Джулиан Барнс - Любовь и так далее
Я снова стала работать. У меня оставались связи. Я взяла себе помощницу, Элли. Мы сняли маленькую студию в полутора милях от нашего дома. Сейчас мы подумываем о том, чтобы снять помещение побольше — работы у нас было много с самого начала, но мне хотелось работать больше. То есть, не то чтобы даже хотелось, но так было нужно. Добытчик у нас в семье, в основном, я. Оливеру это не очень приятно. Энергии у него с избытком, но ему не хватает… упорства.
Жизнь потихоньку наладилась. Мне нравится моя работа, я люблю своих детей. Мы с Оливером очень неплохо ладим. Когда я выходила за него замуж, я сразу настраивалась на то, что он не будет нормальным служащим на полный рабочий день «с девяти до пяти». Я всегда поддерживала его проекты, но это не значит, что я рассчитывала, что из них выйдет что-нибудь путное. Он — человек очень общительный, забавный и остроумный, он хороший отец. Мне приятно приходить домой и знать, что он меня ждет. Он неплохо готовит. Я принимаю свою повседневность именно как повседневность. Именно так и нужно. Это — единственный способ, верно?
Я не малышка Мэри-Солнышко.[28] У нас были… тяжелые времена. Я — нормальная мать, а это значит, что я частенько не сплю по ночам, мучаясь всякими страхами. Разумеется, я переживаю за своих детей. Стоит мне только подумать, что Софи и Мари — нормальные дети, хорошие, ласковые и послушные; как и все дети, они смотрят на мир радостно и открыто, они доверяют миру, как будто он никогда не предаст их доверия, и когда-нибудь они выйдут в большую жизнь, такие же радостные и восторженные… стоит мне только подумать об этом, как у меня сводит живот от страха.
СТЮАРТ: Некоторые клише очень даже верны. Например, что Америка — страна благоприятных возможностей. По крайней мере, страна возможностей. Некоторые клише не верны совсем. Например, что у американцев напрочь отсутствует чувство юмора, или что Америка — это «большой плавильный котел, в котором расплавляются и смешиваются люди всех национальностей», что Америка — это дом храбрых и страна свободы. Я жил там почти десять лет, я знаю многих американцев, и они мне нравятся. Я даже был женат на американке.
Но они — не британцы. Даже те, которые выглядят как британцы, — все равно не британцы, причем эти — особенно. Хотя меня это не напрягает. Как там? Англия и Америка — две нации, разделенные общим языком.[29] Очередное клише. Из тех, которые верные. Когда кто-нибудь обращался ко мне со словами: «Привет? Как дела?» — я машинально отвечал: «Все путем», хотя иногда специально утрировал свой английский акцент. Я спокойно использовал в речи всякие американские словечки типа: «угумс», «о'кей», «ну ты чё» и, наверное, еще и другие, которые даже не замечал.
Разница не в выражениях, а в том, что стоит за словами. Например, мой брак — мой второй брак, американский, — через пять лет закончился разводом. В Англии бы сказали: «Его брак закончился неудачно, продержавшись пять лет». Такой вот голос за кадром. Я имею в виду голос за кадром, который звучит у вас в голове и комментирует вашу жизнь по мере ее проживания. А в Америке голос за кадром звучал бы так: «Его брак успешно держался пять лет». Американцы — нация серийных браков. Я говорю не о мормонах. Мне кажется, это все потому, что в душе они непробиваемые оптимисты. Может быть, есть и другие объяснения, но мне импонирует именно это.
Ладно, я что-то отвлекся. Продолжаю рассказ. Я работал в банке, в Вашингтоне, и через пару лет стал потихоньку американизироваться. Вроде как укоренился. Не в смысле, стал коренным американцем, а в смысле… как бы это получше сказать… В Англии я бы сидел за столом, а напротив меня сидели бы люди, которые пришли взять небольшую ссуду, и я рассуждал бы примерно так: со временем — если я буду прилежным и исполнительным и зарекомендую себя с самой лучшей стороны — меня посадят работать с людьми, которые делают крупные займы. Но прожив пару лет в Штатах, я начал рассуждать так: почему он, почему она, почему не я? И я пересел на другую сторону стола.
Я открыл ресторан на пару с приятелем. Вас это, наверное, удивляет. Да я бы и сам, честно сказать, удивился, если бы оставался в Англии. Но там это воспринималось как должное. Там все происходит проще: сегодня ты агент по продаже недвижимости, а завтра учишься на судью. Я любил хорошо поесть, я знал банковское дело, у меня был друг — замечательный повар. Мы нашли помещение, взяли ссуду, наняли дизайнера, подобрали персонал и hey presto[30] — у нас свой ресторан. Вот так вот просто. Просто не в смысле сделать, а в смысле задумать, но когда все задумано правильно, то и сделать гораздо проще. Мы назвали его «Le Bon Marche»[31] — чтобы обозначить соотношение умеренных цен и качественной продукции. Кухня и стиль представляли собой сочетание французской, калифорнийской и тайской традиций. Вам бы понравилось.
