Бернар Клавель - Сердца живых
Жюльен кивнул. Он также поднялся со стула и стоял теперь перед капитаном, который держал его за пуговицу куртки. Капитан докурил сигарету; изо рта у него сильно пахло табаком. Он говорил тихо, четко произнося каждое слово:
— Хорошенько запомни то, что я говорю. Прежде всего скажи: восстановились твои силы за те дни, что ты просидел в камере?
— Да, капитан, так точно. Значит, шоколад — это…
— Помалкивай.
Глаза на худом и темном лице офицера улыбались. Жюльен узнал голос, доносившийся из-за двери: «Молчи уж!»
— Стало быть, ты в сносной форме? Хорошо еще, что ты малый крепкий и умеешь драться.
Капитан повернулся, снял мундир и повесил его на вешалку, прибитую к двери; потом вернулся к столу с бумажником в руке.
— Держи.
Жюльен заколебался.
— Кому я говорю, бери! Значит, так: я пошел за дневальным, а ты в это время стащил мой бумажник и взял из ящика стола пачку бланков.
Он протянул Жюльену несколько листков, положил один из них на стол, поставил в нижней части свой гриф, велел Жюльену заполнить бланк и подделать подпись.
— Если, на беду, тебя схватят, помни: все, кто помогал твоему побегу, должны остаться вне подозрений! Я тебе доверяю. Возьмешь все на себя. Идет?
— Так точно, капитан.
Жюльен посмотрел в глаза офицеру. Ему захотелось обнять капитана, но он не посмел. Капитан посвятил юношу в тщательно разработанный план мнимого побега. Дважды повторив все до мельчайших подробностей, он пристально взглянул на Жюльена и сильно пожал ему руку. Оба они были одного роста. После минутного молчания офицер сказал:
— Ни пуха ни пера!.. А впредь помни: главное — действовать с умом. И никогда не поступать опрометчиво.
Он шагнул к двери, вернулся и прибавил чуть дрогнувшим голосом:
— До скорой встречи… дружок.
55
Когда капитан снова вошел в комнату, лицо у него было суровое и замкнутое. За ним следовал капрал.
— Полюбуйтесь на этого молодчика, — процедил сквозь зубы офицер, указывая на Жюльена. — Омерзительная личность. И не ради него, конечно, а только из уважения к армии придется позаботиться, чтобы у него был более пристойный вид. — Повернувшись к Жюльену, он рявкнул: — Как командир, я просто не могу допустить, чтобы ты, скотина, явился к начальнику гарнизона в такой рвани!.. В трибунале, надо думать, с тобой церемониться не станут, а уж я, будь уверен, тебя как следует отрекомендую, все что надо скажу!
Он сопроводил последнюю фразу злобным смешком. Сдвинув каблуки, опустив голову, Жюльен молча ждал. Ну и капитан! Силен! После короткой паузы офицер крикнул:
— Забирайте его и не тяните с этим делом!
Жюльен вышел в сопровождении капрала — парня среднего роста с костистым лицом и мрачным взглядом. Они проходили длинными коридорами, навстречу им попадались солдаты, с удивлением смотревшие на Жюльена. И всякий раз его конвоир шипел каким-то свистящим голосом:
— Глядите, вот он, дезертир!
В просторной казарме размещалась теперь только служба наблюдения. Жюльен и его конвоир поднялись на третий этаж, прошли через большое помещение, где были лишь нары, и оказались в довольно широком коридоре, вдоль стен которого тянулся длинный железный желоб с укрепленными над ним кранами. Капрал сунул Жюльену кусок мыла, чистую тряпку и механическую бритву в футляре.
— Какой-то болван согласился дать тебе свою бритву, — проворчал он. — Впрочем, он ее потом продезинфицирует. А по мне, ты мог бы околеть и в щетине. Не понимаю я капитана: чем отвратительнее ты будешь выглядеть, тем больше получишь.
Жюльен украдкой наблюдал за капралом. Тот продолжал поносить его, издевался над их неудачным побегом, потом злобно сказал:
— По справедливости, тебе бы следовало подохнуть, как этому змеенышу Каранто. Я видел его труп. Отвратительное зрелище. Впрочем, и тебя расстреляют. Дезертирство, попытка перейти на сторону врага с оружием и амуницией — этого не прощают.
Капрал все злобствовал, и Жюльен почти радовался этому. Когда капитан сказал ему: «Твоим конвоиром будет гнусный тип, второго такого в нашей части не сыщешь», Жюльен решил, что ему придется иметь дело с тупым служакой. И потому, чем больше распалялся капрал, тем легче становилось на душе у юноши. Он несколько раз поглядывал на подбородок и довольно длинный, тонкий нос своего стража. «Не убивай его, — сказал капитан, — но отделай как следует, чтобы следы остались. Пусть никто не заподозрит нас в том, будто все это подстроено». Бреясь, Жюльен следил за капралом, глядя в засиженное мухами зеркальце, висевшее над умывальником. Он повторял про себя: «Будьте спокойны, капитан, завтра нос у него станет как груша, а во рту будет несколькими зубами меньше».
