Давид Гроссман - С кем бы побегать
Тем временем парни за прилавком громогласно обсуждали грядущее иерусалимское дерби. Парень в фуражке был болельщиком «Апоэля», а двое других — «Бейтара», и они изводили коллегу шутками и уверениями, что в эту субботу, как и на протяжении всего последнего тысячелетия, у «Апоэля» нет никаких шансов.
— Почему это нет шансов?! — возмущенно огрызался фуражечник. — Все зависит от того, будет ли Данино здоров к субботе, кто следующий? Кто следующий?
— И еще удастся ли Данино удержать Абуксиса, — засмеялся второй парень.
— И не схлопочет ли он красную карточку, — присоединился третий. — Короче, забудь!
Перед Асафом в очереди оставались еще двое. Он быстро отошел к газетному киоску. В кармане бренчало несколько монет, жалкие остатки былого богатства. Асаф купил «Едиот», сунул основную часть в урну и быстро пробежал глазами спортивный раздел. Приятно было хоть на несколько минут спрятать за газетой распухшую физиономию. Асаф пожалел, что парни из камеры хранения не болеют за баскетбольный «Апоэль», потому что в баскетболе он разбирался гораздо лучше. Прочитав статью о мачте, он зашел в туалет и долго плескал в лицо холодной водой.
Вернувшись к камере хранения, Асаф заново занял очередь. Он беспрерывно тер бирку — на счастье, и думал, что все вокруг видят его напряжение. В его любимой игре «Пламя Драконов» имелось четыре героя: Маг, Воин, Рыцарь и Вор. Воином он в это утро уже побыл, а теперь собирался стать вором. Когда подошла его очередь, парень в фуражке протянул руку:
— Быстренько, заканчиваем — и по домам.
— Ясное дело! — воскликнул Асаф. — В два часа тренировка.
Рука с номерком замерла, парень подозрительно исследовал его травмированную физиономию:
— А ты за кого?
— За красных.[43] А ты?
— Кореш! — Он подмигнул Асафу. — А вдруг опять схлопочем, как в прошлый раз? Что мы с ними сделаем? А если Данино не выйдет на поле?
— Врачи в среду должны были решить, — с видом знатока сообщил Асаф. — Может, еще и выйдет. А вдруг?!
И Асаф постарался изобразить на лице крайнее воодушевление.
— Ну уж. — Парень поскреб затылок с таким видом, словно Данино лежал перед ним на прилавке, ожидая его приговора. — Если это сухожилие — дело дрянь.
Он взял номерок и повернулся к стеллажам. Пять, десять, пятнадцать шагов. Асаф барабанил пальцами по прилавку, а парень все искал и искал, двигал сумки и чемоданы. Асаф положил руку на Динкину голову. Маг, Воин, Рыцарь, Вор. Вор делает ставку на ловкость, изворотливость и хитрость. Выберите Вора, если вы хотите воспользоваться хитростью и смекалкой, чтобы увести вашего героя от неприятностей.
— Ты когда это здесь оставил? — донесся крик с другого конца помещения.
— Э-э… это моя сестра сдала. Давно уже…
Не очень хороший ответ. Но лучшего у него не было.
— Нашел! — Парень вытащил большой серый рюкзак, с трудом выудив его из-за двух чемоданов. — Месяц здесь уже валяется. Забыли его, что ли? Покажи паспорт.
Асаф сладко улыбнулся, покосился по сторонам, проверяя, куда можно смыться. Рюкзак лежал на прилавке, в десяти сантиметрах от него. Тамар была на расстоянии вытянутой руки. Он вытащил свой последний козырь:
— Кстати, Шандор из «Бейтара» тоже может не выйти сегодня.
— Что? Что ты сказал? — Глаза парня вспыхнули человеколюбивой надеждой. — Он что, поломался?
— А ты не знал?
— Ха, съели?! Слыхали, гады?! — заорал он во весь голос, толкнув рюкзак к Асафу. — Шандор сегодня не играет!
— Шандор? — рассмеялся один из парней. — С чего ты взял? Вчера еще тренировался, я собственными глазами видел!
— Мышцу потянул, — важно объявил Асаф, делая шаг назад вместе с рюкзаком. — После тренировки. В газете почитайте.
Болельщик «Апоэля», светясь счастливой улыбкой, уже переключился на следующего клиента. По правде говоря, Асаф понятия не имел, кто там из игроков «Бейтара» потянул мышцу после вчерашней тренировки. Но кто-то точно потянул, черным по белому написано, так почему бы не порадовать человека?
Прижимая к себе рюкзак, он поспешил ретироваться. В последний час его преследовал страх, ну, может, не страх, а опасение, что за ним следят. Никаких причин думать так не было, но то ли из-за разговора с тем русским мальчишкой, то ли из-за понимания, что Тамар по уши увязла в чем-то действительно опасном, но Асаф чувствовал в затылке неприятное покалывание, чей-то внимательный взгляд, а иногда сзади раздавались осторожные шаги, однако сколько Асаф ни оборачивался, никого так и не увидел.
