Марк А. Радклифф - Ангел Габриеля
— И нечего говорить со мной, как со школьницей, глупый коротышка! — огрызнулась она. — Может, у вас и ангельская сущность, но для меня вы недалекий самовлюбленный болван с комплексом Наполеона.[103] — С этими словами она встала с места и вышла, хлопнув дверью.
На какой-то миг повисла тишина, которую нарушил Кевин, что было вполне предсказуемо:
— Она, кажется, расстроена, — наверное, у нее месячные, если только они бывают после смерти. — Он покраснел. — Бывают? — спросил он, поглядев на Джули.
— Похоже, — величественным тоном произнес Клемитиус, глядя на Христофора, — что вы создали прецедент, и теперь каждый считает себя вправе покидать группу когда ему заблагорассудится. Поневоле приходит в голову мысль, не пора ли начать запирать дверь?
33
Когда Элли пришла в себя после того, что доктор Самани назвал «нашим небольшим праздником урожая», этот добрый врач сидел рядом с ее кроватью и улыбался.
— Восемь! — произнес он. — Восемь яйцеклеток.
— А сперматозоиды?
— Нам не составило большого труда найти восемь подходящих сперматозоидов. Миссис Шмеллинг хорошо справилась со своей работой, и ваша подруга тоже. Отдохните, а потом можете отправляться домой. Позвоните утром, и мы узнаем, сколько эмбрионов у нас получилось.
— И сколько, по вашему мнению, их будет?
— Пять, шесть, возможно, восемь… Увидим. Отдыхайте. Как я уже говорил в самом начале, нужно действовать постепенно, один шажок за один раз. Скоро мы узнаем, сможете ли вы зачать ребенка. А лишние эмбрионы мы заморозим.
Он встал, чтобы уйти, но Элли удержала его за руку.
— Спасибо… можно мне задать вопрос? — спросила она.
— Разумеется.
— Как зовут миссис Шмеллинг?
— Хильда, — улыбнулся доктор.
Элли поехала домой на такси. Войдя в квартиру, она сняла пальто, легла на диван и закрыла глаза. Она погрузилась в полудрему, и ей приснились стреноженные сперматозоиды Габриеля, которых загоняли в ее яйцеклетки. В ее воображении обе эти клетки, его и ее, находились в каком-то подвешенном состоянии. Они словно вдохнули в себя аромат жизни и теперь могли либо задохнуться, перенасытившись им, либо ожить. Нет, они непременно должны были жить. Где-то в глубине атеистического сознания Элли ей представилось, что покинувший ее любимый подбадривает их, точно так же как он имел обыкновение подбадривать футболистов, когда смотрел по телевизору игру с участием клуба «Челси».
Вздрогнув, она неожиданно проснулась. И тотчас облако паники, нависающее над ней с тех пор, как с Габриелем приключилось несчастье, снова сгустилось, и ей показалось, что ее сейчас стошнит. Звонил телефон. Элли протянула руку и, не глядя на дисплей, взяла трубку.
— Элли?
— Да.
— Это Сара, из больницы.
И Элли подумала: «Он умер. Он продержался до сегодняшнего дня, а теперь его не стало».
— Да? — прошептала она.
— Я просто хотела вас попросить, чтобы вы зашли ко мне, когда сегодня придете. Буду вам очень признательна. Мне надо с вами поговорить.
— Он умер?
— Его состояние остается без изменений, Элли. Я просто хочу перемолвиться с вами парой слов. Ладно?
— Почему… О чем вы хотите со мной поговорить?
— Это может подождать, Элли. Вам не о чем беспокоиться. У вас все хорошо? Процедура ЭКО прошла… нормально?
— Что вы имеете в виду? — Элли охватила легкая паника. Неужели Сара знает? И если да, чего от нее ждать? Может ли она забрать сперму обратно?
— Не пугайтесь, вам ничего не нужно мне рассказывать. Я просто спрашиваю вас: у вас все в порядке?
— Да, спасибо, — пропищала Элли каким-то детским голоском. — Насколько это возможно.
— Хорошо, в таком случае, когда придете, нам с вами нужно будет немного потолковать. Предпочтительно в то время, когда наш консультант начнет вести прием платных пациентов.
Положив трубку, Элли налила себе чашку чая и съела банан. Она думала о Габриеле, по крайней мере старалась думать. Теперь память о нем казалась ей куда более далекой, чем вчера. Не то чтобы она не могла вспомнить, как он разговаривал или ходил, — нет, дело заключалось в том, что место, которое он занимал в ее голове, совсем недавно находившееся в самом центре, чуть выше глаз и сразу за ними, теперь сместилось куда-то вниз. Она не помнила, как это произошло. Ей было грустно, однако грусть уже не обволакивала ее, как это было сразу после аварии, — эта грусть была другого сорта. Слезливо-мечтательная грусть, которую иногда испытываешь после секса. Элли допила чай, быстро переодела трусики, выбрала юбку и отправилась в больницу к Габриелю.
