Дуровъ - Все схвачено
А к Стратегу зайти все-таки следует. Пока Легат, при всей своей наглости, здесь все еще – человек чужой, не стоит множить недоброжелателей. Это для любого времени и строя – аксиома.
Но в приемную Очкарика звякнул. Там были вежливы с ним, знали и помнили, но огорчили. Или обрадовали. Уж как смотреть с учетом последних оргвыводов, сделанных Легатом… Сказали, что товарищ Председатель отбыл на заседание Президиума Высшего Комитета с самого утра и раньше часов трех-четырех его не ждут. А как прибудет, так Легату мгновенно сообщат, поскольку товарищ Председатель о нем вчера вечером спрашивал.
Спрашивал – это хорошо. Вот и ситуация сама себя разрешила: время звонить Стратегу, если он тоже куда-нибудь не отбыл…
Стратег никуда не отбыл и даже обрадовался звонку. Пригласил на «чашку чего-нибудь…», но не преминул ехидно добавить:
– Тем более что время есть, Председатель в Крепости и когда будет – один бог знает. А его, как известно, нет.
Правильно решил, подумал Легат про себя молодца, хватило ума не выеживаться не по чину, субординацией пренебрегать не след, боком выйдет. На чашку так на чашку. Глянул на часы и оторопел: часов не было. Забыл поутру и в спешке надеть! Время здесь и по телефону проверить можно, по вечному номеру «100», который всегда был, есть и, не исключено, будет. А что забыл подарок Стратега – вот это может здесь ненужной обидой выйти. Стратег наверняка поинтересуется типа, что, мол, не подошел подарок?..
Ладно, разберемся. Тем более что он ухитрился выполнить просьбу Стратега – хоть намекнуть тому о будущем. Будет у него будущее – до почетной пенсии и одновременно до работы в неплохой бизнес-конторе персоной по связи с правительственными структурами. Связей-то за жизнь навязал немало…
Стратег встретил его у дверей: успел-таки поднять задницу с кресла и пройти от стола метров восемь-девять, поскольку помощник звонком из приемной предупредил его о приходе гостя. Обнял Легата, крепко похлопал его рукой по спине, даже поцеловаться пришлось, поскольку такая служебная нежность принята была в окружении Бровастого. И конечно же, сразу заметил отсутствие подарка. Типа недреманное око Конторы…
– Что, не понравились? – спросил огорченно. Или сыграл. Но убедительно. – А я твои ношу, – показал запястье с «Брегетом».
– С чего ты взял, что не понравилось? – вроде бы тоже обиделся Легат. – Я с утра так торопился, что вообще часы забыл надеть. У тебя случайно второй такой пары нет?
– Ох и наглец же ты! – восхитился Стратег. Влез в сейф, достал коробочку, тоже – скромную, небольшую. В те годы умели делать хорошие надежные вещи, но вообще не думали о дизайне, слова такого еще не выучили. – Получи повышение.
Легат коробку открыл: там имели место часы, о которых он впервые услыхал здесь и недавно – вполне пристойно выглядящий хронометр с громкой надписью на циферблате: «Генеральские». Они были явно покруче «Командирских».
– Класс! – искренне восхитился Легат, надевая на руку часы. – Умели ж делать! А простой народ «Победу» за счастье считает…
– Во-первых, не умели, а умеют. А во-вторых, у вас, что, такие котлы на каждом углу продаются? И для народа? – Стратег постучал пальцем по циферблату «Брегета».
– Представь себе, на каждом. И выбор огромный, и цена, представь себе, вполне соразмерна – по масштабам, естественно, – с нынешней ценою этих… – поглядел на руку, и впрямь солидно смотрелись «Генеральские», будет повод между прочим сказать Очкарику, что последовал его совету.
Сели в кресла. Стратег предложил:
– По коньячку?
– Нет, эту высоту я пропускаю. Давай сразу о деле. Ты просил узнать о своем будущем? У тебя все будет в полном порядке. Тебя всерьез не коснется ни смена властей – а их будет несколько, ни смена курса – а он тоже не раз поменяется. Ты останешься при хорошем деле даже тогда, когда Контора изменится радикально. Я имею в виду ее состав – от мала до велика… Я даже смогу тебе позвонить, когда вернусь в будущее, и повспоминать этот наш разговор, потому что долголетием и здоровьем Бог тебя не обделил.
– Так позвони, – радостно заржал довольный Стратег. – Номер телефона найдешь? Я тебе назвать его не могу, не знаю пока…
– Найду. Запросто. И позвоню. Вспомним прошлое…
– Это что ли. – Он обвел рукой кабинет, имея в виду, видимо, всю страну и заодно – эпоху.
– А у нас с тобой иного прошлого нет…
Зазвенел телефон. Стратег, не торопясь, поднялся с кресла, дошел до столика, уставленного телефонными аппаратами, безошибочно поднял трубку звонящего. На самом деле – никаких экстрасенсорных способностей, просто привычка. У Легата – то же самое.
– Тебя ждет Сам, – сказал Стратег, кладя трубку. – Задерживать не смею.
– А и незачем, – ответил Легат, тоже вставая. – Что успел узнать, сказал. Задание аналитикам оставил… – тут он наврал, но – неловленно.
– А я точно в твоем времени еще живой, ты не пошутил? – как-то совсем по-детски, жалковато спросил железный Стратег.
– Ты будешь жить вечно, – засмеялся Легат. – И у меня нет чувства юмора… Но не проси меня узнать что-то про жену, про детей, про тещу с тестем… Про тебя – чистая правда. А про других… Бессмысленно жить, зная, когда тебе сыграют похоронный марш, согласись?
Стратег засмеялся, хотя и как-то натянуто.
– Согласен. Спросил автоматически… Ладно, успеха и до встречи. Новые часы готовить?
– Готовь, если не жалко. Я слышал, еще и «Адмиральские» есть…
– Если есть, значит, будут.
Вот и поговорили.
4
Очкарик, в отличие от Стратега, не встретил Легата у дверей. Он сидел за своим огромным столом и что-то дописывал на листе авторучкой, время от времени встряхивая ее – чтоб, значит, чернила к перу доходили. «Хорошую ручку ему, что ли, подарить? – подумал на ходу Легат. – А что? Вполне! Часы отсюда в моем времени ничего не изменили. И мой бывший „Брегет“ ни на что не повлиял. Разве что на настроение Стратега… Чтоб не повторяться, принесу-ка я Очкарику хороший перьевой „Паркер“ и пузырек паркеровских чернил. Ноутбук дарить – дело дохлое, а ручку – в самый раз… Хотя зачем? Захоти Очкарик „Паркер“, ему десяток принесут! В это славное времечко в Столице у фарцовщиков можно купить все! И „Брегет“, и „Паркер“, и джинсов сто кило, были б деньги. А деньги все эти деловары, штальманы и утюги, как они сами себя называли, за свой редкий на Родине товар гребут немалые. Чего б не поделиться с людьми Конторы?.. Да небось и делятся!
Остановил поток сознания, одернул себя.
– Вы садитесь, садитесь, – сказал Очкарик, не отрываясь от писанины, – я сейчас. Закончу только…
Кабинет у Очкарика был куда больше, нежели у Стратега. Но и неуютнее. Очень длинный стол для совещаний, начинающийся чуть ли не от дверей, и тоже аэродромно-обширный письменный стол Очкарика – в дальнем конце кабинета – создавали странное ощущение для входящего: фигурка Очкарика издалека казалась маленькой и щемяще жалкой. Тем более что он снял пиджак, сидел в рубашке, нагнувшись над столом…
Поле, русское поле. И где-то там – тонкий колосок.
Тут Очкарик завершил письменную работу, надел на ручку колпачок, вызвал помощника. Тот каким-то образом одолел расстояние от дверей до стола в один миг. Пример толковой телепортации.
– Перепечатать в двух экземплярах и мне на подпись. – Поднялся, надел пиджак, пуговку застегнул и пошел к Легату. – Извините, Легат, но письмо срочное… – сел в кресло напротив, взял еще горячий фарфоровый чайник, налил себе чаю, пригубил. – Вот и не остыл даже!
– Простите, товарищ Председатель, вы что, сами такие письма пишете? А ваш аппарат что тогда делает?
– Аппарат… – Очкарик чуть усмехнулся. – Аппарат тоже пишет. И помощники вовсю пишут. У нас, Легат, везде – одни писатели. Да и не мне вам поговорку напоминать…
– Контора пишет? – сообразил Легат.
– Именно, – легко, будто тяжкое дело с плеч свалил, рассмеялся. – А что Конторе еще делать?
– Ну, я не знаю… Бдеть, например. Или стоять на страже. Или выявлять врагов. И безжалостно карать!
– Набор вроде верный. И бдим, и стоим, и выявляем… Вот только карать не всегда хочется. Хотя частенько – надо.
– Странно, – сказал Легат. – Ваша Контора по определению – карательная структура…
– По определению – да. Но я бы расширил определение: еще и воспитательная, еще и охранительная, еще и гуманная, – и, поймав невольно выпущенное на волю удивление Легата, добавил: – Да-да, именно гуманная. Потому что понять и поверить – умение едва ли не более важное, чем поймать и покарать.
– Это вы так считаете?
– Это я так считаю.
– И никто больше?
– Ну почему же никто? Конечно, не все. Но есть люди…
– Но есть Система.
– А системный подход не должен быть догматичным.
– А каким должен?
– Вариативным. И Система должна быть вариативной. Помните смысл этого понятия?
– Помню, конечно. Variatio по-латыни – изменение. Но, заметьте, изменение частностей при сохранении основы.
