Юлия Бакирова - Убийственная реклама, или Тайна работодателя

— Ты женщина, — подсаживаясь к ней, обнимая за плечи, прошептал Толик. — Женщина, которую я люблю и с которой хочу прожить оставшуюся жизнь бок о бок. Я действительно возомнил, будто могу уберечь тебя от всех переживаний, но я ошибся. Прости меня, прошу! Если ты считаешь это необходимым, то все, что происходит со мной на работе, я буду рассказывать тебе. Я люблю тебя и хочу, чтобы наши отношения были идеальными.

— Такого не бывает, даже если этого захотят оба, — сказала она, успокаиваясь, поправляя рукой волосы.

За окном проносилась Россия, облачившаяся в зелень. Солнце посылало на землю лучи, проникающие сквозь стекло в вагон. В их свете кружились пылинки. По соседству сидели, ходили люди, на которых пара не обращала никакого внимания.

— Я приготовил для тебя сюрприз, — прошептал он в самое ухо.

— Щекотно, — поведя плечами, наклонив голову, улыбнулась она.

— Тебе очень понравится подарок, я обещаю, вот увидишь, — сказал он, взяв ее правую руку в свои ладони, прижавшись щекой к ее волосам, пахнущим шампунем — Вот увидишь.

— Толя, а ты был искренен, когда говорил, что будешь все мне рассказывать?

Он промолчал, зарывшись носом в ее светлые локоны. Она попросила:

— Скажи мне, ты не увлекаешься магией?

— Что за странный вопрос? — удивился, насторожившись, дизайнер. — Ты хочешь заколдовать меня?

— Не уходи от ответа, — продолжала она. Ее губы улыбались, но глаза оставались серьезными. — В последние дни ты выглядишь загадочно, как одна моя подруга. Мы перестали общаться в одиннадцатом классе из-за ее пристрастия к магическим книгам. Началось все с шуточных гаданий да ворожбы, а закончилось психиатрической лечебницей, в которую ее забрали лет пять назад.

— В чем проявляется моя загадочность? — спросил он, начиная нервничать, сжимая ладони.

— Больно, Толь! — высвобождая руку из его хватки, вскрикнула женщина. — В последние дни ты замкнулся в себе, иногда я замечаю, как ты беззвучно шепчешь что-то, словно молитву.

— Разве православная молитва относится к черной магии? — уточнил он, проследив взглядом за телеграфным столбом, проплывшим за окном.

— Толь, я просто чувствую это. Ты напомнил мне подругу, вот я и спросила, — не желая выдавать, что нашла сегодня бумагу с таинственными знаками в его вещах, сказала она как отмахнулась. — Ты увлекаешься спиритизмом, хиромантией?

— Я не увлекаюсь спиритизмом, хиромантией и прочей мистической ерундой, хотя верю в силу оберегов. Я даже готовлю для тебя сюрприз, связанный с этим. Блин, Полина, я всюду проболтался!

— А что за сюрприз, что за обереги? — спросила она, испытывая странный коктейль чувств: стыд за недоверие любимому и назойливое недоверие ему.

— Всему свое время, давай поговорим о чем-нибудь другом. Ты успела прочитать статью о «флэш моб» на пятой странице? Нет. Прочитай, а потом я расскажу, как стал свидетелем одного такого розыгрыша, — предложил Толя, вспомнив, словно далекий сон, странный случай с предупреждением нищенки. «Ничего, все будет нормально. Я нормален, ведь та старуха тоже была в своем уме, хоть и не помнила, как предупреждала меня», — подумал дизайнер.

Вагон покачивало, с каждым «ты-дых, ты-дых» возникшее между парой напряжение стиралось.

— Подожди, пожалуйста! Не уходи с этого места. Я сейчас, это срочно! — протараторил Толя, несмотря на нее, а глядя в сторону жилых домов.

Она не успела ответить. Он сорвался с места и побежал через проезжую часть, оставив Полину ждать около мраморного льва. Трасса была чистой, без автомобилей, и он быстро миновал ее, вбежав под свод арки. Преследуемый им человек завернул влево.

Толик вбежал во двор, внутри оказавшийся неухоженным, даже загаженным. Он пошарил глазами, уловив, как человек зашел в один из подъездов.

— Постой! — крикнул Толя, подняв руку в направлении мужчины, но тот даже не обернулся.

Дизайнер побежал следом. Под его ногой что-то лопнуло. Он подпрыгнул на месте, второпях оглянулся. На асфальте, исторгая через лопнувший латекс прозрачно-белое содержимое, лежал завязанный в узел на одном конце презерватив. Еще Толя увидел, как арка выплюнула женщину, видимо возвращавшуюся домой жительницу Санкт-Петербурга. Он отвернулся и побежал к подъезду, в котором скрылся Артем…

…Полина стояла, осматриваясь вокруг. Она вспомнила, как впервые сбежала с уроков вместе с подружкой и приехала в город на Неве. Они тогда потратили все свои сбережения на сладости, по монетке бросили в холодные воды, загадав вернуться в этот город еще раз, вернуться вместе. Тогда все было иначе. Впереди ждал целый мир, и не было подруг, связанных крепче, чем они. Но оказалось, что у них разные интересы и судьба им разойтись, даже перестав со временем здороваться при встрече, а виделись они часто, поскольку жили в соседних подъездах. Правда, пять лет назад ее увезли в карете «скорой помощи» в психиатрическую лечебницу. Теперь Полина не испытывает неловкости, проходя мимо бывшей подруги потому, что больше ее не встречает.