— Поторапливайся, — проворчал конвоир. — Прихорашиваешься, как девка. Может, тебе еще одеколону дать?
Жюльен не удержался и съязвил:
— Было бы не плохо.
Капрал замахнулся:
— Вот дам тебе по уху…
Жюльен прикинулся испуганным. Он подумал: «Ударь, ну ударь, ты мне этим только услугу окажешь». Однако тот бросил:
— Неохота руки марать!
И опять заговорил о военном трибунале, о тюрьме, сказал, что добровольно попросится в карательный взвод, который будет расстреливать дезертира… Да, капитан не преувеличил: сволочь, законченная сволочь!
Когда Жюльен привел себя в порядок, они снова двинулись по безлюдным коридорам. По дороге он насчитал семь дверей и две лестничные клетки. Он знал, что ему надо будет спуститься по первой из них. Они вошли в помещение вещевого склада, и Жюльен заметил, что капрал оставил ключ в дверях. Вся комната была занята длинными рядами полок, доходивших до самого потолка и набитых обмундированием. Капрал швырнул Жюльену брюки, рубашку и куртку.
— Одевайся. Сейчас дам тебе ботинки. Какой номер носишь?
— Сорок четвертый.
Жюльен сбросил рваную одежду, запыленную и покрытую коркой грязи. Посмотрел на темную полосу, оставленную кровью Каранто, и сердце у него сжалось. Он надел синюю форму, натянул солдатские ботинки, которые ему кинул капрал, опустился на одно колено, чтобы зашнуровать их. Прямо перед его глазами были ступни и голени конвоира. Жюльен почувствовал знакомое волнение, которое он всегда испытывал перед состязаниями по боксу или поднятию штанги. Сейчас ставкой была его жизнь. Он знал это. И думал о Сильвии. Ударить. Изо всех сил, закрыв глаза. Зашнуровав ботинки, он медленно поднялся, чуть наклонившись при этом вперед.
— Готов? — спросил капрал.
Жюльен исподлобья наблюдал за ним.
— Малость жмут, — сказал он.
Капрал машинально наклонил голову и посмотрел на ноги Жюльена. Его бритый подбородок открылся. Он осклабился:
— Потерпишь. Еще не то…
Договорить он не успел. Преодолевая отвращение, Жюльен ударил его по затылку. Капрал рухнул на колени, Жюльен схватил его за шиворот, приподнял и проворчал сквозь зубы:
— Это тебе за Каранто… За карательный взвод… За… За…
Ослепленный яростью, он сопровождал каждую фразу ударом кулака. Когда Жюльен выпустил воротник куртки, все лицо у капрала было в крови. Он скрючился, как сломанный паяц, и ничком повалился на пол. Жюльен вздохнул всей грудью, чтобы немного прийти в себя. Вытер руки рубашкой, которую снял с полки, потом засунул ее в рот капралу вместо кляпа. Стянул его запястья и лодыжки ремнями и для верности привязал за ноги к стойке одной из полок. Вспомнил слова капитана: «Тебе надо выиграть по меньшей мере два часа. Я надену мундир не раньше полудня, смотри, чтобы этот мерзавец не поднял тревогу слишком скоро». Ноги «мерзавца» болтались теперь в метре от пола, а он отнюдь не был атлетом.
Возясь с капралом, Жюльен мало-помалу обрел спокойствие. Правда, руки у него еще немного дрожали. Все же он без труда нацепил на левый рукав повязку с буквами «ПГП». Уже направляясь к дверям, он вспомнил о головном уборе. «Если попадешься на глаза немецким офицерам, отдавай им честь, — сказал капитан. — Это малоприятно, но никто не запрещает тебе повторять про себя: «Сволочь!». Жюльен запер дверь и опустил ключ в карман. Теперь главное было идти спокойно, неторопливо, ни в коем случае не бежать.
Во дворе он встретился с двумя солдатами в брезентовых комбинезонах, они несли мусорный ящик. Солдаты взглянули на него.
— Привет, ребята, — бросил на ходу Жюльен.
— Привет.
Он не спеша покинул двор казармы, дружески помахав рукой солдату в такой же синей, как у него, форме, который без оружия стоял на часах у сторожевой будки. Жюльен протянул ему командировочное предписание, но тот только небрежно взглянул на бумагу.
Капитан очень тщательно подготовил побег. Его личный шофер, находившийся в тот день в отпуске, ожидал Жюльена на маленькой улочке, неподалеку от казармы, сидя за рулем автомобиля, взятого на несколько часов у приятеля. Шофер был в штатском, он посоветовал Жюльену снять берет, отстегнуть нарукавную повязку и сунуть ее в карман, а куртку сбросить и вывернуть наизнанку, подкладкой кверху.
