Жанна Голубицкая - Дьявол просит правду
«ЖП-Бульвар» занимает огромное 8-этажное офисное здание. Главред ЖП Паганесян Андрей Айрапетович и его ближний круг заседают на последнем этаже — в пентхаусе, так сказать. При определенной доле таланта и везения, в непосредственной близи от главного смогу заседать и я.
Как гласит список редакционных подразделений на первом этаже, здесь есть и фотостудия, и рекламное агентство и целая куча производственно-технических служб, назначение которых мне пока неизвестно. Ритка по секрету сообщила мне, что в здании есть и VIP-бар — только для руководства и для звезд. Этот таинственный чилл-аут спрятан где-то в крыле шестого этажа и работает чуть ли не круглосуточно. Вот это я понимаю — сервис!
Чтобы попасть на каждый этаж, надо пропустить через турникет свой электронный пропуск. Причем на некоторые этажи доступ для посетителей с разовыми пропусками типа меня вообще закрыт.
В общем, шляться по зданию без дела я как-то не решаюсь и, не мудрствуя лукаво, отправляюсь на лестницу курить. На лестничной клетке красуется полная окурков урна, а над ней — выполненный на принтере плакат «Убей в себе лошадь!» Причем в данный момент при помощи никотина покушаюсь на жизнь лошади только я, больше на лестнице нет ни души. Зато этажом ниже доносятся оживленные девичьи голоса. Акустика тут отменная, и я невольно прислушиваюсь к чужому общению.
— Ну, и как это делать? — интересуется один из женских голосов. — Губы приоткрыты, язык высунут… И прямо в рот его, что ли? Или просто касаться кончиком языка?
— Что значит «язык высунут»? — второй голос отвечает не сразу, видимо, предварительно, глубоко затянувшись. Зато, выпуская дым, звучит очень веско и нравоучительно. — Ты ж не у ухогорлоноса на приеме! Тут эротика должна быть. Губы сами тянутся к нему, язык облизывает его быстрыми круговыми движениями. Это как бы глубокий французский поцелуй, но не в губы, поняла? А он напряжен и в любой момент готов к финалу. И женский рот как бы готов принять этот финал, глубоко в себя.
От потрясения я давлюсь сигаретным дымом. Нет, я, конечно, замужняя женщина с 10-летним стажем и всякое видала, но чтобы вот так, прямо, можно сказать, на рабочем месте… Пусть даже это рабочее место не что-нибудь, а известный своим отсутствием комплексов «ЖП-Бульвар»! Нет, определенно они не об этом. Каждый понимает все в меру своей испорченности. И, видно, это у меня к старости разыгрались эротические фантазии, вот и мерещится всякая похабень на ровном месте. Но стоило мне слегка успокоиться, как дамы сверху продолжили:
— А потом все это глотать же надо! Как это изобразить, ума не приложу!
— Как-как, работать надо! Тут креатив нужен, как и во всем. Пытаться нужно и так, и этак! — второй голос продолжает назидать. — Что ж ты думаешь, с первого раза все получится? Вот ты сегодня не в 7 вечера домой выстреливай, как обычно, а сиди и пробуй разные способы. Вон с Мишкой вместе покреативьте!
Ну это уже чересчур! Куда я попала? Это же форменный бордель! А вдруг главред возьмет и мне тоже даст тестовое задание типа «покреативить с Мишкой после 7 вечера»? Может, лучше валить отсюда, пока не поздно? Мне почему-то вспомнился мой научный руководитель с коньяком и валидолом и муж с молодухами.
Как знать, возможно, в этот момент моя карьера в желтой прессе и прервалась бы, не начавшись… Но суровая действительность в лице курильщиц этажом ниже неожиданно ко мне смилостивилась. Наверное, это была судьба.
— Да, блин, — в сердцах заявляет первый голос, — такой геморрой всегда с этими материалами в «Секс-ликбез!» Замучаешься, пока придумаешь, как их иллюстрировать, чтобы под закон о порнухе не попасть!
— А как ты хотела, милая, — отзывается собеседница, — на то мы и бильды. В картинке главное — настроение, драйв, а не физиологические подробности. Ты можешь хоть школьницу с эскимо поставить, мне все равно. Мне нужна экспрессия. Вот я и говорю: оставайтесь с Михаилом и думайте. И чтобы завтра утром минет был у меня на компе!
Ах, ну да: я вспоминаю стенд-путеводитель по зданию при входе. Этажом ниже расположена служба бильд-редакторов. Это, насколько мне известно, люди, отвечающие за подбор иллюстраций к текстам. Потом они передают картинки художникам, которые уже непосредственно оформляют ими журнальные полосы. Но ведь как легко ошибиться в людях и вообразить себе невесть что! В то время как по-настоящему творческие личности просто не прекращают творить даже во время перекура!
Тут у меня верещит мобильник. «Он тут!» — выдыхает Риточка мне в трубу и вырубается. И ровно через секунду я вырастаю перед ее стойкой как Конек-Горбунок перед… забыла, перед кем. В общем, как лист перед травою.
