Анатолий Вилинович - Остап Бендер в Крыму
— Как что? — подняла удивленно брови Садыковна. — Это курорт, уважаемый. Город между Симферополем и Евпаторией. Туда перевели на службу ее супруга Константина Ивановича, он там пользует больных. А Фатьмачка тоже работает в санатории этом же. Вот так, любезнейшие.
— Ну что же, очень вам благодарны, уважаемая Фатьма Садыковна, — кивнул головой в виде поклона Бендер.
Закивал головой со словами благодарности и Балаганов.
— Но, возможно, я могу что-либо вам сообщить, уважаемые? То, что вас интересует? Мне кое-что известно о службе моей Фатьмачки в Воронцовском дворце, уважаемые.
— О, конечно, конечно, мы будем вам очень благодарны, любезнейшая Фатьма Садыковна, очень, — поспешил заверить хозяйку Остап. — С превеликим удовольствием послушаем вас. Может быть, вы и осветите интересующие нас вопросы.
— Тогда прошу в дом, проходите, проходите, не беседовать же нам во дворе. Искатели прошли в очень опрятную светленькую гостиную, и хозяйка пригласила их присесть. И тут же спросила:
— Может быть, попьете нашей водички «Феодосия»? Из-за нее я и осталась проживать здесь, не переехала к дочери в Саки. Эта водичка для меня как бальзам, уважаемые товарищи. Она богата такими минералами, что… — Садыковна пошла за водой.
— Благодарим, и с удовольствием попьем эту целебность, — промолвил Остап. — А мы в свою очередь можем угостить вас пшенной бузой, уважаемая хозяюшка, очень замечательный напиток, в Симферополе мы отведали.
— О, нет, нет, бузой у нас тоже на базаре торгуют. Ее я не употребляю, она хмельная, — говоря это, хозяйка выставила на стол хрустальный графин с чистой, как слеза, водой и два сверкающих градировками рисунков стакана. — Прошу, охлажденная, благотворна для любого организма.
Компаньоны наполнили стаканы на две трети и со словами благодарности выпили минеральную — целебную «Феодосию».
— Действительно, отличная, хозяюшка, водичка ваша.
— Мягкая и вкусная, — подтвердил Балаганов.
— С каким-то необыкновенным вкусом, правда, коллега?
— Да-да, вы правы, вода… — хотел еще что-то сказать хвалебное в адрес воды Балаганов, но, очевидно, фантазии на большее не хватило.
— Так, что вас интересует, граждане-товарищи, не знаю, как вас величать, спросила мамаше приемной дочери с таким же именем и отчеством, как и у нее.
— Да, я — Петр Николаевич, — привстал Остап, галантно качнув головой.
— А я — Александр Александрович, — не моргнув глазом, представился и Балаганов.
— Ну, а я… вам уже известна, а по фамилии — Масадова.
— Очень приятно, любезнейшая Фатьма Садыковна. Так вот, для нашего газетного и радиовещательного репортажа… — начал великий комбинатор уже известную преамбулу того, что их интересует, и почему они приехали к ее дочери.
— О, это любопытно, и очень интересно, что Советская власть интересуется прошлым. Но, что я могу сказать, уважаемые… Дочь много мне рассказывала о том, как уезжала ее хозяйка графиня Воронцова-Дашкова.
— Простите, а вы что, не проживали с ней тогда во дворце? — налил себе еще немного воды Бендер.
— Нет, не проживала. Я с мужем жила в Феодосии, правда, не в этом доме, а в гораздо лучшем, в центре города, так как мой покойный муж служил на табачной фабрике Стамболи. Ну, а после революции, как вам известно, началось совсем другое. Муж вскоре умер, а я с дочкой купила этот домик и переехала сюда. Фатьмачка мне много рассказывала, но что касается жизни самой графини в канун отъезда ее из Крыма, то… Знаю только одно, граждане-товарищи, когда мы с мужем побывали у нее в гостях, то она и ее подруги жаловались, что им было приказано все время находиться в своих комнатах, свободное хождение по замку было запрещено, а к графине являться — только строго по вызову. Все это, как потом стало известно, было связано с предстоящим скорым отъездом графини из Крыма. Но, несмотря на эти строгие ограничения, Фатьмачка и ее коллеги узнали, что штабс-ротмистр Ромов и два офицера, которые поселились во дворце, проводили какие-то ремонтные работы…
— А в каком месте, в каком месте? — поторопился спросить великий искатель.
— Ну, это уж, Петр Николаевич, мне совсем неведомо. Вот передадите привет от меня Фатьмачке, возможно, она вам и подскажет, если знает что-либо об этом больше, чем мне рассказывала. Может, вас арбузиком угостить, а? — с улыбкой спросила хозяйка. — Больше ничего, к сожалению, не могу вам сообщить. Так арбузика?
— Нет, нет, мы очень вам благодарны, дорогая хозяюшка, очень, — встал Бендер, а за ним и Балаганов.
