Виктор Дьяков - ВЗОРВАННАЯ ТИШИНА сборник рассказов
- Лучше уж такой страх... на час, чем целыми днями на холоду, в воде, в сырости, да в сапогах дырявых, с ломом или лопатой... Начальники все мужики, как конвоиры, орут, норму требуют. Какая там норма с голодухи... Кого посимпатичней ночами к себе в землянку тягали, особливо таких вот толстых, вроде тебя. А если артачились, потом ещё хужее бывало...
"Пионерка" тем временем уже повествовала о "героическом восстановлении народного хозяйства" в послевоенные годы. Она «трудилась» агитатором на какой-то стройке. Потом рассказала о своей жуткой любви к одному из крупных руководителей той стройки...
- Любовь... ради неё одной стоит жить,- прислушиваясь к рассказу вздохнула Лиза.- У меня муж уже шесть лет как умер... от рака. Поверите, он мне во снах является, и я одинокой себя не чувствую.
- Счастливая... Значит, по любви замуж вышла, - без зависти, равнодушно отозвалась Анна Ивановна.
- Конечно по любви. А разве можно иначе?- удивилась Лиза.
- Можно... Мне вот не повезло.
- Почему?
- Потому что родилась не вовремя... женихов наших на войне поубивало, не ясно, что ли. Кто с мово году и рядышком, считай, чуть не все несчастные. За кого попадя идти приходилось, за таких паразитов... а многие так и вообще не вышли, вековухами остались.
- И что ж это вы... как же это... разве можно без любви-то?- не могла поверить Лиза.
- Ты что... совсем дурочка что ли?- зло удивлялась в ответ Анна Ивановна.- Какая любовь, когда мужиков один-два на десять баб. Тут и калеки и старики, все в цене были...
Вернулась где-то пропадавшая дочь.
- Ты где бегала-то?- по инерции перенесла своё недовольство на неё Анна Ивановна.
- Да... в туалет ходила. Пошла, занято. Стою, жду. Тут за дверью как грохнется кто-то и стонет. Я медсестру позвала. Дверь с крючка сорвали, а там бабка с соседней палаты на полу и встать не может, ну мы её вдвоем кое как доволокли. На выписку идти должна была, ходила уже. Сестра говорит, наверное снова инсульт, тужиться стала - он её и разбил.
- Так ты, что там час целый стояла?- продолжала выражать неудовольствие Анна Ивановна.
- Час не час... Мне ведь потом после неё отмыться надо было. Она же там в своём ге плавала,- позволила себе чуть повысить голос и дочь...
Ночь Анна Ивановна перенесла плохо. Во сне ей слышался то лай, то крысиный писк. Она несколько раз просыпалась от приступов удушающего кашля... Кашель... она уже не сомневалась, что добьёт её именно он. Его приступы становились всё сильнее и продолжительнее, словно выворачивали наизнанку изношенные лёгкие, так долго вдыхавшие пыль ткацких цехов, кочегарок, ядовитый воздух завода "Клейтук"...
5
Наутро сын опять выглядел усталым.
"Ничего, недолго уж",- подумала про себя Анна Ивановна, а вслух поинтересовалась делами внука и снохи.
- Всё нормально,- буркнул в ответ сын и стал готовить мать к завтраку: помог вставить ей искусственные челюсти, отрегулировал поднимающееся изголовье кровати.
После завтрака пришла инструктор по лечебной гимнастике. Анна Ивановна опять нехотя и безуспешно пыталась вытянуть больную руку вверх... А вот "пионерка" так увлечённо принялась делать упражнения для своей ноги, что не прекратила их и после ухода врача.
- До тех пор буду делать, пока не вылечусь!- громко возвестила она.
Она не прекратила упражнения, и когда в палату пришёл её сын... Вдруг возник грохот, вызванный падением тела с койки... Потом Анна Ивановна услышала плачущий мужской крик:
- Мама... мамочка !! Помогите... вызовите врача... быстрей!
- Что там?- спросила Анна Ивановна, когда её сын, побежавший на крик, вернулся.
- С кровати упала... головой об пол... с упражнением этим... перестаралась,- ответил он взволнованно.
Противоположный угол палаты, тот где лежала "пионерка", Анна Ивановна различала плохо. Там мелькали белые халаты и слышалась дробь торопливых шагов.
- Мама... мама! Не покидай меня!- продолжал кричать сын "пионерки", выбегая вслед за каталкой, на которой куда-то спешно увозили его мать.
- Что это он... вроде по-русски, а как нерусский кричит?- спросила Анна Ивановна.
- Наверное, фильмов с дословным переводом насмотрелся. Так по-английски кричат, когда кто-то близкий умирает,- пояснил сын.
Потом пришло известие – "пионерку" срочно оперируют... А ближе к обеду в палате появилась сестра-хозяйка и сняла с её постели простыни, наволочку и пододеяльник... Смерть "пионерки", ещё утром такой бодрой и полной сил, очень сильно подействовала на Лизу:
- Господи... что же это? Она же почти здоровая была? Как же так... неужто ничего нельзя было сделать, ведь здесь же больница, врачи,- в глазах осунувшейся за эти дни Лизы стоял ужас.
- Ну и что, что больница... Разве это больница. Раньше начальников лечили, теперь богатых. А нас вот ни тогда, ни сейчас... Надо ж, и здесь без очереди успела,- мрачно отозвалась Анна Ивановна.
- Они нас должны... Мы же всё жизнь на государство работали...- растерянно пыталась стоять на своём Лиза.
Сын сходил к лечащему врачу и вернулся о чём-то задумавшись.
- Володь, чего ты?- спросила его Анна Ивановна.
- Да так... Тут такие лекари... вон почти здоровую угробили,- без энтузиазма ответил сын.- Слушай, ма, я тут с докторшей поговорил... в общем высказал ей, что они всем больным одно и то же лечение назначают: капельница, таблетки да ещё физкультура эта. Говорю, не может же у всех всё одинаково быть, ведь инсульт инсульту рознь. А она мне, если хотите, чтобы вашу маму конкретно лечили, необходимо сделать компьютерную томограмму. Как ты на это?
- Что это такое?... Да ну её, бестолку всё...- Анна Ивановна закашлялась, и сын тут же приподнял ей голову.
- Да ты не беспокойся, это совсем не больно. Тебя датчиками к компьютеру подключат и все твои болезни выявят. После этого уже станет ясно как тебя лечить. Может, тебе вовсе не то надо, что прописали. И кашель твой совсем мне не нравится... А они наобум лекарствами пичкают.
- Дорого?- тихо спросила Анна Ивановна.
- Что дорого?
- Этот самый компютер
- Да ты не беспокойся об этом.
- Не надо, Володь, не тратьтесь... без толку это.
Но сын не придал значения возражениям матери... Пришла дочь, и была проведена как обычно гигиеническая обработка тела Анны Ивановны... Потом брат и сестра вышли в коридор и о чём-то стали совещаться.
- Лиз, а Лиз... это дорого... компютер этот?- обратилась Анна Ивановна к соседке.
- Точно не знаю... Моим тоже предлагали, но у них сейчас совсем денег нет.
- Не... мои рубахи посымают, а заплотят... Эээх... и умереть по-человечьи не могу...
Сын попрощался до завтрашнего утра... Анна Ивановна смотрела на него и тоже прощалась... Сын не заметил слёз в глазах матери, а, может быть, просто отнёс их на счёт её застарелой глазной болезни...
После ухода сына, дочь завела свою обычную ободряющую "песню":
- Ну что мы сегодня такие кислые?
- Сестру... Катьку не забудьте позвать,- вдруг слабым голосом напомнила Анна Ивановна.
- Куда... сюда, что ли?- не поняла дочь.
- Как хоронить будете.
- Ты что, мам, опять за своё?
- Замолчь, Лидка, слушай меня... В церкви отпойте... из моих денег заплатите, там хватит... А компютер не надо... я и так...
Анна Ивановна закашлялась. У неё ещё имелись внутренние силы, чтобы воспротивиться приступу... но она не стала бороться, наоборот старалась кашлять сильнее, помогая удушью. Потом "покатило" само, как водяной вал от прорыва плотины – кашель всё усиливался.
- Мама, мама!! Сестра... скорее!!- кричала дочь, пытаясь поднять голову уже задыхавшейся матери.
Последнее, что увидела Анна Ивановна, лицо дочери в слезах и шприц в руках медсестры. Укола она уже не почувствовала...
НЕОБЫЧНАЯ ИСПОВЕДЬ
- Это блажь, конечно, но ведь жить-то ему осталась неделя... ну от силы две,- искренне сокрушался тюремный врач, крупный, рыхлый, поминутно отирающий платком потную шею – вентилятор почти не освежал, а зарешёченное окно "дышало" жарким уличным воздухом.
- Совсем никакой надежды? – напротив врача, с другой стороны стола, хаотично заваленного всевозможными медкнижками, историями болезни, рентгеновскими снимками... сидел священник в полном облачении. Среднего возраста, среднего роста, средней комплекции... Если бы не ряса, крест на груди, бородка клинышком, внешне совершенно не примечательный. В отличие от врача он, во всяком случае внешне, стойко переносил жару, ни разу даже не отерев лба.