Потом я продал свою долю партнеру, а сам переехал в Балтимор. Открыл еще один ресторан. Дела пошли хорошо. Но прошло время, и… В Америке так и бывает. В Англии это назвали бы «не прикипел к месту» или «сам не знает, чего ему надо». Но для Америки это нормально. Ты добился успеха — ты выбираешь другую область, чтобы добиться успеха и в ней. У тебя ничего не вышло — ты все равно выбираешь другую область, чтобы добиться успеха. Как я уже говорил, американцы — непробиваемые оптимисты.
Я занялся распространением продуктов питания органико-биологического производства. Эта область показалась мне перспективной. Спрос на такую продукцию неуклонно растет, особенно — в больших городах, где люди заботятся о своем здоровье и имеют достаточно средств, чтобы покупать экологически чистую пищу. Соответственно, предложение тоже растет, растет число фирм и хозяйств, производящих биоорганическую продукцию, разумеется — в экологически чистых, «здоровых» аграрных районах. Как правило, это мелкие, локальные хозяйства, и люди, которые там работают, слишком заняты своим делом или слишком идеалисты, чтобы заниматься торговлей и дистрибуцией. Задача дистрибьютора — наладить связи между производителем и потребителем. Существуют, конечно, фермерские ярмарки и базары, но, на мой взгляд, это не столько бизнес, сколько презентация — развлечение для туристов. Торговля, как правило, происходит либо в розничные торговые точки, либо доставкой по предварительному заказу. Но все это организовано на любительском уровне, без учета особенностей и законов маркетинга. Нередко бывает, что мелкие производители экологически чистых продуктов питания рассуждают так: нам не нужно себя рекламировать, как мы есть чистые и непорочные. Они просто не понимают, что даже сейчас — именно сейчас — добродетель тоже нуждается в хорошем маркетинге.
Вот этим я и занялся. Дистрибуцией и маркетингом. Как правило, производители органико-биологической пищи, они как амиши[32] — далеки от современной цивилизации. Во многих розничных торговых точках до сих пор обретаются идеалисты из бывших хиппи, которые убеждены, что успешный бизнес — удел серого обывателя из среднего класса, а способность сделать себе правильную рекламу — смертный грех. В то время как их клиенты — это нормальные люди из среднего класса, которым нет надобности приобщаться к продвинутой контркультуре каждый раз, когда им захочется репу или пастернак без ядовитых химикатов. Как я уже говорил, все упиралось в то, чтобы наладить связи.
Вижу, что я увлекся. Просто, когда я начинаю об этом говорить… ладно, ладно, я понял намек. В общем, я осел в Балтиморе и несколько лет занимался распределением продуктов питания органико-биологического производства. Потом устроил себе отпуск на две недели и поехал в Англию. На самом деле, отдыхать я умею не очень, устаю от безделья, так что я принялся изучать местную розничную торговлю и системы доставки, и, честно признаюсь, все это повергло меня в состояние легкого шока. Поэтому я решил вернуться и обосноваться здесь. Собственно, так я и жил потом.
ОЛИВЕР: А потом, а потом… в старое доброе время по Гринвичу.
Вот ведь забавно: мы говорим «старое доброе время». А ведь время совсем не доброе. Оно норовистое и злое. Да, время именно злое. И капризное. Капризная субретка-обманщица — Время. Большую часть твоей жизни она еле-еле волочит ноги и надувает губки, а потом — когда наступает «счастливый час», тот лучезарный момент, когда удача и радость все-таки посетили твой скромный дом, — она проносится мимо, как официантка на роликах. Возьмем, к примеру, счастливый час, который начался в то мгновение, когда я благоговейно преклонил колени и поклялся к любви и верности ma belle.[33] Откуда мне было знать, что все это счастье закончится в тот достославный момент, когда мыс вами расстались в последний раз? И кто знает, когда эта кокетливая шалунья с подносом над головой снова объявит счастливый час? Признаюсь, когда мы вернулись в Англию, первое время все было плохо — пресно и плоско, как равнины Голландии. А потом появилась Мари. То есть, сначала благовещение о Мари, а потом и сама Мари. Она — наша маленькая Сингапурская петля. Сингапурская Петелька.[34]