И уже во дворе вновь искренне благодарили за полученные сведения, о ценности которых женщина и не подозревала. Вышли к ожидающему их Козлевичу прогуливающемуся у автомобиля.
— Ну, что же, чем богата, тем и рада, — провожала гостей Садыковна до машины. — Вам счастливой дороги, а мне побелку надо закончить…
Когда отъехали, Остап сказал:
— Вот видите, детушки, а вы сомневаетесь. Ведь клад наверняка есть. С какой это стати, Адам, перед самым отъездом графини, штабс-ротмистр Ромов с двумя офицерами затеяли ремонтные работы во дворце?
— И без вызова графини прислуге строго запретили ходить по дворцу, Адам Казимирович? — высказался и Балаганов.
— Не будь я Остапом-Сулейманом-Бертой-Марией-Бендером, если не выужу у двух оставшихся в нашем арсенале горничных, где проводились ремонтные работы!
— Да, Остап Ибрагимович, — согласился Козлевич, — к чему какие-то ремонтные работы, если графине бежать?
— Вот именно, а вы сомневаетесь все, голуби мои…
— Если по справедливости, то да, сомневался, командор. Но есть ли он там еще, этот клад? Ведь прошло столько времени, — рассудительно поднял руку, выставив указательный палец, Балаганов.
— Да, это резонно, Остап Ибрагимович. Не выбрали ли этот самый тайник уже до нас? — произнес Козлевич, взглянув на своего молодого компаньона.
— Не будем время терять, камрады. Гоним в Симферополь, а оттуда по направлению на Евпаторию, в город Саки.
«Майбах» прощально пронесся по улицам Феодосии и помчался к Симферополю.
Глава XVII. ПОЕЗДКА В ГОРОД САКИ
Великий предприниматель-путешественник раскрыл свой неизменный дореволюционный путеводитель и прочел своим друзьям:
— Город Саки лежит на полпути между Симферополем и Евпаторией. Этому старинному грязелечебному курорту около ста пятидесяти лет. Он расположен не у самого моря, а на берегу Сакского соленого озера, которое тянется на восток от побережья, постепенно сужаясь. Длина его 5 километров, глубина от четверти до одного метра. В древние времена здесь был довольно глубокий залив. Море и впадающие в него реки наносили песок и глину, создавая на дне залива мощные пласты. Постепенно образовалась песчаная насыпь, и залив превратился в озеро, на дне которого стала оседать соль. Толщина ее слоя сейчас достигает более трех метров. На соляном слое и лежит знаменитая черная, бархатистая леченая грязь. В ее составе — десятки ценнейших химических компонентов. Чудодейственная сила сакской грязи была известна людям издавна. Поэтому неслучайно на берегу Сакского озера около века тому назад родился первый грязевый курорт России. Грязь сильно воздействует на организм человека, на его нервную систему, кровообращение… Важным лечебным фактором является и рапа. В одном литре рапы содержится 150–2000 граммов лечебных солей. Рапа используется для самостоятельного лечения в дополнение к грязелечению…
— Наберем грязи и рапы, командор, может пригодиться, — пустил смешок Балаганов.
Остап не ответил и продолжил:
— Лечебные свойства сакской грязи и методы лечения впервые описал в 1799 году писатель и академик П. И. Сумароков. А в 1803 году он сам лечился в Саках. Месячное пребывание на сакском курорте обходится от 140 до 350 рублей, голуби-путешественники, — сказал Бендер-просветитель. — И еще, Сакский курорт является родоначальником всех крымских курортов. Вам ясно теперь, куда мы едем и почему бывшая графская служанка Фатьма Садыковна со своим супругом поселилась там и пользует нуждающихся в лечении…
Было послеобеденное время, когда «майбах» въехал в курортный грязелечебный городок Саки.
— Поскольку время рабочее, Адам Казимирович, то едем прямо в санаторий, где работает нужная нам младшая Садыковна, — сказал Остап.
Вначале им указали на санаторий, где лечились военные. Он был создан еще в 1837 году на базе грязевого отделения Симферопольского военного госпиталя. Но там Фатьмы Садыковны не оказалось, и они поехали к другому старинному сакскому санаторию.
Въехали в распахнутые ворота, и автомобиль искателей медленно покатился по длинной аллее к виднеющимся вдали белым корпусам. Слева, за деревьями парка, компаньоны увидели строящийся новый корпус санатория. Проехали мимо памятника Н. В. Гоголю, а когда увидели у корпуса барельеф адмирала Макарова, который здесь лечился, то остановились, и Бендер пошел разыскивать Фатьму Константинову. После расспросов он уточнил ее местонахождение, и вскоре к нему вышла средних лет стройная женщина в белом халате. И компаньоны вновь удивились, так как лицом она никак не походила на представительницу Востока, хотя имела точно такое же имя и отчество, как и ее названная мать. Мило улыбаясь, она спросила:
