Александр Лонс - Темный Город...
Она замолкает. Мы встаем со скамейки и идем дальше. Она смотрит куда-то вперед:
— Как думаешь, это когда-нибудь изменится? Может, потом будет как-то по-другому? — спрашивает она.
— Не знаю, — я, правда, ничего сейчас не знаю, мысли путаются и скачут, — а ты?
— А что я? Я видела несовершенство мира и откровенна с людьми, хотя люди и не всегда это понимают. Я старалась быть честной и говорила то, о чём меня спрашивают. Если правильно поставить вопрос, то в ответе будут только мои мысли, ни капли фальши или лжи. Это создает проблемы, но от многих и избавляет. Только в ответе «не знаю» ты видишь скрытый смысл, которого там никогда не было…
— Наш мир несовершенен… — повторяю я чью-то избитую фразу, — крайне несовершенен, но почему люди создают себе проблемы? Почему не хотят жить реальной жизнью, а строят несбыточные мечты?
— Ты прав, конечно, тот мир не совершенен, но это мы — люди — делаем его таким изо дня в день! Сами! От страха! Люди боятся. Они боятся своего мира, они боятся своей действительности, они боятся потерять то, что уже у них еще есть. Они боятся перемен. Люди недоверчивы. Да и как можно кому-то доверять, когда тебя обманывают каждый день, направо и налево? Когда тебя смертельно обижают родные и близкие? Когда тебя предают друзья? Когда тебя могут убить просто так, из спортивного интереса? Или из-за твоего смарта, или из-за пяти кредитов в твоем кармане? А ты осуждаешь несчастных людей, которые воспитаны на недоверии, помогающем им выживать. — Она ненадолго умолкает, и некоторое время мы идем молча. — Раньше я опасалась глядеть незнакомым людям в глаза, боялась увидеть там слишком много. А теперь я не могу не смотреть в них — ведь только посмотрев в глаза можно увидеть людей без масок. Да, я могу тебе объяснить, почему люди носят маски и строят себе воздушные замки: им есть из-за чего бояться.
— И что же делать?
— Уйти навсегда. Уйти из того мира, из той реальности. На свободу. — Девушка усмехается и идет дальше, чуть-чуть пританцовывая длинными ногами в такт музыке. — Пойдем?
— Пойдем! Я с тобой!
— Сегодня время диких скоростей, ты так не думаешь?
— Это важно? — я не понимаю, о чем она говорит.
— Да, сейчас это важно. Жизнь — игра… В любом проявлении в идеале. Жизнь — постановка по правилам незнакомого режиссера, а мы играем в нее и приняли как условие игры, что мы ею наслаждаемся. А я играю роль Проводника. Иногда непонятно, на каком основании люди решают, что чего-то могут от меня ждать, что я когда-либо оправдаю их ожидания. Я не знаю, к чему я иду. Я не знаю, чего я хочу в более или менее крупном масштабе. Я не знаю, как я отношусь к происходящему в данный момент на территории страны, города, да и всего мира.
— А Темный Город…
Она смеется.
— Темный Город — это только начало. Мы на дороге, которая проходит через тысячи вселенных. Там будет всё: от гигантских стрекоз до скакунов обгоняющих ветер и сумасшедших машин. От танцующих фей до космолетов и киборгов, можешь мне доверять — я не раз видела все эти миры. Идем дальше?
Я ничего не понимаю, но, конечно же, я соглашаюсь, и мы идем дальше. Что имелось у меня раньше? Жизнь в суррогатных электронных мирах, в книгах, в фильмах, в Сети, в снах. Жизнь, далеко и надолго запрятанная от посторонних глаз, потому, что я давным-давно понял — открывать кому-то собственную душу — самый простой способ получить сокрушающий удар. И тогда, каждое утро, я надевал на себя маску. Одну из нескольких неплохо изготовленных и тщательно подогнанных моих масок. Мы на все в жизни смотрим немного свысока и сквозь ту или иную маску. Нарочно повторяю слово «маска», потому что именно оно заставило меня задуматься. А живем ли мы целиком? Или какая-то часть нас, таких умников, уже отделила себя от жизни? Если жизнь стала лишь картинкой, которая пишется на наших глазах…
— А там правда будет свобода? — спрашиваю я, — а то мне уже надоели чужие глаза и чужие маски.
— Да! И это будет самая сумасшедшая свобода, и воздух будет филигранно напевать от скорости и хохота, а пламя и звёзды дисгармонии вселенных объединятся нестерпимым потоком на пределе зрения, когда мы перегоним солнечный ветер. Ты — готов?
— Я готов, — отвечаю я, и пусть ее слова мне непонятны и кажутся безумным бредом. Мне надоел разум и логика моего мира.
— Да? А хватит ли у тебя сумасшествия забыть всё, что удерживает тебя в твоем мире и растоптать все иллюзии?
— Да! Мне хватит. Я уже провал все связи и сжег все мосты.
— Если сжег, то знай, что прошедшего сквозь скачку миров сдержать больше не сможет ничто. Говорят, у кошки девять жизней, — продолжает Эллен, — у тебя и у меня конечно, меньше, но точно не одна. Есть жизнь обычная и привычная — первая жизнь, когда я Старом Мире. Живу в обществе и завишу от него. Вторая жизнь — здесь, Темном Городе. Когда я тут, то это уже моя собственная жизнь, в которой я сама за себя в ответе. Порой, в этом мире ко мне приходят те, от кого я была уже далека. Друзья вот. Недавно в Старом Мире меня сильно задел один человек, а в Темном Городе мы разговаривали, как друзья. Душевно, как раньше, когда дружили. И вот вернувшись, мое отношение к нему невольно изменилось. Потом мы немного напряженно, но все же стали общаться. И так бывало не один раз. Эти две жизни, они взаимосвязаны, но как два антипода. Хотя раньше в Темном Городе я проводила пять-шесть часов, но они так ярки, так насыщенны эти часы! Но есть еще и третья жизнь — внутри себя. Она как перемычка, концами в тех двух жизнях. Она самая богатая, самая важная, самая ценная. Есть такое выражение: «мой внутренний мир». И это потрясающий мир. Да, я люблю Темный Город, я люблю Старый Мир и люблю находиться внутри себя. И она прекрасна, эта жизнь — ярка и неповторима. В ней также есть все чувства — увлечения, получение удовольствия, запах, вкус, страхи и все остальное прочее. Пойдем!
— Пол так дело не оставит, — замечаю я, — он не любит проигрывать. Нас будут искать.
— И что? — отвечает Эллен, — пусть ищут, я подготовилась. Его служба далеко не всесильна, что бы он там не говорил. А теперь они так запутались, что им проще всего спустить дело на тормозах. И потом, Пол осознал, что мы не представляем опасности для государства. Мы просто-напросто даем возможность уйти из того мира тем, кто этого хочет, а главное — тем, кто еще может быть нам полезен. Тобой мы заинтересовались давно, это Пол верно заметил. Уж очень свободно и беспрепятственно ты можешь переходить в Темный Город — это редкий дар, сам знаешь. Но ты не до конца понимал своих возможностей, из тебя бы мог выйти не только отличный проводник, но и еще много кто…
— …если бы не мой характер, — вставляю я свою реплику. — Не думаю, что справлюсь. Особенно теперь.
— Да ладно, смотри проще на все. Так вот, мы взяли тебя на заметку, и потихоньку начали приглядывать за тобой, причем сразу по нескольким каналам. А тут такой случай — ты получил дело об исчезновении Марины. Все бы нечего, если бы Пол не подложил тебе эту шлюху с людоедскими привычками. Она страшно нам мешала, и ее пришлось устранить…
— Лорен мертва? — мой голос, кажется, предательски дрогнул.
— Нет, почему обязательно мертва? Жива и здорова. Если к ней вообще применимо слово «здорова». Устранение мы понимаем не всегда так, как наш общий друг. Просто ей убедительно внушили, что пора оставить тебя в покое. Вот она и оставила.
— Но все равно! Это же безопасники! Я видел, на что они способны, как они добывают нужную им информацию, во что они могут превратить человека. Они же ведут вас и следят за вами…
— …потому, что мы позволяем им это делать! С тебя тогда даже не сняли последний маячок, чтобы Пол заметил переход. Ты когда догадался кто я? В баре?
— Нет, конечно, — признался я. — Только когда предпоследний раз был у Пола. Тяжелая получилась игра.
— Эта игра понадобилась, чтобы швырнуть безопасникам кость, дабы они поверили, что обыграли нас и опережают на один шаг. Ну, и чтобы быть в курсе всех их дел против нас. Попутно, с твоей помощью, избавились от одного негодяя, рядом с которым Джек-Потрошитель — ученик воскресной школы. Игра, конечно, опасная, на грани, но такова уж жизнь, ничего не поделаешь. Самое трудное было изменять внешность так, чтобы никто меня не узнавал. Девушкам это проще, тем более что я никогда не отличалась чем-то уникальным.
— Ну да!
— Да, да… Особых примет у меня нет. Чтобы внедриться в их контору пришлось провести сложную многоходовую операцию. Среднестатистический рост, черты лица тоже. А все остальное дело техники: современные методы еще не то позволяют. Коллекция париков, — Эллен провела рукой по ёжику коротеньких волос, — контактные линзы, макияж, вставные челюсти. Когда я вставляла себе зубы, то менялся не только прикус, но и овал лица и даже голос. Иллюзию длинных ног давали высокие каблуки и фасон одежды… Пол, конечно, профи, но я с детства усвоила, что под лампой темнее всего. И потом. Та личность и та биография, что работала секретарем у Пола — и есть моя настоящая, и я действительно учусь на последнем курсе Юракадемии. Пол мог проверять меня хоть каждый день, но он ни в чем не подозревал «свою секретаршу Ингрид» — Эллен засмеялась.
