Ахто Леви - Мор. (Роман о воровской жизни, резне и Воровском законе)
Объявились-образовались его постоянные идеологические «консультанты», опытные в житейских вопросах субъекты. Если что-то непонятно, объяснят без учебников. Их бескорыстные уроки базируются на конкретных примерах, взятых из жизни, и это больше, чем в учебнике, в котором формуляция – не жизнь. У воров действительность – факты, а факты – упрямая вещь, способная опровергнуть любую декларативную мораль. Воры к тому же признавали похожие с коммунистическими взаимоотношения: один за всех и наоборот. В то же время всякий вор являлся одновременно и частником, обложенным налогами, но он по крайней мере знал: им украденное – это его собственность. В таком случае и воровать интереснее. Гораздо хуже было бы, если бы всем украденным имела право распоряжаться община.
Обучение Васи проходило ненавязчиво, никакого принуждения. Его даже на дело не допускали: еще молод, возможно это дело и не для тебя, так что не увлекайся, тебя никто не хочет в это впутывать, закончишь школу, станешь кем-то..
Вася же пришел к тому, что не хочет стать кем-то таким, над кем обыкновенно издеваются его товарищи. Вася уже требовал: «Я же хочу», «Я уже не маленький», «Я же не дурак!». Так что из Васи Котеночка начинал получаться вор. У воров, чтобы их не путали со всякими грабителями и мокрушниками, – так ему разъяснили его наставники Гриша Дубина и Иван Дурак, – имеются, свои железные законы похлеще фраерских, и вор в законе (в данном случае вор и его закон представляют одно цельное явление, когда вор отождествляется с законом, а потому и следует эти две составные целые написать с большой буквы), то есть Вор в Законе есть вор идейный. Тоже целое из двух составных: вор и идея. Так что Идейный Вор это тот, кто живет, следуя идее воровского закона. Идейный вор в законе не очень сильно отличается от воров фраерского общества с соответствующими положениями, сующих деньги в свои карманы также посредством эксплуатации фраеров, единственно обирают они фраеров по-разному: воры с положениями делают это цинично и нагло. Похожесть их структур заключена в организации «котла» у тех и у других, который пополняется за счет членских взносов. Правда, «котлом» это называлось только у честных воров, или же общаком, – слово сие не нуждается в расшифровке.
Ваське нравилось утверждаться в мысли, что воры не двуликие, что не боятся риска, не дрожат от страха за свое кресло, как страдающие от излишнего веса руководящие фраера, что нет нужды вору зубрить наизусть «Капитал», не осмысливая его сущности; что вора интересует только тот капитал, который обладает для жизни конкретным значением, а наизусть идейный вор должен знать одну-единственную книгу – криминальный кодекс.
Вася продолжал посещать школу, даже отличался успеваемостью. Родители были им довольны, родителям завидовали родители, менее довольные своими детьми: ах, какой у вас парень умница! Он, конечно, стал надолго отлучаться от дома и стал менее открыт, доступен… но он же растет. Даже на комсомольских собраниях иногда присутствовал, чтобы лишний раз самому убедиться в правдивости Лялькиных умозаключений о том, насколько формален и казенен комсомол.
Вася уже почти заканчивает школу, родители видят в нем будущего, если не педагога, то какого-нибудь ответственного сотрудника (отец), или ученого (мать), а он… все еще не в законе, все еще стажер в воровском деле. И только через год, когда семья решала, куда ему определиться дальше, в какой институт, наконец наставники однажды повели его на сходку
У фраеров на партсобраниях имеют право присутствовать только члены партии, то же и на воровской сходке присутствуют только воры, но председательствующего здесь нет, в законе все равны, хотя и отличаются по профессиональным признакам и заслуженности, если так можно выразиться.
Старых воров принято считать авторитетными, отношение молодых к ним почтительное, как и положено к заслуженным, что само по себе не значит, будто они обладают какой-нибудь директивной властью, это больше похоже на пенсионерство союзного значения. Весомость слова на сходке принадлежит все же центровым ворам: центровой вор не означает директор продовольственного магазина или Ювелирторга, или председатель исполкома, или начальник райотдела милиции, или центральный нападающий в футболе – центровой есть вор, у которого авторитет в воровской среде приобретается за счет его ума, ловкости, организаторских способностей. Так же, как каждый солдат стремится стать генералом, вор тоже не прочь стать центровым и авторитетным. Это означает быть видной фигурой в своей среде.
Сходки, увы, редко проводят в роскошных залах (это доступно жуликам в мире фраеров), а обычно где-нибудь в подвале, на «малине» или, бывает, на природе.