«А ведь и намека не было на то, что она впадет в ересь», — размышляла Полина, вспоминая чистые, не замутненные магической блажью глаза подруги. «Куда он сорвался как шальной? Все таки что-то он скрывает, что-то в нем не так. Нельзя так думать! Что я за жена, если так думаю! „А ты еще ему не жена, деточка, — проскрипел в голове голос осторожности: — Именно сейчас нужно присматриваться к тому, с кем собралась связать жизнь. Вчера он снова проснулся с криком, а сейчас бросил тебя одну стоять у дороги“. Полина поежилась, несмотря на теплую погоду. Мимо проносились редкие автомобили. Одна из машин с визгом тормозов остановилась напротив женщины, тонированное стекло поехало вниз, открывая взору широкомордый внутренний мир „Мерседеса“…

…Толя стоял у входа в подъезд. Пахло сырой побелкой. Звук шагов преследуемого ввинчивался вверх, увлекая его за собой. Толя крикнул: «Артем!» Голос эхом покатился по стенам помещения, колыхнул тонкие лохмы паутины, висящей над его головой вокруг черного пластмассового патрона, в который когда-то была вкручена лампочка, а теперь зияла дыра.

«Надо его догнать и расспросить обо всем. Может, он просто шутил надо мной или хотел изжить из фирмы»? — думал Толик, поднимаясь вверх.

Он с легкостью миновал три пролета, потом резко устал, появилась одышка. Он замедлил темп, помогая себе рукой, держась за перила. Топот его шагов стал тише, и Толя прислушался к звукам сверху. Все внутри замерло, когда парень понял, что не слышит больше шагов преследуемого…

…Полина отвернулась от машины, якобы заинтересовавшись парящей в небе птицей, по виду напоминающей чайку. Внутри все сжалось в комок, настороженно ожидая развития событий.

— Сколько стоишь?! — без обиняков раздалось со стороны автомобиля.

Она повернулась, удивленно спросив:

— Вы ко мне обращаетесь? — ладони, сцепленные в замок, она прижала к груди.

— Кроме тебя, здесь больше шлюх нет, — ответил мужчина с арбузно-лысой головой на короткой шее, широкое лицо его было суровым, обветренным.

— Я не проститутка, я жду друга, — оскорбилась она, делая шаг назад к кованому ограждению — Вы ошиблись!

— Все вы не проститутки, пока цену не назовешь, — усмехнулся кто-то, сидящий на заднем сиденье автомобиля. Лысый водитель хрипло рассмеялся, оценивающе посмотрев на Полину. В глазах его блеснул лукавый огонек…

…Толя прислушался, но звук шагов исчез. Запах сырой побелки усилился. Дизайнер, перешагивая сразу через несколько ступенек, понесся вверх. На площадке последнего этажа, как и на всех предыдущих, было пусто. Вверх, к открытому люку, вела проржавевшая местами лестница.

Толя вылез на крышу, выпрямился, держась за дверцу чердачного окна из почерневшего от времени дерева. Ветер продувал его насквозь. В небе парила чайка. Внизу лежал город. Вокруг было пусто, ни души. Ему вспомнилась финальная сцена голливудской кинокартины «Ванильное небо», в которой главный герой в исполнении Тома Круза, поднявшись на крышу высотного здания, узнает, что его мир только иллюзия, компьютерная программа, давшая сбой. И ветер свистит в ушах, а по небу, невероятно насыщенного цвета серо-синего тона, плывут облака. И так много оттенков рождает эта смесь, соединяясь с солнцем, проглядывающим сквозь набежавшую белую вату, похожую на плюшевого медвежонка, что дух захватывает и становится легко дышать, несмотря на смог города и странное ощущение нереальности происходящего. Чайка кричит о своем, паря в воздухе. Хочется, расставив руки в разные стороны, сделать шаг вперед и вниз, а потом взлететь. Толик машинально расставил руки, ощущая легкость во всем теле, думая: «Неужели со мной что-то и в самом деле не так? Кого я преследовал? Я как параноик». Он осмотрелся, не опуская рук, в лицо дунул свежий напор с чуть уловимым запахом жарящейся картошки. Кто-то из жильцов дома готовил ужин, аромат которого через вытяжку попадал наружу, размазываемый ветром, словно кистью художника краска из тюбика. «Господи, ты создал нас, ты создаешь картину, что я вижу, осязаю, чувствую, ты художник, так зачем ты рисуешь мою жизнь в тонах непонятного, таинственного цвета»? — пронеслось в голове дизайнера, зажмурившего глаза, вдохнувшего глубже. Жестяное покрытие крыши под его ногами было выкрашено в красный цвет, местами эмаль выгорела, пошла пузырями. Дверцу-выход с чердачного окна качнуло ветром, вызвав рождение скрипучего стона петель. «Неужели мне и в самом деле показалось, что Артем вошел во двор, в подъезд? Неужели я гонюсь за вымышленными героями собственного мира фантазий? А что, если Артем вообще — воображаемый человек?» — чувствуя в воздухе запах соли, думал Толик, замечая, как играет цветом тень на внутренней стороне его прикрытых век. Вместе с облаками, прорезаемыми острыми пиками солнечных лучей, тона просвечиваемой кожи менялись от черного до красного, от золотисто-желтого до неописуемого. Он растопырил пальцы широко расставленных рук, и меж них запутались прозрачные волокна ветра. «Как хорошо! Впервые я могу сказать, что отдыхаю. Надо привести сюда Полину, и мы вместе насладимся покоем», — подумал он, вспомнив, что в скорой погоне за обманным Артемом оставил ее стоять у дороги. «Полина!» — резанула тревожная мысль, а потом снизу, со стороны проезжей части донесся грубый рев клаксона, рокот мужских голосов. Толик, не успев открыть глаза, дернулся на месте, левая подошва заскользила по наклонной плоскости крыши…