможность спасти чью-то жизнь — это, пожалуй, самое большое везение за сегодня. В приподнятом настроении он вернулся к машине.
Зеленый автомобиль с откинутым верхом ждал Митю, хотя возле него собралась небольшая толпа зевак — они почтительно рассматривали диковинку, а какой-то мальчик лет десяти даже пытался провести пальцем по зеленой блестящей поверхности капота, но отец его одергивал словами: «Не трожь, сказал! Щас выйдет дядя хозяин — застрелит тебя на фиг!»
Митя протиснулся между ними, сел за руль и завел машину.
— Дядя! — крикнул мальчик вдогонку. — А какого года ваша машина?
— Замолчи, сказал! — испуганно одернул его отец.
— Не знаю, мальчик, — улыбнулся ребенку Митя и уехал.
* * *
Еще полчаса Митя колесил по городу. Но ничего интересного снова не происходило — он лишь замерз от холодного весеннего ветра, пробивавшегося через приоткрытую щель в крыше. Вокруг тем временем стемнело. Митя не знал, сколько еще будет действовать пуговица, да и действует ли она вообще. Он решил выйти из машины и отправиться куда-нибудь пешком, благо вокруг был центр старого города. Он свернул в первую попавшуюся улочку, сразу оставил машину на обочине, и дальше пошел пешком.
Куда идти? Герой кино непременно отправился бы в казино и выиграл там миллион. Или в какую-нибудь лабораторию, чтобы сделать великое открытие. Или спас бы человечество, обезвредив террориста с атомной бомбой — с большим таким пузатым чемоданом с тикающими цифрами, как любят изображать киношники. Митя огляделся — ни казино, ни лаборатории, ни террориста с тикающим чемоданом в переулке не наблюдалось. Даже если пуговица была готова подарить Мите еще какое-то чудо, то этому чуду было негде произойти.
Митя прошел немного вперед по переулку, но путь оказался тупиковым: вдали маячили мусорные баки, по бокам высились глухие кирпичные стены с заложенными кирпичом окнами и неряшливыми нагромождениями вентиляционных труб. Что-то гудело, а по мостовой валялся мусор — то ли не донесенный до баков, то ли растащенный оттуда кошками: целлофановые пакеты, банановая кожура и фантики, мокнущие в луже. Тут явно были самые задние дворы жизни. Сама жизнь царила где-то на параллельных улицах. Припарковать машину в безлюдном переулке было неудачной идеей. Митя развернулся, чтобы пойти обратно, случайно наступил на банановую кожуру, пошатнулся, но чудом остался на ногах, пытаясь сообразить, чего в этом эпизоде больше — везения или невезения.