— Иди, — шепчет Ритка и распахивает заветную дубовую дверь.
За большим внушительным столом восседает молодой мужчина приятной наружности. Но никакого экстрима — ни тебе черноокого мачо, ни мускулистого плейбоя, ни даже тщательно скопированного имиджа последнего героя из золотой десятки «Форбс». Полная самобытность, одним словом. Что, по мне, очень даже хорошо. По виду, скорее маменькин сынок, чем брутальное чудовище. Блондин с мягко вьющимися волосами и большими голубыми глазами. Красавчик, но не в моем вкусе, что тоже плюс. А то мысли там всякие посторонние… А это лишнее в моем преклонном возрасте.
Помимо стола в кабинете главреда имеется панорамный вид на столицу, включающий башни Кремля, внушительный сейф и внушительное комнатное растение, породы мне неизвестной. Может, пальма, а может, и нет. Растениеводство и вообще ботаника никогда не были моей сильной стороной.
— Здравствуйте, Андрей Айрапетович! — вежливо говорю я, останавливаясь от «самого» на почтительном расстоянии. Я же хорошая девочка. И воспитанная при том. Но моему потенциальному работодателю, видимо, так не кажется:
— Ну, чего встала-то как не родная? Садись, рассказывай… Манана, значит? — он заглядывает в мой «фрагмент», лежащий у него на столе. — Блядская? А свекр, значит, Петюн у тебя?
— Петюн, — растерянно подтверждаю я.
— Невестка Петюна, — радостно констатирует главред, — прикольно! А чего умеешь? Только сразу договоримся: давай не будем про университеты там, про степени и диссертации, прости господи. Пишешь что?
— Я про образование писала, и про медицину, — блею я, забыв про все свои гордые планы из серии «Возьмите меня, и я поставлю ваш скучный журнал на уши!» — С выставки современного искусства репортаж делала и с олимпиады театров мимики и жеста…
— Ясно, — обрывает меня главред. — Ничего не пишешь. Но твой подход к делу мне нравится, Манана ты моя Лядски. Значит, так. Я тебя беру на испытательный срок. Тестовых заданий у тебя будет два. Результат по одному из них нужен мне в течение этого месяца, по второму — в течение сегодняшнего дня. Начнем с отдаленных перспектив.
С этими словами Андрей Айрапетович резво выскакивает из-за стола и подбегает к своему дереву, оказываясь одного с ним роста. И оба они — мне если не по плечо, то на полголовы ниже, это точно. Конечно, услужливая память тут же подкидывает мне всякую лишнюю в эту минуту информацию на тему кровавых диктаторов, ставших таковыми по причине комплекса Наполеона, обусловленного малым ростом и вытекающей из него манией величия. Ленин, Гитлер, Берия, Пиночет… Еще был Полпот в Кампучии. Правда, насчет роста Полпота я не уверена, и поэтому усилием воли вообще выкидываю невежливые мысли из головы. А мой — похоже уже не потенциальный, а самый что ни на есть натуральный! — работодатель тем временем нежно гладит по стволу свою пальму. Очень нежно — прямо-таки как женщину! Машинально я отмечаю, что одет он не броско, но весьма дорого. Грамотно выдержанный стиль casual. Видно, любит его. Любит себя. Сноб, но только снаружи. И эстет изнутри. Таков мой диагноз, хотя меня никто не спрашивает. Но это пока… Я потихоньку начинаю обретать уверенность в себе и контроль над ситуацией. И тут главред изрекает:
— Итак, программа максимум. Срок — месяц. Видишь дерево? Оно до сюда, — Андрей Айрапетович тычет «паркером» в стену, и я вижу, что там — о ужас! — стоят зарубки чуть ли не от самого пола! Этому растению тут измеряют рост так же тщательно, как обожаемому первенцу в еврейской семье! — А ровно через месяц, — продолжает этот фанатичный ботан, — оно должно быть до сюда! — и он указывает едва ли не на полметра выше последней отметки. — Не сделаешь — уволю!
— Но… — я в шоке, — причем тут я? Я же не цветовод-озеленитель и понятия не имею, как обращаться со всякими пальмами.
Моя наглость приводит Андрея Айрапетовича в бешенство:
— Не цветовод, значит? Не озеленитель? А кто ты? Писать не умеешь, пальмы растить не умеешь. Как ты живешь-то вообще? Не хочешь, не надо, я тебя не принуждаю. Но другая бы на твоем месте не выпендривалась, а тихо-мирно «загуглила» бы название дерева и выяснила, как сделать так, чтобы оно за месяц выросло. Ты же не где-нибудь, а в желтой прессе хочешь работать. А мы не поток грязной непроверенной информации, как лохи считают, а полноценная развлекательно-просветительская индустрия! А это значит, что ты постоянно будешь сталкиваться с тем, чего раньше не знала и не делала. И если ты, вместо того, чтобы въезжать любыми способами, на все будешь вякать «Я не озеленитель» и вообще «Я не такая» — то на фиг ты нам нужна? Лучше сразу запомни простую истину: если есть проблема, всегда найдется и средство ее разрешения.
