Юлия Вознесенская - Женский декамерон

Я перепугалась: «Зойка! Неужели ты это сделаешь?» — «И не подумаю! Но ты представляешь, как он сейчас мчится домой?» — «Представляю и не завидую». — «И это еще не все! Будет еще серия звонков. Обещаю тебе недурной спектакль с запуганным мужчиной в главной роли».

После этого Зойка встала, приняла душ, а потом вышла бодренькая и потребовала ее накормить. А часа через два она снова позвонила Олегу, но уже домой: «Олеженька? Ты знаешь, дорогой, я что-то плохо себя почувствовала после разговора с тобой, вот только сейчас пришла в себя. Так что свою акцию я решила перенести. Ты часиков в семь собирался отправиться за своей студенточкой? Ну, я из-за уголка тебя посторожу, и как только ты уйдешь, так я к тебе в гости и нагряну.

Обещаю, что создам для вас самую уютную обстановочку, какую только смогу придумать! Нет, говорить нам не о чем. Пока, дорогой!» А ближе к вечеру Зойка вовсе расхулиганилась: она каждые полчаса набирала номер Олега, а как только он подходил — вешала трубку. Судя по всему, он из дому так и не вышел, и запланированное свидание у него сорвалось. А перед сном она еще раз ему позвонила и сказала: «Зря ты, Олеженька, судьбе сопротивляешься. И тебе из дома не выйти, и я должна время терять. Все равно ведь тебе некуда деться от того, что я тебе обещаю. Замок сменишь — бесполезно, квартирка-то на первом этаже. Так что ты жди». Он ждал и трясся, пока не оказался в нервной клинике. Тогда лишь она от него отступилась. А вскоре нашла другого и с ним теперь счастлива.

Наташа закончила свой рассказ, и все посочувствовали его героине.

— Да, нежных и добрых мужики любят топтать, — вздохнула Эмма.

— А разве среди женщин таких не бывает, что выбирают мужика, чтобы его мучить? — спросила Ольга.

— Бывает, но редко, — ответила Эмма, — мы отходчивей. Да и не может женщина долго свою жертву перед глазами видеть, чтобы не сжалиться над ней. Как ты думаешь, Наташа, простила бы твоя Зоя своего Олега, если бы она каждый день, скажем, на работе, если бы они вместе работали, видела, как он бледнеет и хиреет?

— Конечно простила бы! Она последнее время и так уже со скрипом эту волынку тянула. Да ведь она это затеяла для того, чтобы обиду изжить и свою привязанность к нему. Если у человека душа с ноготок, то его иначе не проймешь, не покажешь ему, что чужую душу нельзя топтать безнаказанно. А был бы этот Олег человеком, так он бы сам, даже не за прежние мучительства, а за один тот вечер, за ту низкую поступенчатую ложь, волосы бы на себе рвал от стыда.

— Ну, а какой у мужика может быть стыд, если ему захотелось и представилась возможность с другой девкой переспать? — засмеялась Альбина.

— Альбинка! — воскликнула Иришка. — Ну, неужели тебе за всю твою жизнь не попадался мужчина, который бы к тебе отнесся благородно, по-настоящему тебя любил?

— Один раз попался такой; Так он из благородства и любви ко мне чуть не загубил неповинную девчонку. Я потом это расскажу, когда моя очередь подойдет. Это, кстати, как раз будет мой рассказ о том, как я отомстила насильнику. А пока давайте послушаем, что нам Валентина расскажет?

История четвертая,

рассказанная номенклатурщицей Валентиной. Это назидательная притча о том, что мстить бывает опасно, даже защищая Конституцию

Когда мы с мужем еще работали в райкоме комсомола, жили мы в доме с дровяным отоплением. По всему двору стояли поленницы дров, а между ними жильцы пробирались к своим подъездам. Сараев ни у кого не было, в подвалах почему-то всегда стояла вода, поэтому все держали дрова прямо во дворе. И, конечно, соседи порой крали дрова друг у друга, когда своих не хватало. К тому времени в большинстве ленинградских домов уже было паровое отопление, но с дровами все равно было туго. А еще находились такие ловкачи, что и вовсе собственных дров не имели, только краденными и топили. Ну, все терпели это положение на манер стихийного бедствия: не стоять же с ружьем возле своих дров, будь они неладны! Да и воры были осторожные: крали исключительно ночью и не грабили кого-то одного, а брали из разных поленниц. Потому-то все терпимо к этому и относились.