Здесь терпеливые Васькины воспитатели, обучавшие его правилам этикета вольного народа, доложат о своих достижениях: что, мол, Вася и теоретически и практически подготовлен, умеет обращаться с фомкой и знает, в каких случаях как подобает вести себя порядочному вору, за какое нарушение по неписанному кодексу воровской чести какое следует наказание. Далее перечисляются общие качества кандидата, дается положительная характеристика, подкрепляемая устной рекомендацией воспитателей, что равняется трем письменным при приеме в партию у фраеров.
Путем голосования воры должны решать, созрел ли Вася, чтобы быть ему наказанием для чересчур обеспеченных граждан, не знающих меры в приобретении барахла, стать ли ему нормировщиком чужих карманных денег, напоминающим гражданам, как вредно и бессовестно рассовывать по карманам излишне большие суммы, в конце концов еще не инфляция… Если большинство голосов «за», вопрос считался решенным и кто-нибудь из авторитетных говорил традиционное в таких случаях напутствие: «Бог тебе навстречу». Это то же самое, что «ни пуха, ни пера» или «камень тебе в мешок». Далее ему желали всех благ: «живи, не тужи, будь честным вором, и легавые (они же «менты» и «мусора») пусть будут с тобой вежливы, а судьи милостивы, и решетки тюремные чтоб попадались потоньше, а доски на нарах помягче, ну, а, если клопы, чтоб исключительно сытые…»
Вася теперь уже не просто Вася, а вор по кличке… А что, у него и кличка уже имеется? Кличку приобретают, как кому выйдет: кому по каким-то приметам (Карзубый, Карнаухий, Нос, Хромой, Шрам), а бывает, что наивный неофит, очутившись впервые в тюрьме, встает у окна и орет в тюремный двор: «Тюрьма! Тюрьма! Дай кликуху!» и ждет, что ответит тюрьма. И если откуда-то ему прокричат, что он баран или дурак, так ему и быть обладателем малоуважительного прозвища. Таким образом, понемногу потом везде по стране узнают жулики о новоявленном молодом воре по кличке… в данном случае Кота Васьки, или просто Котике или Котенке.
Васькины родители оказались перед фактом: что-то случилось с их образованным сыном. Хотя он и не стал обладателем наколки на плече: «Не забуду мать родную». И не потому, что неумно вору отмечать себя особой приметой, а потому еще, что не понимал сути наколки. (Это в глубокую старину юнец, ставший вором в законе, обязан был навсегда покинуть родительский дом, отсюда и происхождение той тоскливой клятвы; уже не стало у воров столь жестокого закона, и Вася до первого суда продолжал обожать кров родителей).
И что же за жизнь стала теперь у Васи – профессионального вора? Нет нужды перечислять, что должен вор. Он во всяком случае, понимал, что под лежачий камень вода не течет, следовательно, надо работать… «Чеши-воруй, пока ходит трамвай»… У воров полный хозрасчет, никто не живет нахлебником среди них. Вор может жить как ему угодно, но только чтобы ему и его товарищам была возможность осуществить основной принцип воровской: приспосабливаться в любой обстановке и в любой отрасли, если это не против воровской этики; он должен освоиться всюду, как вошь в белье, как клоп в щели, как блоха в дамской сорочке, в собачьей шерсти, как лягушка в болоте, как мышь в закромах, как бюрократ в коммунистическом хозяйстве. Но чем вору хорошо – его трудовая деятельность не подчинена Госплану, как в судах, банях, общественных туалетах – везде во фраерском мире; у него нет этой абсурдной погоняловки «давай, давай!» сегодня больше, чем вчера. В то же время вору на работе спать, простите меня, совсем невозможно, даже невыгодно, особенно если в ночной смене. А некоторым, например, карманникам, тоже очень рано надо вставать, чтобы шагать в ногу со всем трудящимся народом, – который на работу, который куда-нибудь очередь занимать, чтобы вместе со всеми штурмовать барьеры светлого будущего, чтобы слиться со всеми в единый поток жаждущих чувствовать локоть товарища меж ребер. Работенка, надо признаться, хотя и тихая, но довольно нервная и без перспективы на особую пенсию: редко кому удается дожить.
3
Тишина есть сущность воровства, одно из его основных положений, по которому существуют в жизни и крысы, и мыши и другие некоторые виды биологического мира: чтобы не возникали, не проснулись у жертв инстинкты собственничества, приводящие к настороженности, сопротивлению. Чтобы незаметно стянуть и с наслаждением сожрать в безопасности, необходима тишина. Так в воровской жизни повелось с того времени, считай, когда где-то в далеком прошлом воры отделились от образа древних своих предшественников, так называемых татьев, став тоньше по характеру деятельности, ибо тать – человек грубый, действующий, конечно, где надо и хитростью, но больше полагающийся на силу, дубинку, топор, отчего и на дыбу попадал чаще.
