Джон Кинг - Скинхеды
— Что ты думаешь о «Заводном апельсине»? — спросил он.
— О фильме или книге?
Кажется, вопрос сбил Энджи с толку.
— О фильме. Я не мог прочесть книгу. Не мог понять этого искусственного языка и мне было лень каждый раз лезть в конец книги, чтобы посмотреть, что значит слово.
— Фильм ничего. Я могу представить тебя с твоими друзьями, когда вы были помоложе.
— Они не были скинхедами. Драчуны в котелках, может быть, спятившие щеголи, но они ни капли на нас не походят.
— Ты — друг с парой девочек в машине.
Он заметил, что Энджи тоже немного пьяна. Она продолжала странно смотреть на него. Он надеялся, что ее не вырвет. Он вспомнил, как развозил пьяных людей, когда еще зарабатывал этим на жизнь. Пассажир, которого тошнит, — это не смешно.
— Кто первый? — спросил он.
Кэрол хихикнула на заднем сиденье. Он не знал, почему.
— Дом Кэрол ближе, — сказала Энджи быстро.
— Я знаю дорогу.
Энджи повернулась и уставилась на Кэрол, когда та начала что-то говорить. Так было со всеми семьями и хорошими друзьями.
Люди быстро начинают действовать друг другу на нервы, особенно если им некуда деться друг от друга, но это ничего не значило.
Скоро он ждал снаружи машины. Дом Кэрол, Энджи помогала ей дойти до квартиры, через время выйдя назад. Он задумался о том, что она делает, выключил мотор и сидел в тишине, в ушах звенела музыка. Уличные фонари мягко горели. Он устал. Был счастлив, но устал.
Дверца машины открылась и волна парфюма наполнила салон внутри, Энджи сняла дубленку и несла ее в руке. Он не замечал, чтобы ее аромат был так силен до этого, повернул ключ зажигания и продолжил путь. Он хотел, чтобы Энджи показала дорогу, так как никогда не был у ее дома раньше, но путь не был долгим… Вскоре он остановился у маленького многоквартирного дома, повернулся и увидел, как она смотрит на него, глаза широко раскрыты, шире чем обычно. Пуговицы на ее рубашке расстегнулись, и он старался не смотреть на холмы ее грудей под тканью. В ней появилось что-то новое, но он не мог понять что. Он вспомнил, как смотрел на нее в Клубе «Классика Ска», прежде чем понял, что это Энджи, и почувствовал неловкость, вспоминая свое влечение. Он остановил его, не желая, чтобы его ум снова играл с ним шутки. Ему хватило их в этот день.
— Не хочешь ли зайти на чашку кофе? — спросила она.
Терри подумал об этом, но он был измотан, и если он пойдет пить кофе сейчас, его мозг, пожалуй, слетит с катушек, как прежде, когда он был прикован к постели целый день. Ему нужно было ехать домой и ложиться спать.
— Нет, не хочу. Хотя спасибо. Так здесь ты живешь?
Он взглянул на дом.
— Мое собственное местечко. Почему бы тебе не зайти на чашку кофе? Я сделаю несколько сэндвичей, если ты проголодался. Я умираю от голода. Поставлю несколько записей. Тебе у меня понравится. Ты же не хочешь упасть на руль и заснуть в дороге.
Он соблазнился и неожиданно почувствовал голод, но это было неправильно. Она только проявляла вежливость. Может быть, на самом деле хотела, чтобы он отказался. Только и желая, чтобы этот толстый ублюдок смотался отсюда и оставил ее в покое.
— Нет, спасибо, мне надо ехать домой. Хочу убедиться, что Лол пришел.
Энджи вздохнула, и он ее не винил, видя, что она тоже устала. Она колебалась, возясь со своей сумочкой, и быстро прикоснулась к его руке.
— Спасибо, что подбросил. Увидимся в понедельник.
Он смотрел, как она медленно идет к дому, подождал, чтобы убедиться, что она благополучно вошла. Она обернулась у дверей, помахала ему рукой и продолжала стоять, так что он подумал, не потеряла ли она ключи или что-то в этом роде. Она вытерла глаза, видимо, убирая крошки туши, наконец, повернулась и ушла. Терри увидел, как зажегся свет, убедился, что она в порядке, завел мотор и отъехал, в небе висела яркая луна, освещая его руки, а он ехал в тишине по пустынным спящим улицам.
