Трейси Шевалье - Прелестные создания

Мэри не обратила внимания на мое замечание и последовала за мной наружу.

— У вас есть позвонок? — поинтересовалась она.

Я остановилась.

— Позвонок?

Я услышала шуршание бумаги у стола, клацанье камней, ударяемых друг о друга.

— Из спины крокодила, — сказала Мэри. — Обычно считают, что это зубы, но мы с папой знаем, что это позвонки. Видите?

Повернувшись, я увидела камень, который она мне протягивала. Размером он был с двухпенсовую монету, но толще, формой круглый, но с отсеченными с четырех сторон прямыми краями. Его поверхность была вогнутой, приплюснутой в центре, словно кто-то сжимал его между двумя пальцами, пока он был мягким. Я вспомнила скелет ящерицы, который видела в Британском музее.

— Ах, позвоночник, — поправила я, держа камень в руке. — Вот что ты имела в виду. Но в Англии нет крокодилов.

— Просто мы их не встречаем, — пожала плечами Мэри. — Может, перебрались куда-нибудь еще. Например, в Шотландию.

Я не смогла сдержать улыбку.

Когда я собиралась положить позвонок обратно, Мэри оглянулась, чтобы посмотреть, не вышел ли ее отец.

— Оставьте себе, — шепнула она.

— Спасибо. Как тебя зовут?

— Мэри.

— Это очень любезно с твоей стороны, Мэри Эннинг. Я буду им дорожить.

Я действительно дорожила им. Он стал первой окаменелостью, которую я поместила в свой шкафчик.

Забавно сейчас думать о той нашей первой встрече. Тогда я ни за что не догадалась бы, что со временем Мэри будет для меня значить больше, чем кто-либо еще на всем белом свете, за исключением моих сестер. Как могла двадцатипятилетняя девица из благополучной семьи помышлять о дружбе с дочкой столяра? Но даже в ту пору в ней было что-то такое, что неудержимо притягивало меня к ней. У Мэри были чудесные глаза и собственный пытливый взгляд на окружающий мир. Я хотела многому у нее научиться.

Через пару дней Мэри пришла проведать нас, выяснив, где мы живем. В Лайм-Реджисе найти кого-либо не составляет труда — в этом городке всего несколько улиц. Она появилась у черного входа, когда мы с Луизой находились в кухне, отрывая стебли от цветков бузины, которые только что собрали, чтобы добавить лепестки в ликер. Маргарет практиковалась в танцевальном шаге вокруг стола, в то же время пытаясь убедить нас добавить цветки не в ликер, а в шампанское, хотя и не предлагала своей помощи. Из-за ее лепета мы даже не заметили юной Мэри, прислонившейся к дверному косяку. Первой ее увидела Бесси, ввалившаяся в кухню с кульком сахара.

— Это еще кто? — закричала она, надувая толстые щеки.

Бесси последовала с нами из Лондона и любила жаловаться на свою тяжелую жизнь: на крутой подъем из города к коттеджу Морли, на ветер с моря, из-за которого у нее обострялись боли в груди, на невразумительный говор местных жителей, с которыми она сталкивалась на рынке, и на крабов, на которых у нее была аллергия. И хотя в Блумсбери Бесси казалась спокойной, серьезной девушкой, теперь она все чаще надувала свои щеки. За ее спиной мы, сестры Филпот, посмеивались над ее жалобами, хотя временами бывали близки и к тому, чтобы заблаговременно предупредить Бесси об отставке.

Заслышав ее, Мэри и не шелохнулась, чтобы отойти от порога.

— Что вы делаете?

— Бузинный ликер, — отозвалась я.

— Бузинное шампанское, — поправила Маргарет.

— Никогда такого не пробовала, — сказала Мэри, разглядывая кружевные цветочные головки и принюхиваясь к мускатному аромату, наполнявшему кухню.

— В июне здесь такое изобилие бузины, — сказала Маргарет. — Вам бы следовало из нее что-то готовить. Разве не этим занимаются все здешние деревенские?

Я поморщилась при этих словах своей сестры, но Мэри нисколько не обиделась. Напротив, ее глаза следили за Маргарет, которая теперь закружилась по кухне в вальсе, склоняя голову то к одному плечу, то к другому и вертя руками в такт тому, что напевала.

«Господи помилуй, — подумала я, — эта девочка готова восхищаться даже такой дурочкой, как моя сестра».

— Ты с чем пришла, Мэри? — Мой вопрос прозвучал достаточно категорично, хотя мне этого не хотелось.

Мэри Эннинг повернулась ко мне, продолжая искоса поглядывать на Маргарет.

— Папа прислал меня сказать, что он может сделать шкаф за фунт.

— В самом деле? — Я тут же отказалась от мысли о застекленном шкафе, если ему предстояло быть сделанным Ричардом Эннингом. — Скажи ему, что я подумаю о его предложении.

