Андрей Шляхов - Доктор Данилов в поликлинике, или Добро пожаловать в ад!
— Ты прав, — согласился Данилов. — Мы загубили свой медовый месяц. Придется его переиграть. Уехать на море…
— А меня оставить присматривать за квартирой!
— Тебя мы возьмем с собой, — сказал Данилов, обламывая робкие детские надежды. — Рядом с двумя влюбленными идиотами должен быть разумный человек. Чтобы приглядывать за ними. А квартира без твоей опеки будет только целее.
— Мам, а за что ты давала Владимиру выговоры?
— Я плохо себя вел, — опередив Елену, сказал Данилов. — Не слушался, дрался с товарищами по работе, терял казенные вещи. Другой бы заведующий, на месте твоей мамы, уволил бы такого сотрудника к чертовой бабушке, а твоя мама надеялась меня перевоспитать. Она ради этого даже замуж за меня вышла…
— Все, Данилов, ты доигрался! Я пошла смотреть телевизор, а ты искупишь свое хамство каторжными работами — приготовишь ужин, а после него перемоешь всю посуду!
— Посуду помою я! — проявил солидарность Никита. — Будем считать, что это репетиция перед Восьмым марта.
Елена легонько щелкнула сына по лбу и ушла.
— Я вот никак понять не могу, зачем вы поженились? — спросил Никита. — Вот молодежь женится, чтобы им родители разрешили жить вместе, а вам-то чего? Вы же сами себе хозяева, зачем вам этот штамп в паспорте?
— Нам просто захотелось это сделать, — ответил Данилов. — А мне еще и любопытно было — я же никогда еще не женился.
— А я вот за свободную любовь, не отягощенную никакими обязательствами! — заявил Никита. — И не только я, но и все мое поколение.
— В твоем возрасте я тоже был сторонником свободной любви, — сказал Данилов, наливая подсолнечное масло в сотейник. — И все мое поколение думало точно так же. Что будем жарить — рыбу или стейк?
— Мне все равно, лишь бы кетчупа побольше.
— Тогда — рыбу, — решил Данилов, доставая из морозилки пакет филе морского окуня и пакет замороженной моркови. — Жареная рыба с тушеной морковью — это пища богов! Если, конечно, все правильно приготовить.
Ему удалось приготовить все правильно, во всяком случае Елена похвалила и рыбу, и гарнир, и все блюдо целиком.
— Как это тебе удается? — спросила она, расправляясь с добавкой. — Это же очень просто, никаких секретов и изысков, а вот у меня так не получается.
— Все дело в настроении, — улыбнулся Данилов. — А также в специях и времени приготовления.
Когда Никита, отказавшись от чая, ушел в свою комнату, Елена подошла к сидевшему за столом Данилову, запустила левую руку ему в волосы, а указательный палец правой наставила на него как пистолет.
— На твоем лице явственно читается какой-то невысказанный вопрос или какое-то желание. Колись, Данилов, не бойся. Ты же знаешь, что я, когда объемся, становлюсь очень доброй…
— Это и вопрос и желание, — не стал запираться Данилов. — Но если позволишь, я задам его после того, как ты закончишь чистку своих конюшен. Сейчас могу сказать только одно, что если даже, во что я сам нисколько не верю, ты не справишься, то у меня есть мысли, как мы можем обратить это поражение себе на пользу.
— Это интересно… — Елена потянула за волосы, вынуждая Данилова запрокинуть голову, и посмотрела ему в глаза. — А если у меня все сложится как надо, тема будет считаться закрытой? Или у тебя и на этот счет есть какие-то соображения?
Палец уперся в середину даниловского лба.
— Есть, конечно, — подтвердил Данилов, — но вряд ли стоит говорить об этом сегодня. Сегодня я могу обсудить с тобой другую идею. Только сначала тебе придется отпустить меня и сесть за стол.
— Почему? — Елена потянула за волосы еще сильнее.
Спустя секунду она сидела у Данилова на коленях.
— Если твой противник физически сильнее тебя, то не стоит подходить к нему слишком близко, — сказал Данилов, — лучше держать его на прицеле издалека.
— Пусти! — поняв, что высвободиться не удастся, Елена обняла Данилова за шею.
— Как ты смотришь на то, чтобы объединить обе наши квартиры в нечто приличное и просторное? — спросил Данилов.
— Положительно, — ответила Елена. — И желательно в пешеходном доступе от метро. Ездить по Москве на машине с каждым днем становится все напряженнее.
— Тогда, может, прямо сейчас и обсудим все в подробностях? — предложил Данилов, не любивший откладывать дела в долгий ящик.