34
Христофор решил, что все исправить поможет ужин. Он сказал об этом Клемитиусу, но тот лишь отмахнулся. Христофор в своей жизни много и долго наблюдал за людьми, а потому держался мнения, что они больше любят собираться, делиться своими чувствами и разговаривать о волнующих их проблемах за хорошей едой и добрым испанским вином, а не на психотерапевтическом сеансе. Правда, подобная мысль показалась бы Клемитиусу кощунственной. Вообще-то, даже Христофору она казалась греховной, но тем не менее он верил в идею ужина, и его вера основывалась на том, что произошло за едой накануне вечером.
Сначала он зашел за Ивонной. Та сразу открыла дверь и тут же выпалила:
— Если вы пришли поговорить о моем уходе с занятия, то мне совершенно нечего сказать. Этот ваш коротышка — дурак, которому давно пора вынуть голову из собственной задницы.
— Э-э-э… вообще-то, я тут подумал, что было бы неплохо, если бы вы и все остальные, ну и я в том числе, снова поужинали вместе, — сказал Христофор.
Она посмотрела на него с сомнением.
— Там будет вино, — добавил он с улыбкой.
— Похоже, вы знаете, что путь к сердцу женщины лежит через ее печень, — согласилась она. — Только подождите минутку. Старые привычки очень живучи, знаете ли.
Она прошла в ванную комнату и через несколько минут появилась уже с помадой на губах и в другой блузке.
— После вас, — галантно поклонился ангел, пропуская ее вперед. И они отправились собирать остальных.
Габриель, похоже, сперва не расслышал, что к нему стучатся. Христофор постучал еще раз. Когда Габ наконец открыл дверь, вид у него был усталый и немного бледный.
— Мы вас разбудили?
— Нет.
— Что-то случилось? — спросила Ивонна и тут же прикусила язык. — Прошу прощения… Дурацкий вопрос.
— Нет… Сам не знаю, в чем дело… Во мне что-то изменилось.
— Изменилось в каком смысле? — спросила Ивонна.
— Сам не понимаю.
Он на секунду задумался.
«У него такой вид, — подумала Ивонна, — словно он состарился или, по крайней мере, у него тяжелое похмелье».
— У меня такое чувство… будто я умираю от какой-то болезни, понимаете? Такое возможно? Здесь?
Христофор нервно пожал плечами.
— Пойдемте с нами ужинать, — предложил он, почти ожидая услышать в ответ какое-нибудь саркастическое замечание типа того, что тарелка тальятелле[104] и немного свежего шпината ему, пожалуй, не слишком помогут, но Габриель просто кивнул и взял пиджак.
Затем они захватили с собой Джули и под конец Кевина, который, как показалось Христофору, посмотрел на него с подозрением, когда его пригласили поужинать, и лишь затем натянул пиджак и слегка поклонился. Выходя из своей комнаты, он ухмыльнулся, поглядев на Габриеля, который не обратил на убийцу внимания, и медленно пошел следом за Христофором в столовую. Стол был накрыт: две плошки с оливками, а также свежий хлеб и две бутылки вина. Ивонна тут же налила себе из одной, проигнорировав бокал, подставленный Кевином.
— Итак, — сказал Кевин, сам наполнив свой бокал, — что вы видели в этом небесном кинотеатре?
Сперва никто ничего не ответил. Джули поднесла бокал к губам, чтобы ничего не говорить. Наконец Габриель буркнул:
— Элли.
— Она хорошенькая… Наверное, — добавил Кевин рассеянно. Габриель не слушал его. — А ты? — спросил Кевин, переводя взгляд на Джули. — Что видела ты?
— Я видела своих друзей, Линн и Майкла, которые ухаживают за тем, что от меня осталось.
— Это было тяжело? Я имею в виду, увидеть своих друзей? — спросила Ивонна.
— Да, но оттого, что мне удалось их повидать, я чувствую себя теперь лучше. Может быть, тебе стоит повидать сына?
— Не думаю, что я к этому готова, — посетовала Ивонна. Но когда она произнесла эти слова, ей показалось, будто ее сердце, которое, как ей сказали, давно остановилось, стало биться немного чаще и, похоже, немного громче. — И потом, этот старый обормот, который вечно всем недоволен, наверняка мне этого не позволит.
— Это было бы несправедливо, — заявила Джули, глядя на Христофора. — Я хочу сказать, если Ивонна хочет увидеть своего сына, ей нужно дать такую возможность, правда?