— Кто к нам пришел, Элизабет? — спросила Луиза, продолжая выдергивать стебельки.

— Это Мэри Эннинг, дочь столяра, делающего шкафы.

Услышав это имя, Бесси отвернулась от стола, на который ставила муку и масло для лепешек. Она поглядела на Мэри в изумлении.

— Так ты та самая девочка, в которую ударила молния?

Мэри кивнула.

Мы все повернулись к ней. Даже Маргарет перестала вальсировать. Мы слышали о девочке, в которую ударила молния, потому что об этом здесь многие говорили. В маленьких городках часто существуют свои легенды. Зачастую это рассказы о ребенке, который почти уже утонул, но чудом спасся, или упал с утеса и остался целым и невредимым, или попал под колеса экипажа и отделался одной царапиной. Такие легенды придают особый колорит месту и каким-то образом сплачивают людей. Когда я впервые увидела Мэри, мне и в голову не пришло, что она и есть та самая, чудом выжившая после удара молнии девочка.

— Ты помнишь, как это случилось? — спросила Маргарет.

Мэри пожала плечами — из-за нашего внезапного интереса ей было явно не по себе.

Луиза постаралась смягчить обстановку.

— Меня тоже зовут Мэри. Меня назвали в честь моей бабушки. Но бабушку Мэри я не любила так сильно, как бабушку Луизу. — Она сделала паузу, а потом добавила: — Не желаешь ли нам помочь?

— А что делать? — поинтересовалась Мэри, шагнув к столу.

— Сначала вымой руки, — велела я. — Луиза, посмотри на ее ногти!

Ногти у Мэри были обрамлены серой глиной, а кожа на коротких пальцах сморщилась. Именно к такому состоянию своих рук мне еще предстояло привыкнуть.

Бесси придирчиво разглядывала Мэри.

— Бесси, пока мы здесь, ты можешь прибрать в гостиной, — напомнила я ей.

— Я бы не стала пускать к себе на кухню девчонку, в которую ударила молния.

— Ты стала такой же суеверной, как местные жители, на которых ты любишь смотреть свысока.

Бесси вышла, задев шваброй за дверной косяк. Я перехватила взгляд Луизы, и мы обменялись улыбками. Затем Маргарет снова начала напевать и вальсировать вокруг стола.

— Маргарет, ради бога, займись своими танцами в другой комнате! — крикнула я. — Ступай и потанцуй с Бесси!

Маргарет рассмеялась и, сделав пируэт, выскользнула за дверь. Однако к этому времени Луиза пристроила Мэри выщипывать цветоножки из цветочных головок, следя за тем, чтобы пыльца стряхивалась в горшок, а не по всей кухне. Раз поняв, что от нее требуется, Мэри работала не покладая рук, прервавшись только тогда, когда в дверях снова появилась Маргарет в зеленом тюрбане.

— Одно перо или два? — спросила она, поднося к ленте на лбу сначала одно страусовое перо, а затем другое.

Мэри смотрела на Маргарет во все глаза. В ту пору тюрбаны до Лайма еще не добрались, хотя теперь я могу сообщить, что Маргарет удалось ввести тюрбаны в моду среди женщин Лайма и через несколько лет они стали привычным зрелищем на всей Брод-стрит. Я не уверена, что тюрбаны, равно как и другие шляпы, сочетаются с платьями с высокой талией, и думаю, что кое-кто посмеивался над ними, но разве мода не для того существует, чтобы развлекать?

— Спасибо, что помогла нам разделаться с бузиной, — сказала Луиза, когда все цветки погрузились в горячую воду с сахаром и лимоном. — Когда настоится, можешь взять себе бутылку.

Мэри Эннинг кивнула, затем повернулась ко мне:

— Можно мне посмотреть ваши антики, мисс? В прошлый раз вы мне их толком не показали.

Я колебалась, потому что немного стеснялась показывать ей свои находки. Для юной девочки она замечательно владела собой. Полагаю, это произошло из-за того, что она была привычна к любой работе с раннего возраста, и происшествие с молнией было здесь ни при чем. Я провела Мэри в столовую. Почти всякий, кто входил в эту комнату, отмечал прекрасный вид на Голден-Кэп, но Мэри даже не глянула в окно. Вместо этого она подошла прямо к буфету, в котором я, к большому неудовольствию Бесси, разложила свои находки.

— Что это за штучки? — указала она на полоски бумаги рядом с каждой окаменелостью.

— Этикетки. Там я пишу, когда и где я нашла образец, в каком слое скальных пород, а также привожу свое гипотетическое определение экспоната. Так делают в Британском музее.

— Вы там бывали? — Мэри хмурилась, разглядывая этикетки.

— Мы жили в квартале от него, да. Разве ты не помечаешь, где сделала свои находки?