— Давай обсудим, — согласилась Елена. — Отпусти меня и неси ноут, а я пока уберу со стола. Да и бумагу с ручкой не забудь.
К возвращению Данилова стол уже был пуст.
— Я буду вести протокол, — заявила Елена. — Пункт первый — близость к метро.
— Пункт второй — кроме первого и последнего этажей, — сказал Данилов, включая ноутбук. — Пункт третий…
— Наличие грузового лифта, — опередила его Елена. — Чтобы не приходилось два раза в день таскать коляску вверх-вниз по лестнице. Я угадала?
— Да, — улыбнулся Данилов, — угадала.
— Конспиратор из тебя никудышный, а знаток женской психологии еще худший, — констатировала Елена. — Нагнал столько тумана вместо того, чтобы просто сказать: «А не пора ли нам родить ребенка?» Никита, кстати, уже несколько раз интересовался, когда у него появится брат или сестра. Бедный мальчик устал быть самым младшим в семье…
Второе терапевтическое отделение отмечало женский праздник недолго — распили после приема всем коллективом, за исключением заведующей, две бутылки шампанского, закусили тортиком и разбежались по вызовам. Работа в первую смену не располагает к долгим застольям на рабочем месте — вызовы ждут, народ волнуется.
Совсем другое дело — вторая смена. Вызовы уже сделаны, прием можно ускорить, чтобы побыстрее, как принято выражаться, «раскидать» очередь, а когда коридоры опустеют, можно начинать праздновать.
Дожидаться официального окончания приема для этого нельзя — поликлиника работает до восьми часов, а в пять минут девятого охранник не всегда вежливо, но всегда очень настойчиво просит всех задержавшихся поскорее уйти. Уговаривать охранника бесполезно — разреши он кому задержаться, так назавтра ему влетит и от главного врача, и от своего охранного начальства. К тому же охранник, уставший за день от суеты и многолюдья, и сам желает поскорее остаться в одиночестве, запереть двери и наслаждаться покоем.
Оттого-то все вечерние празднества начинаются в промежутке между шестью и семью часами. Основная масса народа, пришедшего на прием, уже раскидана, а на тех, кто еще «заглянет на огонек», врачи много времени не тратят. Раз, два и вернулся в кабинет старших сестер, где обычно проходит веселье.
В этот раз праздновать начали ровно в шесть. Раннее начало объяснялось как отсутствием пациентов, так и главного врача и его заместителей. Антон Владимирович уже отбыл домой, Литвинова еще в обед уехала в управление и обратно ее сегодня не ждали, а Пахомцева вчера неудачно подвернула ногу на крыльце главного входа и на сегодня не то взяла отгул, не то просто отпросилась у главного врача.
Полномочия дежурного администратора достались заведующей отделением Ирине Станиславовне, которая и сама была не прочь немного повеселиться. Гулянка развернулась на всю поликлинику — к терапевтам присоединились уролог Сабуров, хирург Башкирцев и невропатолог Гаспарова. Женская консультация традиционно «блюла нейтралитет», а окулист Юнусова недавно села на диету и потому от участия в отмечании праздника воздержалась.
Накрытый стол блистал разнообразием съестного — колбаса, ветчина, сыр, соленые огурцы, оливки, домашние пирожки от доктора Ханиной, курица-гриль, торт бисквитный, торт песочный, эклеры с заварным кремом от Гаспаровой, большой пакет с сухофруктами с родины доктора Низматова… Под столом, куда из конспиративных соображений выставлялось спиртное, по выражению старшей сестры Ларисы Николаевны, «ногу негде было приткнуть». В добавление к традиционным напиткам — водке, шампанскому, клюквенной и рябиновой настойкам и винам в трехлитровых пакетах — доктор Гаспарова притащила литровую бутыль домашней тутовой водки, которую ей с оказией присылали родственники из Армении, а Сабуров «оторвал от сердца в общий котел» две бутылки молдавского коньяка.
К праздникам было принято готовиться основательно. Ведь куда проще и приятнее разобрать по домам то, что осталось, нежели посреди застолья бежать за водкой или за тортом.
Короткую, но эмоциональную торжественную речь сказал уролог.
— Девочки! — гаркнул он, поднимая к потолку стакан, на три четверти полный коньяка. — Дорогие мои! Хорошие мои! Люблю вас всех! Счастья вам и по три мужика каждой!
Коньяк Игорь Сергеевич пил как сок — спокойно и размеренно. Поставив на стол пустой стакан, он взял с блюдечка оливку, оглядел ее со всех сторон и отправил в рот.
— Попробуйте моего пирожка, Игорь Сергеевич, — предложила Ханина.