Но жила у нас во дворе некая Поликарпова, бывшая фронтовичка и ужасная зануда. Ходила она в мужском пиджаке с орденскими планками и постоянно твердила о своих боевых заслугах. Особенно, когда вела скандал с соседками. А скандалистка она была страшная, все боролась за соблюдение «социалистической законности». Нет, чтобы сказать: «Марья Ивановна, почему вы забываете свет в коридоре гасить?» Она же подбоченится и орет на всю квартиру: «Государство заинтересовано в экономии электроэнергии, а товарищ Петрова подрывает экономику страны, транжиря электроэнергию даром! А ведь Владимир Ильич сказал, что «коммунизм есть советская власть плюс э-ле-ктри-фи-ка-ци-я всей страны! Вот из-за таких мы коммунизма до сих пор и не можем построить!» Представляете, куда хотелось бежать при этом бедной Марье Ивановне?

И вот эта Поликарпова обнаружила раз и другой, что у нее крадут дрова. Новый скандал уже на весь двор: «Советская Конституция, самая передовая в мире, разрешает личную собственность. Следовательно, тот кто крадет дрова у граждан, нарушает конституционный закон о собственности, оскорбляет нашу советскую Конституцию!» На тему кражи дров она заставила жильцов провести общее собрание. Люди ей говорят: «Да бросьте вы шуметь по пустякам. Подумаешь, два полена!» А она кричит: «Мне дров не жаль, мне важен принцип! В Финляндии за воровство еще недавно сразу руки рубили!» Тут один пенсионер, тоже вояка, ей говорит: «Брось врать, Поликарпова. Я в финскую войну воевал, что-то немного видал я одноруких финнов. Да и сейчас вон они к нам в Ленинград каждое воскресенье приезжают водку пить: много ты видела одноруких? Стыдно тебе, фронтовичке, людям такого желать, чтоб они руки лишились из-за поганого твоего полена. Мало тебе дров — бери у меня! Все равно в будущем году паровое проведут. Хватит нам дров, еще и останутся». Но та не унимается: «Если наша домовая общественность в лице заслуженного пенсионера отказывается способствовать соблюдению законности, то чего же мы можем ждать от простых обывателей? Ну, ладно. Я одна буду бороться с преступниками, они у меня не уйдут от справедливого возмездия!» Тут не выдержала соседка Поликарповой, та самая Марья Ивановна, которую она больше всех допекала: «Да побойся ты Бога, Дарья Васильевна! Неужто ты за дрова мстить людям собираешься? Да может у человека топить нечем, достать негде? Ведь и всего-то он у тебя, как ты сама говорила, два раза только и попользовался. Плюнь и забудь, не трави себе душу-то!» Но Поликарпову было не остановить: «Я им устрою, ворюгам! Они у меня забудут, как руки к чужому тянуть!» Махнули люди на нее и разошлись по домам.

А Поликарпова повела войну по всем правилам. Поначалу она выслеживала воров ночами, в засаде даже между дров сидела. Никого не поймала. Зато воры, будто в насмешку, стали красть у нее дрова чаще, чем у других. Потом она такое придумала, что люди, когда все раскрылось, только дивились, сколько у человека может быть мстительной фантазии. Достала она где-то динамит, выдолбила собственноручно два березовых полена и начинила их этим динамитом. Отверстия аккуратно заделала деревянными затычками, а поленья те положила на свою поленницу сверху, чтобы вор именно на них и соблазнился. Сама же берет дрова на топку с другого края. Ходит она по двору спокойная, довольная, а соседям при встрече говорит: «Ну вот, скоро и у нас во дворе с ворами будет, как в Финляндии». А в чем дело, конечно, не открывает.

Только вышло совсем не так, как рассчитывала наша Поликарпова. Случай повернул так, что она сама осталась без руки, наказанная за свою пустяковую мстительность.

Кто-то из соседей привез себе грузовик дров. Разворачиваясь в тесном дворе, грузовик задел бортом поленницу Поликарповой и наполовину ее рассыпал. Соседи, зная ее сволочной характер, стремглав кинулись собирать ее дрова и складывать как было. Быстро все поправили, но поленья с начинкой положили на другое место. Аккуратно и ладно. В этот же вечер оба полена и попались Поликарповой под руку. Не ведая беды, она их засунула в собственную печку. И надо же было случиться такому, что рванули они как раз в тот момент, когда она протянула руку к дверце, чтобы поплотнее прикрыть ее. Разнесло печь, в комнате пожар начался, а самой Поликарповой правую кисть напрочь оторвало. И знаете, никто ее во дворе не пожалел!

Женщины, выслушав Валентину, тоже особой жалости к Поликарповой не проявили и повернулись к Альбине: всем уже не терпелось услышать, как же она отомстила своему насильнику.

История пятая,

рассказанная стюардессой Альбиной, повествующая о хитроумно запланированной мести, ее исполнителе и раскрывающая некоторые новые и неожиданные черты в характере самой Альбины