Грэм Джойс - Зубная Фея
– У тебя парень вечно то артист, то альтист или как там еще это чертово словечко. А еще у него коленки гнутся не в ту сторону, и вообще он к черту слеп на один глаз!
– Я не сказала, что он слеп. Я сказала, у него косоглазие.
– Почему бы тебе не оставить парнишку в покое, вместо того чтобы цепляться ко всякой ерунде и без конца его дергать?
Однако Конни была не из тех, кого можно утихомирить окриком.
– Сэм, положи книгу. Ну-ка, посмотри на меня. А теперь посмотри на дверь, не поворачивая головы.
Сэм сделал, что ему было велено. Мама подошла вплотную и наклонилась над ним, лицо ее выражало обеспокоенность. Отец всем своим видом показывал, что готов покорно принять очередную причуду супруги.
– Да, – твердо заявила Конни, – его надо показать врачу.
Глава 5. Трение
Род занятий отца Терри продолжал оставаться загадкой для всей округи. Когда его спрашивали об этом напрямую, он говорил, что работает изобретателем, и Терри в аналогичных ситуациях повторял отцовские слова. С таким же успехом он мог бы объявить себя специалистом по НЛО или астрофизиком – все это были вещи, равно далекие от реальной жизни.
– Изобретателем чего? – следующий вопрос напрашивался сам собой.
– Всего, что потребуется изобрести, – таков был дежурный ответ.
Мастерская Криса Морриса, где он вдали от мирской суеты предавался своему таинственному изобретательству, была расположена в гараже рядом с его домом-фургоном. Если кому-нибудь из соседей, например отцам Сэма или Клайва, и случалось задуматься о характере его изобретений, их фантазии хватало разве что на новый вид автомобильного двигателя, карманный телевизор или еще какие-нибудь хитроумные штуковины в духе только что наступившей космической эры. В действительности же результаты творческих усилий мистера Морриса более всего напоминали вырезанные из картона фигурные макеты, какие можно увидеть в универмаге над полками для овсяных хлопьев или в витринах бакалейных лавок.
– Что бы там ни было, а платят за это не бог весть, раз им приходится жить в такой развалюхе, – заявил как-то раз Эрик Роджерс.
– Или же он тратит деньги на что-то другое. – Бетти Роджерс многозначительно поджала губы.
– То есть как это? – озадачился ее супруг.
– Сам раскатывает этаким гусем на спортивной машине, а у его сына ботинки просят каши.
Хотя Клайв и слышал все эти разговоры, они не могли поколебать его собственное мнение по этому вопросу. Папа Терри был кумиром Клайва. Будучи на тот момент всего лишь семи лет от роду, он уже твердо знал, кем станет, когда вырастет, – он станет изобретателем, как папа Терри. В отличие от своей мамы, Клайв находил в мистере Моррисе более сходства с лисой, нежели с гусем. Это сходство подчеркивали его рыжие волосы, росшие на лбу треугольным выступом (что, до поверьям, предвещает раннее вдовство), и манера подолгу пристально разглядывать заинтересовавший его предмет – безусловный признак тонкого ума и наблюдательности. Его загорелые руки, так непохожие на бледно-серые руки отца Клайва, были всегда на виду благодаря постоянно закатанным рукавам рубашки.
Между делом мистер Моррис мастерил игрушки – картонные самолеты и тому подобные вещи. В то же время Терри признавал настоящими игрушками только те, что делались из цветной пластмассы и продавались в магазине; Клайва же привлекали не игрушки сами по себе, а удивительные легкость и сноровка, с какими производил их на свет мистер Моррис. При этом его собственный отец был тяжел на подъем, ленив и беспечен – совсем как Терри. Неоднократно Клайву приходила в голову мысль, что по какой-то ошибке его и Терри перепутали, выдав на руки разным отцам. Терри, если бы его об этом спросили, наверняка поддержал бы идею «обратного обмена». Не так давно отец Клайва купил телевизор; родители Сэма собирались сделать это в ближайшее время. Повсюду только и говорили, что о наступившем Веке Телевидения, тогда как Терри был вынужден довольствоваться оригинальной версией данного аппарата, изготовленной умельцем-отцом все из того же картона.
Мастерская Морриса представлялась Клайву неким сказочным чертогом, полным самых необыкновенных вещей. Причудливой формы и неведомого назначения инструменты были аккуратно развешаны вдоль стен. На полках громоздились детали и узлы двигателей, старые радиоприемники, сломанные кассовые аппараты, пружины, шкивы, гири и целые мили разнокалиберной проволоки. Под потолком, растянувшись во всю длину гаража, висел настоящий самолетный винт, двухлопастной; на задней стене была закреплена тяжелой скобой с замком охотничья двустволка; в углу обрастал пылью распотрошенный музыкальный автомат – виниловые диски под прозрачным колпаком были готовы лечь под иглу, ожидая только команды, которая уже никогда не поступит.