ДВОЙНОЕ ДНО
Long Shots
Через три недели после выступления Symarip Терри знал, что Рой продает Боба и Молли. Он был просто потрясен, Рой рассказал, что участок уже продан и новый владелец объявился и сказал ему, что от лошадей нужно избавиться к его возвращению из заграничной поезки через три недели. Он сказал, что если лошади все еще будут здесь, он их застрелит, это был мужчина лет тридцати, наглый самоуверенный хрен в дизайнерском костюме и гангстерских темных очках. Эта земля была частью домовладения возле Геррардс Кросс, и поскольку вести на ней строительство было нельзя, особенной ценностью она не обладала, и новый хозяин поступал так по злобе. Еще двадцать лет назад Рой бы пнул этого объедалу и перевел лошадей на другой участок, но нынче все было по-другому: хорошие участки были огорожены или использовались в каких-то целях, а пустырь был открыт и небезопасен. Рой не мог взвалить на себя такую задачу. Он переезжал в новую квартиру после долгих лет ожидания, а ассоциации жилищного строительства не нужны были проблемные жильцы. Он чувствовал себя старым и слабым. Он знал хорошие места в Бернхэме, но он не смог бы наведываться туда дважды в день, нужно было что-то поближе. Он повел лошадей на Саусхолл Маркет на продажу, но вернулся с ними назад. Они поднимали его с постели по утрам.
Он пустил слух о продаже, и семья, живущая в десяти милях отсюда, заинтересовалась Молли, они узнали об этом от человека, который ставил новую крышу на их гараже, а другой приятель Роя сказал, что он сделает одолжение и возьмет Боба к себе. У хорошенькой Молли мог появиться ее собственный выгул, а сама она стала бы игрушкой для детей, которые бы на ней катались, но их родителям не был нужен большой, старый, кряжистый Боб. Его новый дом будет поменьше, и его придется делить с грудой металлолома. Дом располагался рядом со взлетной полосой Хитроу. В жизни Боба станет больше шума и грязи, и Рой знал, что Молли тоже будет несчастна. Она была симпатичной лошадкой, умной и внимательной, но он не пытался выгадать на этом. Было ужасно жаль разлучать их. Он не мог заснуть, думая об этом, зная, что они будут томиться друг без друга, может быть, умрут от разрыва сердца. Его голос надламывался, когда он говорил с Терри на краю поля, как пламя, шипящее под дождем.
— Я поспрашиваю в округе. Может быть, все еще обернется к лучшему. Что еще я могу сделать?
Поляна была покрыта густым туманом, лошади затерялись в этой дымке, потрясение Терри перерастало в гнев. Он переминался с ноги на ногу, и трава поскрипывала под его подошвами.
— Как его зовут? — спросил он.
— Слейтер. Роберт Слейтер.
Терри не знал этого человека, он запомнил имя, чтобы разобраться с ним позже. Было кое-что, с чем он должен был справиться для начала, он прошел к дому, обернулся у двери и поглядел на Роя, стоявшего у сарая, и подумал, каким он кажется маленьким, сгорбившимся и слабым, словно из его легких выпущен весь воздух. Даже самые сильные мужчины увядали, теряли здоровье и нервы, а в конце концов и волю к жизни. Рой провел жизнь в путешествиях. Когда был моложе, останавливался здесь каждый год собирать яблоки, вишню и землянику, у него были друзья, которые могли прикрыть ему спину во время драки в пабе, но то была совсем другая история. Теперь ему нужно было подумать о своей квартире, о безопасности лошадей, и он имел дело с человеком, у которого, возможно, были связи. И этот человек мог оказаться толстым ублюдком, который не знает меры, мог думать, что его деньги дают ему право на отстрел, он мог быть ябедой, который хватается за телефон и набирает полицию, едва завидев на своем пути пятерых цыган. Узнать это не было возможности. Пока не было. Вернувшись в дом, Терри включил проигрыватель. Дизайн лейблов Gas, Horse, Banana поднимал ему настроение. Он выбрал «Long Shot Kicked De Bucket» The Pioneers, сел в кресло и откинул голову на спинку, закрыл глаза, слушал историю о скаковой лошади, видел человека, который жил в букмекерской конторе, к которой он порой обращался и знал, что его будущее висит на волоске, в точности как у Боба и Молли, что шансов становится все меньше с каждым часом.
Он скакал на быстроногом коне по открытому полю, по просторам Юты, виденных во многих вестернах. Вот то самое место, где добрые люди находили свой удел, где благие намерения искупали добросовестные заблуждения, открытая и свободная страна, в которой хватит места для каждого, куда можно прийти и завести хозяйство, и хотя он знал, что на самом деле все было несколько иначе, что в фильмах никогда не показывали снятые индейские скальпы и содранные буйволовьи шкуры, но этот фантастический мир говорил тысячам парней, что они могли стать непобедимыми. Это была земля обетованная под ясным небом и ярким солнцем, где от одного удара человек погружался в дремоту с улыбкой на лице, а один выстрел навевал на него успокаивающий сон. Здесь не было крови и вывернутых внутренностей. Лошади были символом этой свободы. Это были мечты мальчиков его лет. Он чувствовал то же самое, когда думал о космических путешествиях и астронавтах.