На площади его ждал белый от пыли велосипед. Асаф отстегнул замок, с трудом взобрался на седло и принялся медленно, страдая от каждого движения, крутить педали. Рюкзак оттягивал плечи, и Асаф, дабы забыть про боль, представлял, что тащит на спине Тамар, бесчувственную и беспомощную. Динка бежала позади, впереди, со всех сторон. Добравшись до парка Сакер, Асаф слез с велосипеда, осмотрелся, тщательно просканировав взглядом изумрудные поляны. Никого. Тем не менее он выждал, притворяясь, будто любуется красавцем-удодом, парящим над лужайкой. Динка глядела на него с недоумением, склонив голову набок, будто удивляясь, кто научил его этим шпионским уловкам. Асаф бочком отступил в кусты, положил на траву велосипед и забрался еще глубже, в самую чащу.
Он не спешил. Он хотел выбрать правильный момент, ведь это все-таки что-то вроде первого свидания. Сначала прочитал квитанцию на рюкзаке — на ней значилась дата, когда его сдали в камеру хранения. Асаф подсчитал: чуть меньше месяца назад. Похоже, Тамар сдала рюкзак и после этого исчезла. Но почему она не оставила рюкзак дома? Может, там нечто такое, что не должно попасться на глаза ее родителям? Асаф вспомнил, как поморщилась Теодора, когда упомянула родителей Тамар. Что же она сказала? Он закрыл глаза, пошарил в памяти и через мгновение выудил оттуда слово за словом: «Нуждается она во деньгах, а за последнее время — во многих деньгах. А у родителей своих она, вестимо, не берет». Асаф перебрал в мозгу все, что слышал о Тамар, но ничего дельного не придумал.
Затем он попытался вспомнить, где сам находился в тот день, когда она сдала рюкзак. Забавно, неужели когда-то он даже не слышал о Тамар? Это как папа с мамой, которые жили в одном городе, не зная о существовании друг друга, возможно, даже сталкивались на улице, в кино, не подозревая, что наступит время, когда у них будет трое общих детей.
Но что же он делал в тот день? Асаф еще раз высчитал дату. В самом начале каникул. Что он мог тогда делать? Сейчас его жизнь казалась ему такой пустой в сравнении с двумя последними днями, наэлектризованными Тамар.
И не просто пустой. Асафу подумалось, что до того, как Тамар вошла в его жизнь, он все делал механически, не задумываясь над своими поступками и ничего по-настоящему не чувствуя. А со вчерашнего дня все, что с ним происходит, каждый встреченный человек, каждая мысль — все связано и направлено к некоему единому центру, пульсирующему жизнью.
Асаф очень медленно, волнуясь, расстегнул молнии на рюкзаке — это ведь она их застегнула. Еще миг — и какая-то часть ее жизни окажется перед ним. Это было уже слишком. Все было слишком.
У Динки иссякло терпение. Она принюхивалась и пыхтела, и тыкалась в рюкзак носом, и суетилась, и рыла лапами землю. Асаф сунул руку внутрь, ощутил чуть шероховатое прикосновение ткани. Внезапно он осознал, что делает, и в смущении замер. Что же это такое, ведь он вторгается в ее самое сокровенно-личное, в самое интимное…
Быстро, прежде чем сомнения взяли верх, Асаф вытащил джинсы «Ливайс», мятую индийскую рубашку, маленькие сандалии. Тщательно разложил вещи на траве и уставился как загипнотизированный: эта одежда прикасалась к ее телу, впитала ее запах. Если бы не Динка, то он понюхал бы одежду — как это делала собака, тоскливо поскуливая.
А почему, собственно, и нет?
Асаф понял: она действительно маленькая. Метр шестьдесят — сказал тот полицейский. Да, так он и думал: ему примерно по плечо. Он выпрямился, не сводя глаз с одежды. И вдруг почувствовал, как его заполняет радость — до самых кончиков ушей, как говорит мама.
Руки осторожно нырнули в рюкзак, вытащили еще одежду, снова нырнули, наткнулись на бумажный пакет. Асаф извлек его, отложил в сторону. Снова порылся в рюкзаке и достал изящный серебряный браслет. Провел по нему пальцем. Будь у него чуть побольше опыта в сыскном деле или в девушках, он бы наверняка поискал на нем какую-нибудь метку среди цветочного орнамента, вившегося по всей поверхности. А уж будучи братом такого аса по части ювелирного дела, как Релли, он просто был обязан как следует рассмотреть браслет. Но кто знает, может быть, именно из-за Релли он немедленно сунул браслет обратно в рюкзак, так и не углядев выгравированное на нем полное имя Тамар.