Недостатком мистера Морриса был скверный характер. Когда на него находило, он начинал расшвыривать вещи по мастерской и ругательства слетали с его губ, как снопы искр из-под шлифовального станка. Порой ему не хватало гаражного пространства, и тогда он выскакивал на улицу, поливая бранью всех и вся; дети бросались врассыпную, а он расшвыривал пинками попадавшиеся на его пути мячи и трехколесные велосипеды.
В иные же дни он смягчался и даже снисходил до того, чтобы удовлетворить любопытство Клайва по тому или иному вопросу. Как-то раз после обеда, когда Линда с мальчиками только что вернулась из школы, он прервал возню с кусками картона и сдернул брезент с какого-то устройства в дальнем конце мастерской. Терри уже не раз его видел и потому со скучающим видом удалился. Линда испугалась, что ее попросят подержать что-нибудь могущее запачкать белые кружевные перчатки, и поспешно ретировалась в фургон, где ее тетя Джейн нянчилась с двухлетними близнецами, братом и сестрой Терри. В гараже остались только Сэм и Клайв.
Самой заметной деталью устройства было закрепленное на раме велосипедное колесо. Моррис привел систему в движение: несколько гладких маслянистых стержней поочередно опускались под действием хитроумно распределенных грузов и затем возвращались в изначальную позицию, попутно приводя в движение колесо. Это было дьявольски ловко придумано. Устройство само по себе работало великолепно, однако не было заметно, чтобы оно что-нибудь делало.
– Вечный двигатель, – пояснил Моррис. – Утверждают, что сконструировать его невозможно, но я с этим когда-нибудь справлюсь. Работаю над ним вот уже семь лет.
– И он действительно вечный? – Клайв завороженно смотрел на чудо-двигатель.
Моррис с грустью посмотрел на свое детище:
– Нет, рано или поздно он остановится. Трение, ребята, трение. Вот в чем единственная загвоздка. Черт бы побрал это паршивое трение!
Далее он пустился в пространные рассуждения о том, что уголь, нефть и прочие ископаемые виды топлива рано или поздно будут исчерпаны, и потому всем этим чертовым ученым давно пора заняться поисками альтернативных источников, причем делать это нужно чертовски быстро. В ходе речи он не отводил глаз от почти вечного двигателя и, казалось, разговаривал сам с собой. Сэм, не понявший ни единого слова, покинул гараж и отправился на поиски Терри. В свою очередь Клайв прилагал максимум усилий, чтобы уследить за мыслью докладчика, взирая на вращающееся колесо так, будто оно могло в любую минуту открыть перед ним таинственную Дверь во Времени.
Но тут в дверях мастерской возникла Джейн Моррис. В руке ее был зажат листок бумаги, а чугунная строгость черт оживлялась лишь красными пятнами гнева, несимметрично покрывавшими ее лицо.
– Тебе лучше уйти вместе с остальными детьми, – сказал мистер Моррис Клайву. – Близится новая мировая война.
– Близится новая мировая война, – сообщил Клайв своим родителям в тот же вечер.
– Что?!
– Сегодня папа Терри увидел маму Терри и сказал мне, что близится новая мировая война.
Эрик Роджерс расхохотался; Бетти крепко сжала губы.
Они как раз готовились к походу в библиотеку. Одним из мучительных следствий наличия в семье вундеркинда были регулярные – два раза в неделю – посещения публичной библиотеки. Мистер и миссис Роджерс попеременно подвергались этому унижению – выглядеть малограмотными тупицами на фоне своего семилетнего отпрыска. Каждому из них требовалось не более пяти минут для того, чтобы подыскать себе соответственно вестерн или любовный роман, тогда как Клайв в полной мере использовал час, отводимый на выбор книг библиотечным регламентом. После этого он за пару дней разделывался со своим чтивом, и родителям приходилось вновь сопровождать его в библиотеку, заодно сдавая и собственные, едва начатые книги, дабы сохранить лицо.
В любой другой ситуации книги занимали бы очень скромное место в жизни семейства Роджерсов. Теперь же «высокоодаренность» Клайва (при подстрекательстве ловкача-коммивояжера) подвигла их на столь серьезную финансовую жертву, как приобретение в рассрочку полного комплекта «Британской энциклопедии». Когда все эти фолианты в роскошном переплете из белой кожи прибыли и, будучи сложены в гостиной, образовали две огромные стопы наподобие колонн перед входом в загадочный храм науки, мистер Роджерс впервые пожалел о своем отказе дополнить мебельный гарнитур книжным шкафом из тикового дерева, который ему в свое время хотели навязать за отдельную плату. Возможно, Эрик несколько утешился бы, знай он, что благодаря ненасытному любопытству Клайва их комплект энциклопедии был единственным в округе, каждый из томов которого хотя бы раз открывался с познавательной целью.
